И вновь искушение - Сюзанна Энок

Очевидно, он все хорошо продумал, и она не могла не согласиться с его выводами. Дэпни может, в крайнем случае, вскинуть бровь, а что касается Редмонда, то он даже ничего не заметит. Иную альтернативу ей вдруг почему-то стало неинтересно даже рассматривать. С Коннолом у нее будет, по крайней мере, один вечер, где ее не будет посещать мысль о том, как бы скорее освободиться от супружеских объятий.

— Это не сработает, — запоздало сказала она, заметив, что он приостановил поцелуи.

— Это сработает великолепно, Эванджелина, — возразил он.

Он сказал правду, она и сама это чувствовала. Некоторое время Эванджелина наблюдала за ним в полутьме, видя, как он задирает ей юбки, как его рот следует за его руками. Всюду, где он прикасался, она ощущала тепло и нежность его пальцев. И ей хотелось большего.

— Ну, хорошо, — уступила она, затрепетав, когда его теплые руки стали гладить внутреннюю сторону ее бедер. — Я приму вас в качестве любовника. Ничего боль…

— На сегодня этого достаточно. Мы можем возобновить дебаты завтра.

Его порочная улыбка послала пронизывающий сигнал во все глубины ее тела. Когда его руки двинулись дальше и достигли вершины ее бедер, она ахнула. Лиф ее платья внезапно сделался тесным.

Рассуждая логично, она могла бы ударить его ногой в голову и позвать на помощь, но тогда она не испытала бы этого ноющего ощущения, когда он — о Господи! — стал лизать…

— Коннолл, — хрипло проговорила она, вонзая пальцы ему в волосы.

— Если бы я сделал только то, о чем вы просили, — пробормотал он, выпрямляясь для того, чтобы стянуть пышные рукава с ее плеч, — додумались бы вы попросить об этом? — Он слегка спустил платье, чтобы сунуть под него палец.

— Боже! — простонала она, ежась под его рукой. — Я не имела понятия.

Он снял сюртук и наклонился, чтобы запечатлеть еще один крепкий, продолжительный поцелуй на ее губах. Подсунув пальцы под шелковую материю на груди, он стянул платье до талии.

Его искусный рот стал целовать выпуклости ее обнажившихся грудей, а затем захватил сосок, что вызвало ее стон. Эванджелине показалось, что она сделалась невесомой, и в то же время ее тело было натянуто сильнее, чем скрипичная струна.

На какую-то секунду у нее мелькнула мысль, испытала бы она такое же физическое удовольствие с одним из ее претендентов. Но поскольку ни один из них не обладал ни страстностью, ни воображением, она не могла представить себе, как они могли бы заставить ее до такой степени отдаться чувствам, до такой степени расслабиться.

Послышались приглушенные расстоянием звуки контрданса, и Коннолл бросил взгляд в сторону двери.

— Проклятие! — пробормотал он. — Следующей будет ваша кадриль.

Она удивилась, что он способен следить за ходом событий.

— Не смейте оставлять меня в таком состоянии, Коннолл, — взмолилась она, извиваясь под его пальцами, которые снова заскользили по ее грудям. — Пожалуйста.

Он снова улыбнулся, и эта улыбка была чувственной и плутовской.

— Я не оставлю. Я тоже не смогу появиться на публике. Я… я хочу побыть с вами дольше, чтобы убедить вас.

Она была уже наполовину убеждена. Снова опустившись на колени, Коннолл расстегнул бриджи и спустил их до колен. Его мужской орган, освободившись, мгновенно вырос и отвердел.

Он хотел ее. Она знала об этом. Но теперь она видела реальные доказательства этого. И если она скажет «нет», он уйдет. Все, что произойдет дальше, теперь зависело от нее.

Вот она, реальная власть. И как ни странно, у нее не было ни малейшего желания использовать эту власть против него. Во всяком случае, здесь. И сейчас. Сдерживая дрожь в теле, Эванджелина протянула руку и обхватила его. Жезл вздрогнул от ее прикосновения.

— Ты… такой исключительный? — спросила она, пробегая пальцами по бархатистой коже.

— Исключительный? — Коннолл подался вперед, чтобы, стоя на коленях между ее бедер, снова ее поцеловать. — Надо мной никогда не подсмеивались по этому поводу.

Нет, она и предположить не могла, что над ним могли подсмеиваться.

— Тебе так приятно? — дрожащим голосом спросила она.

— Если ты хочешь, чтобы я продолжил, лучше будет, если ты перестанешь, это делать, — шепотом сказал он ей на ухо, и она почувствовала, что он тоже дышит неровно.

Она тут же разжала пальцы. Он опустился на нее, его жезл вжался между ее бедрами.

— Я никогда не спал с девственницей, Джилли, — сказал Коннолл, положив большую правую ладонь ей на грудь, словно не в силах перестать ее трогать, — но авторитетно заявляю, что будет больно. На короткое время, затем это не повторится.

Она приподняла подбородок.

— Я авторитетно заявляю, что если ты не поторопишься, то кто-нибудь придет сюда, разыскивая нас.

— Ммм… — Приподнявшись на локтях, он снова поцеловал ее, одновременно подтянув бедра вперед и вверх.

Эванджелина ахнула от удивления и от боли, когда он вошел в нее.

— О! — прошептала она.

Он замер, слегка дрожа и оставаясь внутри ее. Боль начала слабеть, и мышцы Джилли слегка расслабились. Ощущение, которое осталось, можно было назвать изысканно приятным.

— Прости, — пробормотал Коннолл, пощипывая ей ухо губами. Его бедра снова задвигались взад и вперед.

При каждом движении шезлонг под ними поскрипывал. Джилли вцепилась пальцами ему в плечи, как бы желая, чтобы они стали еще ближе друг к другу. В ней толчками, пружинисто нарастало напряжение по мере того, как он двигался внутри ее. Внезапно она содрогнулась и вскрикнула, поскольку все вокруг побелело. Время, звук и все, что их окружало, перестали существовать. Осталось только ощущение. Прекрасное и ошеломляющее.

Затем, спустя несколько мгновений, Коннолл крепко к ней прижался и снова поцеловал ее. Все еще, не выходя из нее, он повернулся и повернул Джилли так, что она оказалась лежащей у него на груди.

— В следующий раз ты должен снять с себя всю одежду, — тяжело дыша, проговорила она. В следующий раз. Она хотела, чтобы был «следующий раз». Очевидно, ее мать не сумела описать все стороны семейной жизни.

— Надеюсь, я хорошо продемонстрировал выгоды компромисса, — сказал он, и Джилли слышала, как энергично билось его сердце под ее щекой.

О да! В тот момент она хотела лишь лежать рядом с ним, чтобы он продолжал обнимать ее, как делал сейчас. И тут, словно трубный глас, возвещающий о приближении Страшного суда, зазвучали звуки кадрили.

Коннолл в последний раз проверил состояние наряда Джилли. Туфли, ленты, платье — все выглядело идеально, и все было на месте. Быстро поцеловав ей пальцы, он повел ее с террасы в бальный зал.

Лорд Редмонд стоял возле окон террасы, на его обычно бесстрастном лице читалось выражение, граничившее с раздражением. Еще более обеспокоенной выглядела леди Манроу, стоявшая рядом с графом.