Загадка Николы Тесла - Генрих Эрлих

В этот момент раздался осторожный стук в дверь. «Савва, наверно, вернулся», — подумал Тесла и распахнул входную дверь. На пороге стоял пожилой, коренастый мужчина в кепке, с тощей хозяйственной сумкой в руках. Сняв кепку, он сказал:

— Мистер Тесла! А вы совсем не изменились. Вот, проходил мимо, думаю, дай зайду наудачу, вдруг вы сможете меня принять. Ведь мы так давно не виделись.

— Рад видеть вас, Коулмен, — Тесла был явно обрадован, — а вы тоже нисколько не изменились, я вас сразу узнал. Как только кепку сняли, — рассмеялся он и сделал широкий приглашающий жест. — Заходите, мистер Шито. Несказанно счастлив увидеть старого соратника и, позволю сказать, друга.

Мужчину звали Джулиусом, Джулиусом Шито. Но он не подумал поправлять Теслу или обижаться на него. Он ведь и сам в последнее время стал путаться, разглядывая старые фотографии, где он, а где его отец. По мистеру Тесле, с которым они стояли рядом на фотографиях, разве ж определишь, он не грузнел с годами и всегда был затянут, как в униформу, в одинаковые элегантные костюмы.

— А уж как я рад видеть вас в добром здравии! — откликнулся Джулиус, входя в номер и оглядываясь. — Все один живете…

— Живу!

— А я вот к дочке приехал, вернее, к внукам. Вообще-то, они всегда к нам приезжали на Рождество, как положено. Да и лучше у нас, всего два часа езды на поезде, а как будто, другой мир: и лес у нас, и люди другие. В общем, собирались всей семьей. А тут младший внук приболел, вот и решили встретиться в Нью-Йорке. Ну а как приехал, так и задержался. Вот уж скоро две недели, но завтра уезжаю. Да-а… Услышал, что вы теперь в этом отеле живете, решил навестить.

— Спасибо. Так у вас большая семья?

— Да, два сына, две дочери, обе замужем, внуки, внучки, большая семья.

— Очень хорошо! А что с работой?

— Я давно на пенсии, мистер Тесла. Но как без работы? Все что-то мастерю дома. Игрушки, во всех смыслах. Да и как работаю? Поковыряюсь часок и — в кресло, отдыхать. А как сел, так и сидишь, вспоминаешь, как мы с вами, мистер Тесла, работали. Как работали! Помните, как привезли оборудование в Уорденклиф? Вы тогда аж дрожали от нетерпения и предвкушения, точь-в-точь, как наша старая охотничья собака, когда мы с отцом шли с ней в лес. Так вам хотелось побыстрее установить оборудование, включить его и начать свои эксперименты. Мы с парнями работали как заведенные десять часов, вы кричите: «Сверхурочные — вдвое!» — а мы и рады стараться. Перекусили и — вперед! А вы даже не обедали, все так и работали, парни поражались, ну да им это было внове. Еще через десять часов: «Тройная ставка!» — нам все нипочем. Перекусили и — вперед.

— Так вот на чем я разорился — рассмеялся Тесла.

— Не на этом, мистер Тесла. Ведь потом вы подняли ставку вчетверо. Но к исходу второго дня мы спеклись, повалились на пол тут же, в лаборатории. Помню, просыпаюсь, не могу понять, то ли утро, то ли вечер. Только вижу вас, работающего, еще в той же белоснежной рубашке, это меня спросонья больше всего поразило.

— Я просто каждые восемь часов менял рубашки. Безумно жаль было тратить на это время, но — надо!

— А потом мы работали еще сутки, не переставая, и, лишь подключив все приборы, отправились спать в отель. Прихожу с утра, а вы за столом, что-то записываете в журнал, как не уходили.

