Одного поля ягодки - Светлана Алешина

— Ничего особенного, — вздохнула я. — Сегодня вечером на окраине Тарасова, в районе Ершовского поселка, там, где начинается дачный поселок, нашли тело Виктории Юсуповой. В кошельке сохранилось несколько сотенных купюр, что соответственно опровергает начисто версию об убийстве с целью ограбления. Убийство совершено с помощью тяжелого предмета, по предварительному заключению эксперта, двое суток назад. Насколько тебе известно, сегодня же, как раз в то самое время, когда был обнаружен труп, некая женщина позвонила сюда и, представившись Викторией Юсуповой, попросила ее не разыскивать. Вот что у нас происходит, голубчик мой! Спустись-ка с облаков и посмотри вокруг трезвым взором! Потому что голос звонившей показался мне очень знакомым.

— Катя? — шепотом спросил он, смотря на меня с неподдельным ужасом.

Я промолчала.

— Саша, я не понял, вы что, Катю подозреваете?

— Андрей, а кого нам подозревать? И почему твою Катю нельзя?

— Это чудовищно, — проговорил он.

— Чудовищно что? Подозревать Катю? Или убивать родную сестру?

— Саша, Катя не могла этого сделать!

— Андрей, я тебе поверю, когда ты представишь мне более полноценное доказательство, нежели это твое довольно натянутое утверждение. Что Катя не могла этого сделать по поводу чрезвычайной духовной утонченности! Давай пока прекратим этот разговор, ладно?

Он не ответил. Кажется, то, что он только что узнал, его потрясло больше, чем я ожидала.

— Чай будешь? — спросила я.

Он встал и, странно покачиваясь, пошел к выходу.

Уже у самой двери он обернулся и сказал:

— Запомни, Саша, пожалуйста, — это не Катя сделала. И мы с тобой это докажем. Ты мне поможешь?

Я не успела ему возразить. Видимо, ответ сам собой подразумевался утвердительный. Потому что, не дождавшись его, мой влюбленный босс, хлопнув дверью, исчез, растаяв в ночи.

* * *

Ночь я провела неспокойно. И дело совсем не в том, что в двенадцать мне позвонил Пенс, пытаясь повлиять на мое сознание с помощью нежных словечек, — я осталась холодной и надменной, как и подобает обманутой и оскорбленной женщине. Дело, кстати, было и не в том, что за день на меня обрушилось столько событий, что нормальному человеку после такого и в голову не придет пытаться заснуть. Я-то нормальной была только до того момента, как оказалась на работе в детективном агентстве. Мне к подобным «радостям жизни» не привыкать.

Просто в моей голове было очень много вопросов, на которые мне ужасно хотелось узнать ответы, и я большую часть ночи провела в раздумьях. В конце концов, сама того не желая, я обнаружила крайне неприятный факт. Что Екатерину подозревать, конечно, можно, но с таким же успехом подозрения лежат и на остальной честной компании. Правда, я никак не могла понять, есть ли мотивы убийства у Марины, но в конце концов поняла, что мотивы можно обнаружить и потом, пока же главное — то, что ее муж работал в пресловутом «Бэтмене», а значит, был во всех темных делишках замешан. Но охотнее всего я убийства Салилова и Вики свалила бы на противного бармена.

Я так увлеклась «вешанием дела» на неприятную мне личность, что и не заметила, как прошла ночь.

— Замечательно, — проворчала я, наблюдая, как первые лучи света прорезают предрассветную мглу. — День у вас сегодня обещает быть нелегким, а вы не выспались, мадемуазель! И ведь зря провели бессонную ночь, поскольку все равно, увы, ни одной приличной мысли в вашу голову не явилось!

Мои претензии к самой себе были справедливы и вполне обоснованны. Но делать было нечего — по радио уже пропикало семь часов, а это значило…

Ох, только теперь я поняла, как мне хочется спать!

Но семь часов — достаточный повод для того, чтобы срочно встать и начать новый день…

Чайник мелодично и как-то немножко загробно свистел, напоминая мне о своем существовании. Я чистила зубы, при этом постоянно размышляя на тему содеянных преступлений, а за окном был морозный и солнечный день, радостная суета вокруг рождественских елок и подарков. Только мне Санта-Клаус решил преподнести в качестве подарка парочку убийств и целую компанию подозреваемых! Так как через два дня приезжает моя маман, на мне еще лежит почетная обязанность по уборке квартиры, и если к этому добавить измену Пенса с какой-то там менеджершей — ничего не скажешь, весело ты встречаешь двухтысячный год, Александрина! Можно за тебя искренне порадоваться, дорогая! Не всякому выпадает такая возможность — встретить его, что называется, на полную катушку. Осталось только сломать ногу или руку, и ощущения от миллениума ты получишь прелестные!

Фу, от этих мыслей мне стало еще грустнее… Я налила себе кофе и, посмотрев за окно, философски заметила:

— Зато солнце. И небо вон какое голубое… В отличие от несчастной Вики я все это вижу.

Нельзя сказать, что меня порадовало воспоминание о Вике. Настроение еще больше упало. И не только от сопереживания этой несчастной девушке — от собственного бессилия.

— Я совершенно запуталась, — грустно призналась я своему отражению в зеркале. — Как ты думаешь, выпутаться удастся?

Отражение неуверенно, вслед за мной, пожало плечами.

— Попытаемся, — вздохнула я. — Где наша не пропадала…

* * *

Открывая дверь нашего офиса, я услышала пронзительный и истеричный голос Екатерины.

— Да сделай же что-нибудь! — кричала она. — Ты что, не понимаешь? Этот рыжий козел собирается повесить на меня и чертового Диму и мою сестрицу! Да еще и ребенка приплели, которого я и не помню совсем!

— Катя, успокойся, — ласково говорил мой помешавшийся босс. — Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Вот сейчас придет Саша…

«Саша все исправит, — подумала я и скривилась. — А Саше совсем не хочется ничего исправлять…»

— И что? Она же меня тоже ненавидит, я это вижу по ее глазам!

«Ну, это уже перебор, — возмутилась я. — Просто мне не очень нравится, когда от меня скрывают важные детали. И вообще, мне не нравится, когда много и вдохновенно врут не по делу. Нечего было тогда сюда прибегать, если вранье было запланировано с самого начала!»

Я достала из сумки расческу и начала приводить в порядок свои непослушные кудри, дабы предстать перед ними во всей своей красе.

Хотя мне и пытались с детства внушить отвращение к такому неблаговидному поступку, как подслушивание, я не всегда следовала этим заветам. Увы, иногда без подслушивания не обойтись! Самые интересные вещи от тебя зачастую скрываются.

— Катя, а что произошло с тем ребенком? — спросил нетактичный Лариков.

Ему же сказали, что не помнят! Надо же — на твоих глазах погибает собственный братец, а она «не помнит»!

— Да я была ему почти ровесница, — продолжала волноваться Катя. — Откуда я могу помнить? Кажется, он схватил ножницы без спросу… А потом начал ужасно кричать.