Лицо на пакете молока - Кэролайн Б. Куни

«Надо же, – подумала она, – столько воды, и практически никакого движения».

Девушка разглядывала многоквартирные дома и виллы на берегу, делая вид, что выбирает место, где бы могла жить Джейн Джонстоун, представляя, что она – девушка таинственная, чувственная и привыкшая к роскошной жизни.

Дженни всегда считала, что тайна – это как завеса, которую надо отодвинуть, чтобы открыть захватывающее прошлое. Только ее тайна оказалась мрачной и страшной. Ехала ли она сейчас по той же дороге, по которой ехали Миранда и Фрэнк Джейвенсен, когда приняли ужасное решение заменить Ханну? Говорили ли об этом? Произносили ли слова: «Давай выкрадем кого-нибудь?» Или все произошло само по себе, без плана, и они решили, что все это хорошо и правильно, а не плохо и ужасно?

– Дженни, это невозможно, – произнес Рив.

Она показала ему пакет из-под молока.

– Но это не ты, – ответил он. – Как можно узнать себя после стольких лет?

– Я узнала не себя, а платье. И оно лежит на чердаке в чемодане с вещами Ханны.

– Перестань! Таких платьев в горошек миллион! Оно было, наверное, у каждой девочки. Мои сестры, вполне возможно, носили подобные. Это еще ничего не доказывает.

– Нет, это много чего доказывает.

Она чувствовала, что Риву хочется гнать со скоростью 150 км/ч, но этого не позволяли ни знаки с ограничением скорости, ни другие машины на шоссе.

– И что это вообще за семья Спринг? – спросил он. – Может, все это заговор с целью уничтожить твоих родителей? Ты осознаешь, что если они тебя действительно украли, то могут сесть в тюрьму? – парень посмотрел ей в глаза. – Чего они, конечно, не делали.

Тюрьма. Темное и ужасное слово. Она видела их только такими, какими показывали в кинофильмах. Ее мать разденут, обыщут, запрут в камере и будут измываться?!

«Мамочка!» – закричала Дженни в глубине души.

Однако ответила спокойным голосом:

– Я тут изучала карту Нью-Джерси…

Она обрадовалась, что Рив сконцентрировал внимание на дороге – опыта езды по автобанам было мало. Вокруг ехало много машин и огромных грузовиков, поэтому ему постоянно приходилось смотреть не только вперед, но и по зеркалам, поэтому на Дженни он посматривал нечасто.

– Хорошо, что на заправке были карты. Нам надо съехать через семнадцать съездов и потом на юг. Город с нужным торговым центром будет на полпути между…

– А что мы будем там делать? – спросил он. – Ты вообще подумала, как объяснять родителям, где мы были?

– А разве мы обязаны что-либо кому-то объяснять? Скажем, что просто катались, чтобы убить время, захотелось прогулять школу, и все тут.

– Они подумают, что мы сняли комнату в мотеле где-нибудь около пляжа и занимались сексом, а не то, что решили прогулять контрольную и устный опрос.

Девушка сглотнула слюну. Обычно для этого не требовалось никаких усилий, но не сейчас. «Для пляжа что-то холодновато», – подумала она, представив, как в бикини лежит рядом с Ривом на горячем песке.

– Нам еще далеко. Нью-Джерси – большой штат.

Их обогнал грузовик с прицепом, обдав водой лобовое стекло автомобиля. На какое-то мгновение ничего не было видно, словно они оказались в жестяной банке. Рив переключил «дворники», заставив их работать быстрее, и вода исчезла.

– Хотя на самом деле мне сложно представить человека, который был бы еще в меньшей степени заинтересован в сексе и романтике, чем ты. Знаешь, мне немного не по себе. Ты напоминаешь какой-то твердый и острый предмет.

«Все-таки я ему не нравлюсь как девушка, – подумала она. – Я сижу в машине просто с моим лучшим другом. Наверное, это он, а не Сара-Шарлотта, потому что рассказала я обо всем именно ему. А Рив не хочет находиться в моей компании».

– Я должна узнать, что произошло на самом деле, – произнесла она.

– Почему не спросить родителей?

– Да как? «Папочка, перестань рассказывать мне все эти милые истории о детстве Ханны. Признайся в том, что вы меня похитили»? Не лучшее начало искреннего разговора.

Он нервно рассмеялся:

– Дженни, если они тебя действительно похитили, стоит ли думать о том, хорошее это начало разговора или нет?

– Стоит. Я их люблю.

– Что-то я совсем запутался.

– Это неудивительно, – заметила она.

Автомобиль мчался по автобану. Казалось, Нью-Джерси – просто бескрайний штат. Начали появляться указатели на Филадельфию. «Штат Пенсильвания», – подумала Дженни. Она ничего не знала о Филадельфии за исключением того, что в этом городе началась Война за независимость США и прошел Конституционный Конвент.

«Я проваливаюсь в какую-то временну́ю дыру. Я потеряла родителей. Потеряла имя. А теперь теряю и свой век».

Рива угнетала нависшая в машине тишина, и он начал рассказывать о собственном детстве то, чего она не знала. О том, как Лиззи и Мегги удавалось все, чем бы они ни занимались: музыкой, спортом, учебой, работой по дому. О том, как девочки соревновались между собой за то, кто будет самой лучшей в семье Шилдс. Тодду, который родился в период посередине, стоило невообразимых усилий сделать так, чтобы его заметили в сэндвиче между двумя агрессивными и конкурирующими сестрами. Сам Рив родился гораздо позже, и единственное, что ему оставалось, – это с изумлением смотреть на супергероев, иногда строить что-нибудь из Lego и переключать каналы по телику.

«Надо же, – задумалась она. – Я жила рядом и всего этого совершенно не видела. А вообще – как много из происходящего вокруг люди замечают?»

Она подивилась и тому, что, когда ее собственная жизнь начала разваливаться на глазах, лучшая подруга Сара-Шарлотта ничего не почувствовала. Она продолжала каждый вечер звонить, хихикать во время обедов, но не обращала внимания на состояние Дженни.

Ребята уже уехали слишком далеко от мест, в которых ловилась станция KC-101. Рив долго искал ту, которая пришлась бы ему по вкусу, и, когда нечего было сказать, делал звук таким громким, что они переставали слышать шум дождя снаружи.

– Скажи что-нибудь, – попросил он.

– Нам поворачивать на следующем съезде.

Рив так долго на нее смотрел, что ей показалось, будто они могут съехать на обочину. На какую-то долю секунды такой выход казался вполне логичным. Какой смысл искать ответы? Лучше вообще все закончить.

«Наверное, он хотел бы, чтобы я рассказала про свое детство, – подумала она. – Отреагировала на признания, которые он недавно сделал. Но я слишком погрязла в собственных мыслях. Я – плохой человек. Я – плохая дочь. Хороший человек и хорошая дочь точно бы поняла, что ее выкрали. Она бы не забыла настоящих родителей, она бы плакала, рыдала, не сдавалась и пыталась вернуться к ним. Она бы их точно не забыла! Не продалась бы за порцию мороженого».