Червивая луна - Салли Гарднер

Утвердившись на поверхности обеими ногами, он говорит: «Пусть враги Родины удостоверятся: наша мощь вечна».

Настала пора для прогулки по Луне, которую мы так тщательно репетировали. Я смогу. Я точно смогу. Я уверен в этом с тех пор, как… как призрак Гектора подошел и встал рядом со мной.

Космонавт не то парит, не то шагает. Я прыгаю вверх-вниз, вверх-вниз, наступаю на все метки по очереди.

Должно быть, это и убеждает Навозника и комбинезон, что за мной можно больше не следить. Они прилипли к телеэкрану.

Космонавт разворачивает флаг. Еще один прыжок, и он на месте.

Гектор говорит:

– Пора, Стандиш. Пора.

Тут я и отстегиваю лямки. Тут я и ловлю мгновение.

Космонавт, убаюканный ложным чувством невесомости, поворачивается, спотыкается, падает, роняет флаг. Похоже, есть секунд тридцать, пока меня не поймали. Карабкаюсь по ступенькам из траншеи наверх. Плакат уже у меня в руках.

Гектор рядом со мной. Становлюсь перед камерой и расправляю плакат, чтобы дедовы слова было лучше видно. Может быть, их видно даже ему. Хотелось бы верить.

Начинается с одинокого голоса.

На этот горный склон крутой

Ступала ль ангела нога?

Потом подхватывают другие. Вскоре голоса всех работников заполняют здание бойни.

И знал ли агнец наш святой

Зеленой Англии луга?[1]

Навозники, кожаный, рукойводители – все они на мгновение окаменели. Это и есть мое мгновение. Не минута, а миг. Но может быть, чтобы повернуть ход истории, одного мига достаточно. Я стою на Луне. Я – камешек. Червивой Луне пришел конец.

Просыпаются пулеметы. Гильзы брызжут, как метеоры. Хоть бы мир успел меня увидеть. Хоть бы у меня получилось бросить себя в этот кошмар, называемый Родиной. Внутри уродского здания беспорядочно носятся люди. Вижу, что Гектор машет мне – он нашел выход. Подбегает мистер Лаш.

– Вы его видите? – спрашиваю я. – Вон там.

– Кого?

– Гектора.

Мы петляем, пробираемся сквозь обезумевшую толпу. Гектор наконец указывает на дверь. Налегаю на рукоятку, и вот мы снаружи, вышли в рассвет нового дня. Из тумана на нас выплывает седьмой сектор.

Мистер Лаш держит меня, но не знает, что делать дальше.

– Бегите за Гектором, – говорю я и машу в сторону холма. Мы бежим, катимся вниз по склону, бросаемся в траву. Только тут я замечаю кровь. Кровь идет из меня.

– У меня получилось, блин, получилось ведь?

– Да, Стандиш, получилось, – говорит мистер Лаш. – Держись.

Знаю, что дело плохо. И еще мне кажется, что я уже достаточно продержался.

– Стандиш, держись, все будет хорошо.

Его голос доходит до меня как с другой планеты.

На ноги меня поднимает уже Гектор. Он отыскал-таки нам машину, огромный кремовый «кадиллак». Чувствую запах кожаной обивки. Ярко-синей, синей, как небо, синей, как могут быть только кожаные сиденья. Гектор сзади. У меня одна рука опирается на хромированный край открытого окна, другая на руле. Мы едем домой, к миссис Лаш, к чистенькой кухне, к столу с клетчатой скатертью, к траве в саду – такой, будто ее только что пропылесосили.

Потому что только в стране крока-кольцев солнце – как в цветном кино. Жизнь под радугой.