Коллекционер женщин - Марина Серова

Моя тетушка — многая лета ей, благословенной, — утверждает, что видеть во сне мертвецов — к большой удаче. А живую Ксению в тоге — к чему бы это?

Кстати, о трупах… вернее, только об одном. Вчера меня посетила «существенная мысля», но, не застав никого дома, ушла обратно. Что же за мысля приходила в мое отсутствие?

О чем я думала вчера вечером? О Ксении. О «разноцветных нитях преступления». О чепухе какой-то. Фу, безобразие! Стихи Блока, абсолютно мне не нужного, запомнила моментально, а единственную посетившую меня за весь вечер ценную мысль упустила.

И вообще, я не выспалась.

«Всех нас когда-нибудь кто-то задавит»… во сне…

Я зевнула, повернулась на бок и приготовилась досматривать ночной кошмар про покойников в джинсах и Ксению в тоге.

«Тринадцатого у моли бледной был выходной», — отчеканила любимица известного бизнесмена.

Стоп. Повтори, пожалуйста.

«Я сказала, что тринадцатого апреля сего года Настя Белова в нашей квартире не появлялась», — послушно повторила Королева-младшая.

Теперь я окончательно проснулась.

Ура! Вернулась блудная мысля!

Почему я сразу не догадалась проверить алиби моли Беловой? Потому что она была вне подозрений. Непростительная ошибка, уважаемая Татьяна Александровна. Подозревать надобно все и вся.

А ежели в тот злосчастный день у «домохозяйки и гувернантки» был выходной, зачем ей понадобилось лгать? Вот и зацепочка. И в любом случае не помешает посетить родимые Настенькины пенаты. Для чего, еще не знаю; старинный канделябр, предмет гордости Маргариты Баргомистровой, я, конечно, не надеюсь там обнаружить, но заглянуть к мадемуазель Беловой «на огонек» все-таки стоит.

Замечательно. План действий на ближайшее будущее разработан. Сразу стало спокойнее на душе.

Сейчас — ладно, сейчас дело прежде всего. Но вообще-то, замечали ли вы, дорогие сограждане, что, если заранее распланировать все до мелочей, становится скучно жить. Гораздо интереснее неожиданно сорваться куда-нибудь (в пропасть, например; сразу будет не до скуки), исчезнуть на пару недель; потом вернуться, чтобы через некоторое время снова уехать. Может быть, поэтому я и предпочитаю сумасшедшую жизнь частного детектива тихому, просчитанному по минутам сидению в душных кабинетах. К тому же полное отсутствие начальства и гонорары — уж наверняка побольше Кириной зарплаты.

…М-да, философия в постели, Танечка, — это, конечно, хорошо, но почему-то хочется есть.

Пора вставать.

Вот увидите, многоуважаемые сограждане, как только я сварю кофе, обязательно кому-нибудь приспичит со мной побеседовать. В последнее время это стало закономерностью.

Однако есть справедливость на свете. Или совесть у людей. Кому что больше нравится.

До сих пор меня никто не «затребовал». Дали спокойно позавтракать. Позволили заняться домашними делами. Я их, правда, не очень люблю, но время от времени… когда больше некому… сами понимаете. Но самое главное, мне не мешали думать — в тишине и спокойствии.

А размышляли мы, Танечка, вот о чем: какой резон Ксении меня обманывать, и куда подевался канделябр, и — не навестить ли нам моль бледную в ее обители… и еще о многом другом.

Ксения, Ксения… Мадемуазель Королева теперь сидит дома, вся в переживаниях, и, скорее всего, жалеет о рассказанном вчера.

А напросимся-ка мы на чай к девочке Настеньке. Как знать, может, что-нибудь да прояснится в этой запутанной истории. Так. Выходной-то когда у нас, милая молька? Последний был тринадцатого… если любимица «известного бизнесмена» сказала правду. Значит, очередной — сегодня. Или завтра. В зависимости от того, какое «нонеча» число.

…Тяжело, братцы, жить на свете белом… особенно когда все даты в голове перепутались.

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр,

Томитесь, как наложницы в гареме…

— Кажется, это уже диагноз. Весна. «Время обострения заболевания у шизофреников и проч.», — утверждает справочник фельдшера. А я-то думаю, с чего бы это вдруг меня вторые сутки на стихи тянет. Тем более что читать я их не умею…

— Явно — филолух. С чего бы вдруг вторые сутки на стихи тянет? Съела что-нибудь не то? Кофе на королевской даче был отравлен?..

Ты совсем перестала изъясняться по-русски. Народ тебя не поймет.

— Главное, чтобы я сама себя понимала. Вот, пожалуйста — девиз душевнобольного:

Тихо сам с собою,

Тихо сам с собою

Я веду беседу.

Помолчи, alter ego. Не перебивай. Некогда за речью следить — и без того забот хватает.

…Итак, вернемся к нашим баранам. То бишь к Насте Беловой. То бишь к числу.

Двадцатое сегодня.

Теперь — что касается «домохозяйки и гувернантки». Она явно что-то скрывает. Более того, всеми силами старается сбить меня с пути истинного.

Я вспомнила нашу с молью первую беседу. «Помогала Маргарите Алексеевне присматривать за девочками, — лепетала тогда мадемуазель Белова. — Потом был звонок…» Да, позвонили соседи, сообщили об убийстве. Но перед звонком вернулась Ксения. Когда именно, Настенька так и не смогла мне сказать:

«— Ксеня поздно пришла…

— Когда примерно?

— Ну… я не помню…

— Маргариту Вадимовну уже привезли?

— Кажется, да. Впрочем, тоже точно не помню…»

Естественно, что сия «домохозяйка и гувернантка» может знать, ежели сама в этот день отличалась отсутствием присутствия… проще говоря, если у нее действительно был выходной.

Проверить несложно.

Я набрала номер домашнего телефона «известного бизнесмена». Ответила Маргарита Алексеевна.

— Мужа нет дома, — заявила она, услышав мой голос. — Позвоните, пожалуйста, позже.

Что за тон? Ни «добрый день» тебе, ни «добрый вечер»… А, понятно, обиделась за младшенькую «дщерь». Ну конечно, возвратили деточку «до дому», обругали, пригрозили… Ух, какая нехорошая тетя Таня, какую бяку она себе позволяет!

Ладно, хватит. Бедную женщину можно понять: сколько всего свалилось на ее, еще не седую, голову за такое короткое время.

— Маргарита Алексеевна, извините, пожалуйста, но не Вадим Сергеевич мне нужен, а вы.

— Ничем не могу быть полезна, — сухо ответила леди Королева.

Но трубку не бросила. То ли воспитание не позволило, то ли любопытно стало, для чего мне так срочно понадобилось услышать приятный глас дамы средних лет.

Ну, загнула. Сколько ерунды — ради одного-единственного вопроса.

— Хотелось бы, чтоб вы вспомнили, если можно, брала ли ваша домработница выходной тринадцатого числа.