Соблазнить негодяя - Лорен Хит

Тогда она придала этому подарку слишком большое значение. Решила, что она стала для него чем-то большим, нежели безымянная сестра милосердия. Однако здесь, в Грантвуд Мэноре, некоторые брошенные вскользь замечания и, что важнее, слова, оставшиеся непроизнесенными, указывали на то, что ее давно забыли. Конечно, учитывая его славу, удивляться не приходилось, однако же страстное желание, терзавшее сердце, все не притуплялось.

Мерси легонько провела пальцем по шраму на красивом грубоватой красотой лице. Шрам явно был свежим, и она решила, что он получил его во время последнего боя. Ей вспомнилось, как она рыдала в крошечном номере парижского пансиона, когда увидела его имя в списке погибших. Джон тогда всего две недели как вошел в ее жизнь. Она прижимала его к себе, качала, обливаясь слезами, и бормотала что-то о его отце, не только для него, но и для себя, хотя и понимала, что ребенок еще слишком мал, чтобы ее понимать.

Сильный, лихой, отважный капитан Стивен Лайонс сдержал слово и вернулся на фронт, чтобы сражаться с врагами. Воин, который спас множество жизней и не купил звание майора, а заслужил ратными подвигами. Мужчина, который не раздумывая бросился ей на помощь однажды дождливой ночью у госпитального барака.

Их ночь вместе была короткой, важной для нее и ничего не значащей для него. Она провела пальцами по его волосам. Мужчина, которого она знала, не забыл бы. Как она могла так в нем ошибиться?

Действительно ли она хотела получить в мужья человека, который мог так легко ее забыть? Да.

Похоже, она снова заснула на его кровати, хоть и не в такой позе, в какой ему хотелось бы ее видеть. Она сидела на стуле, согнувшись и уронив голову на матрас рядом с его бедром. Одну руку она подложила под щеку, а второй держалась за его запястье, как будто даже во сне хотела постоянно чувствовать его пульс.

По комнате порхали тени, единственная зажженная лампа указывала на то, что все еще была ночь. Дом наполняла та тишина, которая появляется только тогда, когда день уступает права ночи. Как долго он блуждал по лабиринту выздоровления?

Он помнил приступы бреда, помнил удушающее ощущение, как будто его заматывали в саван. Ее голос всегда звучал где-то рядом и успокаивал его взбалмошное сердце. Пальцы ее ласкали и остужали горячую плоть. И иногда, когда ему очень, очень везло, она смотрела на него с правильным выражением. Свет лампы отражался от ее глаз блеском, дразнящим память, и он мысленно цеплялся за эти глаза, словно только они одни удерживали его в этом мире.

Она выхаживала его в госпитале? Мерси об этом не рассказывала, а он не стал спрашивать из страха выяснить, что это как раз то, чего он не должен был забывать. Когда он в последний раз очнулся в госпитале, ее там не было, но, судя по тому, что некоторые шрамы были еще свежими, розовыми, а другие давно загрубели, ранен он был далеко не в первый раз. Перед отъездом в Англию ему не пришло в голову расспросить об этом кого-нибудь. Тогда у него было единственное желание: сбежать как можно скорее от преследовавшей его неизвестности и из ужасного места, в котором он оказался.

Его врач не сомневался, что ответы на свои вопросы он получит со временем, после полноценного отдыха, как будто разум можно излечить точно так же, как тело. «Это обычная травма», — говорил врач, только словам его не хватало уверенности, они были больше похожи на вопрос, чем на ответ.

Возможно, Стивену нужно было найти более опытного врача. Совершенно неожиданно ему захотелось во что бы то ни стало узнать, как именно жизнь Мерси переплелась с его жизнью.

Она родила ему сына. Но как они встретились? Он начал понимать, что привлекло его в ней. Она была заботлива и обладала внутренней силой, незаметной с первого взгляда. Он даже сам не понимал, как узнал об этом. Не так уж много времени они провели вместе после ее появления здесь. Прогулка. Унизительная ночная встреча, когда он сдался перед болью, не смог справиться со слабостью. И все же чутье подсказывало ему, что она не нарушит ни одной из данных ему клятв.

Чего нельзя было сказать об Айнсли. Если он решит, что доктор предлагает что-то правильное, он всеми способами станет выполнять его рекомендации, независимо от того, что сам Стивен думает об этом. Айнсли никогда не ошибался, никогда не сомневался в своей правоте. Он изучал, он наблюдал, он исследовал. Он никогда не полагался на чутье.

А Стивен верил внутреннему голосу. Из тех людей, которые окружали его сейчас, когда на кону стояло столь многое, больше всего он доверял Мерси. К сожалению. Наверное, ей больше подошел бы человек, который в ладах со своим сердцем.

Интересно, о чем она мечтала? Она приехала сюда в уверенности, что он мертв и, соответственно, не пригоден для замужества. Отец ее настаивал на браке, но сама она и словом не обмолвилась об этом. Какая женщина не мечтает о браке? Какая леди готова пожертвовать всем ради того, чтобы помочь больному? Хотя нет, не всем. Она по-прежнему находила время на того, кто был ей особенно дорог.

Однажды Стивен, проснувшись, увидел, как она держит сына. Он тогда незаметно покосился на нее, не желая отвлекать. К тому же она влила в него очередную порцию лауданума, который ему уже порядком осточертел. Он знал, что нога на месте, потому что она постоянно болела. Только боль эта была не такой, как раньше. Тогда болело так, словно демоны раздирали его мышцы. Возможно, так оно и было. Теперь же он испытывал нудную тупую боль заживления.

Даже боль в голове поутихла.

Чтобы прикоснуться к ее подбородку, понадобилось лишь движение пальцев. Веки Мерси тут же распахнулись.

— Уходите, — сказал он охрипшим от долгого бездействия голосом. — Вам нужно как следует выспаться.

Рывком поднявшись, она тут же потянулась к его лбу.

— У вас температура спала.

Он попытался кивнуть, но это движение оказалось слишком сложным для его ослабевшей шеи. И как только у него получилось дотронуться до нее? Он совершенно обессилел. Стивен понятия не имел, как долго он спал, но сейчас ему больше всего хотелось повернуться на бок и снова заснуть. Но сперва…

— Хочу пить.

— Да, конечно. И есть, наверное, тоже. Мне удалось влить вам в горло немного воды и бульона, но этого, разумеется, мало.

Значит, это не всегда был лауданум, как ему казалось. Способность ощущать вкусы изменила ему, или же он просто был слишком болен, чтобы понимать, что творилось вокруг. Кажется, он помнил, как сюда приходила мать. Что еще с ним происходило?

Мерси налила воду из кувшина в стакан. Потом одной рукой немного приподняла его, держа за плечи, а второй привычным жестом поднесла к его губам стакан. Наверняка она проделывала это много раз с другими. А с ним она делала это раньше? Как же он устал ничего не знать и постоянно во всем сомневаться, постоянно искать ответы и не находить их!

Вода была прохладной, и его поразило то, что она, не имеющая вкуса, оказалась такой чертовски вкусной.

Он догадался, что Мерси недавно искупалась, потому что от нее исходил легкий аромат лаванды, а не тошнотворно-сладкий запах болезни. Ее грудь случайно и совершенно невинно скользнула по его руке, но он выздоровел достаточно, чтобы тело его мгновенно откликнулось на это прикосновение. У него сохранились воспоминания о том, как она вытирала его влажным полотенцем. Сильнейший жар низвергал его в ад, но она вознесла его в рай.