Страшная тайна - Диана Уинн Джонс

– Не обращай внимания! – пропыхтела я. Раз, раз, раз. – Убирайся, сглаз! – распевали мы. – Снам конец! Убирайся, сглаз!

Гудки стали громче, но у меня было отчетливое ощущение, что Ведьмин танец помогает (Ник говорит, у него тоже), поэтому мы плясали и плясали. А потом (я не заметила, когда это произошло) из машины следом за нами выбрался человек, подошел по пешеходной дорожке прямо ко мне и заорал:

– Перенесите шабаш куда-нибудь в другое место!

Ну и злился же он. Я поглядела на него. Поглядела на его огромный серебристый автомобиль, а потом снова на него. Вот ведь хлыщ. Голова как яйцо, прическа прилизана волосок к волоску, очки в золотой оправе, белый макинтош весь в ремешках и пряжечках – да еще и костюмчик, чтоб мне пусто было! А вместо галстука такой пижонский шелковый платок. Бизнесмен, подумала я. Из-за нас на полминуты опоздал на важную встречу. Я покосилась на Ника – а он что думает? Но Ник иногда бывает тот еще трус, прямо крысеныш. Он стоял и нашпиговывал себя огромными дозами смущения со всех сторон. Стоял и корчился – да-да, крысеныш! Это не я, сэр! Это она меня заставила, офицер! Женщина, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел, Господи! Так и тянуло ему врезать.

Пришлось мне, как всегда, самой за себя биться – и я поправила пальцем очки на носу, чтобы нацелить на этого хлыща особенно гадостный взгляд.

К сожалению, он оказался крепким орешком, откуда что берется. Он поправил собственные очки, взявшись за оправу левой линзы, и ответил мне таким же гадостным взглядом. Колючим, как я не знаю что. Я уже хотела сменить тактику и заговорить, но хлыщ успел первым. И как рявкнет:

– Меня зовут Руперт Венейблз. Я искал вас по всему городу, чтобы вручить вот это.

Достает сотню фунтов, пересчитывает и сует мне.

Я так опешила, что даже не сообразила спросить, откуда он знает, что это я. Тут, конечно, виноваты зеваки. К этому времени на мосту в обе стороны скопилось, наверное, несколько сотен машин, и все водители таращились на нас. Когда они увидели деньги, то заулюлюкали и загудели. Правда, вряд ли они решили, что хлыщ мне платит, чтобы я передвинула машину. Ох, ну и РАССВИРЕПЕЛА же я! А Ник, едва услышав имя хлыща и увидев деньги, преисполнился искреннего смущения, и проку от него не было никакого. Поэтому мы просто забрались в папину машину, и я покатила прочь. Рывками.

Через некоторое время я проговорила – сквозь зубы:

– Надеюсь, что больше мы с этим хлыщом не встретимся – в интересах обеих сторон. Не то прольется чья-то кровь!

– Зато Ведьмин танец подействовал, – сказал Ник.

Это только подлило масла в огонь, я рассвирепела еще пуще:

– Ты это про что, крысеныш?

– У тебя теперь сто фунтов, и ты никому ничего не должна, – заявил Ник.

– Небось банкноты фальшивые, – сказала я.

– На что собираешься их потратить? – спросил Ник.

– И не спрашивай! Чего ни хватишься – ничего у меня нет! – ответила я.

Наверное, я немного оттаяла. По крайней мере, после этого мне уже было совсем не так горько.

Руперт Венейблз – для Ифорионского архива

Теперь, когда все линии судьбы двигались в нужном направлении, я мог ими управлять без особых усилий. Так что я снял блокировку со средств связи. Тут же зазвонил телефон. Автоответчик яростно замигал всеми лампочками. Два компьютера заявили, что у меня «непрочитанные сообщения», а из факса хлынули рулоны бумаги.

– Как приятно знать, что ты всем нужен, – сказал я Стэну.

Примерно половина сообщений и запросов были от компьютерных компаний и производителей игр, с которыми я сотрудничал. Два пропущенных звонка оказались от магидов из-за границы, они интересовались, как я допустил, чтобы ситуация с коровьим бешенством вышла из-под контроля. Я выругался – я и не знал, что все так плохо, а что-то предпринимать теперь уже поздно. А сейчас позвонила одна соученица по Кембриджу и поинтересовалась, почему это с самого Рождества от меня ни слуху ни духу. Я сказал, что умер мой старый друг и оставил мне массу незавершенных дел.

– Давай-давай. Вали все на меня, – прорычал у меня за спиной голос того самого старого друга.

В одном компьютере оказалось полно обычной электронной почты. Я решил, что она подождет, и полез во второй. Это был мой канал связи по магидским делам, неотложным. Иногда магиды не выходят на связь по нескольку месяцев, но если все же обращаются друг к другу, значит им нужно узнать что-то первостепенной важности.

Первое письмо было от моего брата Уилла.

Следующее письмо было от коллеги-магида по имени Цинка с другого конца Империи, если считать от Уилла.

Третье письмо было примерно такое же, только про миры номер 7 и 9. Четвертое – от моего брата Саймона:

– Ну? – спросил я Стэна. – Это Предопределение?

– Вероятно, – отвечал он.

Я мрачно просмотрел факсы. Две трети было от генерала Дакроса. Что характерно, он ничего не писал ни о войне, ни об откалывающихся от империи мирах. Для него все это были дела армейские и магида не касались. Первые несколько факсов были ликующие. Кажется, он напал на след Кнарроса; нашел его; получил от Кнарроса наводку на вавилонских наследников. К шестому факсу он обнаружил еще двух человек, называвших себя Кнарросами, а количество предполагаемых наследников утроилось. Потом все понеслось по экспоненте. Пока я занимался другими делами, на Дакроса сотнями сыпались потерянные императоры и еще толпы Кнарросов. В последнем факсе говорилось:

– Как ты считаешь, что мне делать? – спросил я Стэна.

– Сынок, мне полагается давать себе советы по поискам нового магида, а не по этому делу, – ответил он. – Сам-то как считаешь?

– Я… я думаю… – медленно проговорил я, пытаясь ухватить, что подсказывает интуиция, – думаю, что распад империи Предопределен с самого начала, и именно поэтому отвечать за нее всегда должен был самый младший магид. Он неизбежно совершал ошибки. Я совершал ошибки. Я мог бы спасти этого беднягу Тимотео… ладно, ладно, Стэн. Сделанного не воротишь. Я больше не буду рвать на себе волосы по этому поводу. Но если судить по истории нашего мира, когда разваливается большая империя, обычно во главе ее стоят один-два правителя, которые либо очень слабы, либо очень молоды, и они… они…