Загадка Николы Тесла - Генрих Эрлих

Создание и уничтожение материальной субстанции и собирание ее в формы по собственному желанию станет величайшим проявлением силы человеческого ума, самым большим триумфом над физическим миром, его главным достижением, которое поставит его рядом с его Творцом, позволит ему исполнить свое главное предназначение».

Акаши, светоносный эфир, на который воздействует оживотворяющая прана, — как он это не любил! Многие из поклонников Теслы сосредотачивались именно на этом, пренебрегая всем остальным, и чем больше они приставали с такого рода вопросами к Сарову, тем сильнее росло в нем чувство отторжения всей этой «мистики», так он это называл. Уж для таких-то поклонников эта статья — бальзам на душу. Создание и уничтожение материальной субстанции, и собирание ее в формы по собственному желанию — из этого они такое выведут, что только держись. А ведь Тесла, несомненно, имел в виду нечто вполне конкретное, надо будет прочитать всю статью. Саров уже собрался отложить листы в сторону, как вдруг замер, удивленно присматриваясь к тексту. Ба, да это же не ксерокопия! Это оригинальный текст, напечатанный на пишущей машинке с несвежей лентой, а правка внесена простым карандашом.

— Это не ксерокопия? — уточнил он у Фрэнсис.

— Нет, конечно, — ответила она, — это то, что лежало в шкатулке, я сложила все точно так же.

— А это? — спросил Саров, показывая на стопку счетов и чертежей.

— Так и лежали, — вновь повторила Фрэнсис. Саров взял один из счетов, присмотрелся к нему.

— Отличная копия! — сказал он. — Кто бы мог подумать! Но почему вы сами не сделали ксерокопии, Фрэнсис?

— При копировании могут пропасть некоторые детали, — несколько туманно ответила та.

Саров обнаружил еще три статьи Теслы с небольшими правками, потом очередь дошла до довольно толстой, прошитой стопки машинописных листов, при взгляде на которую он удивленно воскликнул:

— О, Марк Твен, «Таинственный незнакомец»! Но это здесь зачем?

Фрэнсис в ответ лишь пожала плечами и изобразила недоумение на лице.

— Я, к своему стыду, как и не прочитал этой повести, — сказал Саров, — у нас дома, ну, в России, было собрание сочинений Марка Твена, полное, как уверяли, толстенные тома, — он показал пальцами, какие толстые, — штук двенадцать, наверно. Я их в детстве все прочитал.

— Все?! — восхищенно ахнула Фрэнсис.

— Конечно, мне очень нравился Марк Твен. Но этой повести там точно не было. Ее у нас почему-то не перевели. Да и в Америке, как я потом узнал, ее судьба была далеко не простой. Начнем с того, что писал ее Марк Твен лет десять, что совсем на него не похоже. Возможно, что он так ее и не закончил, в том смысле, что не придал ей окончательного вида. Ведь опубликована она была лишь через шесть лет после его смерти, а в каком варианте — бог весть!

— В этом варианте, — просто сказала Фрэнсис, показывая на рукопись.

— А я тут разоряюсь! — рассмеялся Саров. — А вы-то все и так знаете! И наверняка читали повесть, в отличие от меня.

— Читала, вот эту рукопись, — ответила Фрэнсис, — но ничего не поняла.

— Ну, что-то, наверно, все же поняли, — улыбнулся Саров, немного снисходительно.

Он отложил рукопись Марка Твена, взял большой конверт, на котором было написано: «К моим мемуарам», сокрушенно вздохнул — тонковат конверт, вынул десяток листов.

На первом было напечатано:

«Амер. Инст., май 1891, лекция.

Из всех видов природной — неизмеримой и вездесущей энергии, которая постоянно меняется и движется, словно душа, оживляя Вселенную, электричество и магнетизм являются, возможно, самыми поразительными. Мы знаем, что электричество — это несжимаемая жидкость, и ее количество в природе постоянно, что электричество нельзя создать или уничтожить, и что электрические и эфирные явления тождественны… Мы летим в бесконечном пространстве с непостижимой скоростью. Все вокруг вращается, движется, все — энергия. Должен существовать какой-нибудь способ прямого доступа к этой энергии. Тогда, черпая из этого источника свет, безо всяких усилий извлекая любую форму энергии из неистощимых запасов, человечество будет продвигаться вперед гигантскими шагами. Одна мысль об этих невероятных возможностях расширяет наш горизонт, укрепляет наши надежды и наполняет сердца восторгом».

Под текстом была приписка рукой Теслы:

«По прошествии пятидесяти лет, мне не стыдно за мои слова, мое видение проблемы нисколько не изменилось, а полученные экспериментальные результаты лишь укрепили меня в этом мнении».

И дата: январь 5, 1943.

Саров поднял удивленный взгляд на Фрэнсис.

— Я вам писала, что один документ помечен пятым января 1943 года, последним днем, когда Теслу видели живым, — сказала она, — это он.

Удивление Сарова было вызвано другим — он не улавливал связи между цитатой и припиской. Чего можно было стыдиться в давнем тексте, что не изменилось и что укрепилось? Что тут было таким важным, что побудило Теслу обратиться к этому тексту в последний день жизни и даже сделать такую энергичную приписку? Саров перевернул страницу.

«Инст. Франклина, Филадельфия, февраль 1893, лекция.

В этом мире не существует ни одного объекта, наделенного жизнью, начиная с человека, покоряющего стихии, и заканчивая самыми крохотными существами, который бы не оказывал влияния… В то же время, все живые организмы и объекты инертной материи подвержены воздействию стимулов извне… Не может произойти разрыва этой связи, не существует ни одного отдельного жизненного феномена… Какое бы действие ни осуществилось, будь оно хоть самым незначительным, космическое равновесие нарушается, и в итоге происходит движение Вселенной… Один и тот же закон управляет всей материей, вся Вселенная наделена жизнью… Только тогда мы можем получить представление о величии Природы, когда понимаем, что в соответствии с законом сохранения энергии, где бы то ни было, силы находятся в совершенном равновесии, и поэтому энергия даже одной мысли может определить движение Вселенной».

Никаких приписок на этой странице не было, как и на других, числом около десяти, содержащих, судя по подзаголовкам, выдержки из различных выступлений и статей Теслы на протяжении почти пятидесяти лет. Листы эти, за исключением первого, с автографом Теслы, не представляли никакой исторической ценности, и Саров засунул их обратно в конверт.

Взял следующий, без надписи и довольно пухлый. Когда он вертел его в руках, клапан конверта откинулся и на стол высыпался ворох бумажек. Саров взял несколько наугад. Все как писала Фрэнсис: вырезки из газет, счета из радиомагазинов, карандашные наброски каких-то схем и устройств, математические расчеты, сделанные на бумажной салфетке в ресторане. На отдельном листочке красивым готическим шрифтом было выведено:

Was du ererbt von deinen Vätern hast,

Erwirb es, um es zu besitzen

J. W. Goethe, Faust