— А я и не уходил! — воскликнул Тесла. — К сожалению, те труды пропали зря. Мы так и не провели в Уорденклифе ни одного крупного эксперимента из тех, что я намечал. Кончились деньги — кончилась работа. Вы ведь, если не путаю, жили там еще несколько лет. Как, наверно, грустно было бродить вам по обезлюдевшим лабораториям среди мертвого оборудования.

— Весёлого было мало, это верно. Но ведь вы иногда приезжали, мистер Тесла, и мы с вами включали приборы, и опять сверкали молнии, и вы сотрясали землю и небо. Помните, в июне 1908-го…

— У вас поразительная память, мистер Шито, — сказал Тесла, внимательно глядя на собеседника.

— Что вы! Все уже забываю, очки по часу ищу, приду в магазин, а зачем пришел, что хотел купить — не помню. Но тогда, в июне 1908-го, у меня сын родился, такое ж разве забудешь? Пока, по крайней мере, помню.

— Да что Уорденклиф! — воскликнул Тесла. — Великая мечта! А вот Колорадо-Спрингс… Там мы действительно кое-что сделали. Помните, Каулмен?

Джулиус не помнил, потому что не был в Колорадо-Спрингс. Но отец столько раз рассказывал ему о колорадских экспериментах, что Джулиус представлял все въяве. Он кивнул головой.

— Я тогда задумал сразу в сто раз поднять рекордную планку достигнутых напряжений и собрал с вашей помощью уникальный осциллятор с высоченной антенной.

— С мачтой, мистер Тесла, с мачтой! Она прошивала здание посередке, возвышаясь точно над осциллятором. Там еще была раздвижная крыша! Как она смотрелась снизу! Упиралась в небо! Двести футов! Медный шар наверху казался маленьким, меньше бейсбольного мяча, а ведь был четыре фута в диаметре. Как мы его поднимали!..

— Да, вы тогда хитрую штуку предложили, я поразился!

— И премию дали.

— Не помню, но за такое не мог не дать. Да и как не дать, если эта премия вполне могла стать последней, — улыбнулся Тесла. — Я ведь, честно говоря, не знал точно, чем все это завершится. Предполагал, конечно, но… — Тесла развел руки и пожал плечами.

— Именно поэтому вы и приказали мне включить рубильник лишь на одну секунду?

— Попросил, мистер Шито, попросил. Именно поэтому. А сам на всякий случай встал у дверей, но так, чтобы видеть сквозь раздвинутую крышу шар на вершине мачты. Включай, крикнул я.

— А я включил и тут же сказал себе: выключай! И — выключил. Одно мгновение, а до сих пор стоит перед глазами. Эта катушка в центре лаборатории, покрытая всполохами огней. Как трава в воде шевелятся. И щелканье такое вокруг, как будто стая птиц налетела. А сверху треск, такой, когда молния в огромный дуб попадает и раскалывает его до самой земли.

— А каким же еще ему быть! Ведь это и была молния! Ведь вот ждал — и не мог поверить глазам своим. Какое это было зрелище! Впервые!.. Вот тогда я приказал, безо всяких формальностей: врубай, Коулмен!

— И я врубил!

— Вырубай!

— Уже вырубил.

— По второму разу эффект был не тот. Да и крыша, хоть и раздвижная, обзор закрывала. Я решил посмотреть на все с улицы. А вас попросил не выключать, пока не крикну. Но как было остановить такую фантасмагорию?! Молнии раз от разу становились все длиннее. Три метра, пять, десять, двадцать! Они были длиннее здания. И в руку толщиной! И с каждым разом все более голубые!

— А я-то страху внутри натерпелся! Отодвинулся от щита, а ну как коротнет, но руку на ручке рубильника держу, чтобы как только, так сразу. А вокруг! Искры летают, не поверите, со шмеля и жужжат, и ужалить норовят. А сверху бабахает, раз за разом, бах-бах-бах. Светло, как… как никогда в жизни, как в Судный день. Стены ходуном ходят. Все, думаю, пиз… Извините, мистер Тесла.