И вновь искушение - Сюзанна Энок

— Наконец-то вы пришли, — коротко бросила мать, когда Джилли выступила впереди Коннолла и остановилась перед своим партнером по танцу.

— Приношу извинения, — непринужденно сказала Эванджелина. — Мы заговорились с одним из садовников о замечательных розах Хаулеттов.

— Это моя вина, — вставил слово Коннолл, хорошо понимая, что подобный разговор съедает время танца, и, испытывая желание отщипнуть от этого времени еще некоторую толику. — Я не потрудился взглянуть на часы.

— Не имеет значения, — сказал Редмонд, предлагая Эванджелине руку. — Я полагаю, у нас кадриль, мисс Манроу.

— Это действительно так. — Бросив взгляд на Коннолла, она взяла руку графа и направилась вместе с ним к танцевальному кругу.

Ранее Редмонд был легко переигранной фигурой загадки. Сейчас, однако, когда он и Джилли взялись за руки и заскользили в танце, Конноллу захотелось его буквально расплющить. Дело даже не в том, что этот болван дотрагивался до его Джилли, хотя это тоже имело значение. Важнее было другое. Он сделал все возможное, чтобы убедить ее, что союз с одним из этих двух партнеров будет не более интересным, чем союз правителя со слугой. И, тем не менее, он до сих пор не знал, кого она предпочтет.

— Вы действительно ищете руки моей дочери? — внезапно спросила леди Манроу, отвлекая его от нахлынувших мыслей.

Коннолл даже забыл, что она находится рядом.

— Да, — ответил он.

— Вы не будете иметь успеха. Вы относитесь не к тому сорту мужчин.

— Сорт мужчин, которых не хочет она или которых не хотите вы? — парировал Коннолл, глядя ей прямо в глаза. — Ведь если Эванджелина всего лишь откроет глаза, она обнаружит, что есть гораздо больше отвечающих ее вкусу мужчин, чем она полагала.

— Вы думаете, что знаете все? Думаете, что знаете Джилли? Но вы ее не знаете. — С этими словами виконтесса отплыла в сторону, вскинув подбородок.

Конноллу очень хотелось надеяться, что леди Манроу ошибалась. Ибо, несмотря на то, что он никогда не верил в глубокую и прочную любовь, последняя неделя во многом изменила его виды на будущее. Он хотел Эванджелину Манроу на всю жизнь. Но это могло произойти лишь в том случае, если она изменит свои взгляды.

Дополнительное время было бы, кстати, тогда у него была бы возможность, по крайней мере, снять рубашку и ботинки. Впрочем, не ради себя. Он никогда еще не встречал столь страстную от природы женщину, которая в то же время делала все, чтобы обречь себя на лишенное всяческих эмоций будущее.

Он отыскал ее взглядом среди танцующих. Стал ли сегодняшний вечер каким-то началом для нее? Или же она посмотрит на это всего лишь как на кратковременную экскурсию в то место, которое она больше не собирается посетить? Коннолл сжал пальцы в кулак. Наверное, проще сокрушить стены и задушить негодяев, чем ждать, как же она поступит. Но бесполезно размахивать сейчас шпагой, решение было за Джилли.

— Вы не могли бы угостить меня одной из этих сигар? Коннолл отвернулся от танцующих пар.

— Пожалуйста, — сказал он, вытаскивая сигару из кармана жилета и передавая ее лорду Манроу.

— Благодарю.

— Могу я задать вам вопрос? — спросил Коннолл, пока виконт прятал сигару в свой жилет.

— Пожалуйста.

— Леди Манроу, судя по всему, имеет отрицательное мнение о нашем поле.

— О, я это знаю, можете мне поверить!

— Я верю. Но мой вопрос заключается в следующем: почему?

— Ага. Не хотите ли пройти со мной?

Конноллу не хотелось оставлять Джилли вне поля зрения, тем не менее, он кивнул, и второй раз за вечер направился в сторону террасы. «Спокойствие и терпение», — напомнил он себе. Вряд ли она примет предложение Редмонда в середине кадрили, что бы, в конце концов ни решила.

— Отец Элоизы, — начал лорд Манроу, доставая сигару и закуривая от факела, — был бароном. Был он также пьяницей, игроком и скотиной, проигравшей семейное состояние. Она редко говорит о нем, но когда она говорит… Ну, усомниться в ее презрении невозможно.

— Ее презрение не ограничивается только ее родителем, — заметил Коннолл, подходя к двери, чтобы бросить взгляд на освещенный зал.

— Когда мы познакомились, я поставил себе задачу доказать ей, что не каждый мужчина таков, как ее отец. — Виконт поморщился. — Боюсь, это заняло больше времени, чем я ожидал.

Гм… Скорее получалось, что виконт лишь упрочил ее предубеждения. Постоянно делая лишь то, что она просила, ведя себя буквально, как камердинер, он доказал, что жизнь с ней под ее контролем была лучше, чем та, где она отказывалась от власти. И она передала этот настрой своей дочери.

Манроу смотрел на него так, словно ожидал его реакции, поэтому Коннолл кивнул.

— Вы очень терпеливый мужчина, — проговорил он.

— Слишком терпеливый, думаю я иногда, но сейчас я в меньшинстве.

— Я пытался убедить вашу дочь, что равноправное партнерство может быть более выгодным. — Коннолл не мог говорить яснее, опасаясь нажить врага. Сейчас он надеялся использовать его в качестве союзника.

— Учитывая тот факт, что мы оба одеты так, чтобы дополнять наряд моих леди, Роли, я не уверен, что вы добились успеха.

— Вы не уверены в моем…

— И ваша леди танцует с графом Редмондом, который собирается сделать ей предложение.

Коннолл снова посмотрел в проем двери. «Завтра».

— Это оставляет мне чертовски мало времени, — произнес он вслух.

— Вы слишком поздно включились в гонку.

— У меня были дела, в другом месте. — Он не мог сожалеть о приобретении картин в Париже, тем более что его отсутствие поспособствовало знакомству Дейзи с Айви. Гм… Стало быть, он был рад, что его любовница нашла кого-то другого. Какой переворот могут произвести одна неделя и дорожный несчастный случай, не говоря уж о проклятом бриллианте!

— У вас есть план? — продолжил тему виконт.

— Вы можете отказать Редмонду в благословении, — ответил Коннолл. — Это может дать мне дополнительно немного времени, чтобы убедить ее видеть вещи так, как их вижу я.

— Элоиза уже дала ей свое благословение. Мое в расчет не принимается.

— Может быть, следовало бы принимать в расчет, — сказал Коннолл, с силой втянув в себя воздух.

— Простите, приятель, но это гонка, в которую ввязался я. И я буду, благодарен, если вы воздержитесь от комментариев на этот счет.

Мысленно чертыхнувшись, Коннолл сделал несколько шагов по террасе.

— Приношу извинения. Просто… понимаете, одно дело — проиграть баталию, когда борьба ведется справедливо и условия для всех одинаковы. А это я не могу понять. Что, черт возьми, заставляет Джилли захотеть провести всю жизнь — ладно, пусть остаток его жизни — с графом Редмондом? Или даже с Дэпни?