Диагноз. Медицинские головоломки и человеческие судьбы - Лиза Сандерс

Женщина о слезотечении не упоминала, но все равно… Может быть, у нее именно эта болезнь? Я ей позвонила. Боли и шум в ушах у нее не прошли. Лекарства, которые я назначила, не помогали. А не было ли у нее слезоотделения или опухания век в наиболее острые периоды? Я задержала дыхание: если у пациентки имелись эти симптомы, hemicrania continua становилась наиболее вероятным диагнозом.

«Да», – ответила она. Иногда ей казалось, что левый глаз продуло сквозняком. А с веками не происходило ничего необычного? Происходило: когда боль становилась острее, веко на левом глазу плохо двигалось. Симптомы были незначительными, поэтому она о них не упоминала, а остальные врачи ее не спрашивали.

Обрадованная, я рассказала ей о своей находке и назначила двухнедельный курс индометацина. Через несколько недель я позвонила своей пациентке. Как у нее дела? В ответ женщина рассмеялась. «Через два дня после начала приема индометацина, – сказала она, – боли прошли». Просто взяли и исчезли. Но сейчас она не может говорить: собирается с друзьями в поход. Ей пришлось приложить немало сил, чтобы снова прийти в форму и вернуться к прежнему уровню активности. Она непременно заглянет ко мне через месяц-другой.

– Я не могу дышать! – прошептала женщина осипшим голосом.

Ее сестра встревоженно посмотрела на служащего регистратуры в окошке приемного отделения больницы при Университете Айовы. Женщина раскачивалась взад-вперед, дыхание было прерывистым и хриплым. Она потянула за горло свитера, внезапно ставшего чересчур тесным. Потом сорвала его через голову и швырнула на пол. Под свитером ничего не было; она лежала в постели, когда внезапно начался приступ.

54-летняя пациентка упала в кресло-каталку, подставленное ей сестрой, и ее быстро повезли в бокс неотложной помощи. Дальнейшие события смешались для нее в калейдоскоп обеспокоенных лиц, уколов и анализов. Давление сильно пониженное, пульс учащенный. Ей ввели эпинефрин и стероиды, но прошло несколько часов, прежде чем она смогла рассказать, что случилось той ночью.

Она находилась в доме у матери, в сельской местности – об этом сообщила пациентка врачам. Она уже укладывалась в кровать, когда почувствовала острый зуд в области ладоней. Ощущение было ей знакомо: дважды за прошедшие восемь лет она испытывала такой же зуд в области ладоней и ступней. Каждый раз за ним следовало жуткое ощущение удушья.

Она сумела сама доехать до дома сестры, находившегося неподалеку, а та повезла ее дальше, в больницу. Она опустила окна в машине, пытаясь вдохнуть морозный ночной воздух. Дышать было тяжело. Перед глазами плавали черные пятна, и приходилось прилагать усилия, чтобы не лишиться чувств.

У нее уже два раза случались подобные аллергические реакции, но не такой силы. Она знала, что они называются анафилактическим шоком и потенциально смертельны. После введения лекарств симптомы прекратились. Она провела в больнице ночь, а когда стало ясно, что приступ прошел, поехала обратно к матери. На ближайшие дни ей назначили прием у местного специалиста-аллерголога.

Врач почти два часа расспрашивал женщину обо всех контактах с возможными аллергенами – продуктами, растениями, химикатами, которые могли вызвать такую острую аллергическую реакцию. В тот день ни с чем подобным она не сталкивалась; все, что она ела и к чему прикасалась, было ей хорошо знакомо и окружало ее до и после предыдущих эпизодов. Наиболее частая причина острых аллергических реакций у взрослых – пища, но аллерголог не выявил никаких возможных стимулов. Он зашел в тупик. И попросил ее сообщить ему диагноз, если ей в дальнейшем его поставят.

Несколько месяцев после возвращения домой на Лонг-Айленд женщина внимательно следила, что ест, и испытывала тревогу всякий раз, когда ложилась вечером в постель. Она всегда держала под рукой флакон «Бенадрила» и шприц с эпинефрином, но все равно боялась умереть, не добравшись до больницы, если приступ повторится.

Когда это действительно произошло – десять месяцев спустя, – она находилась в больнице Брукхевен, в Ист-Пачоге, Нью-Йорк. Пациентка проходила курс лечения антибиотиками от сильнейшего гастроэнтерита, вызванного сальмонеллой. В тот день она впервые съела полноценный обед после жидкой диеты – кусок говядины с картофелем и морковью. Мясо пахло восхитительно, но у нее не было аппетита. Однако женщина заставила себя проглотить несколько кусочков, понимая, что это ускорит выписку домой.

Через пару часов она почувствовала странный зуд в верхней части головы. Задумчиво почесалась. А потом внезапно вспомнила это ощущение. «О нет!» – подумала она. Схватила штатив с капельницей и бросилась в коридор.

– Скорее позовите медсестру, – закричала она.

Сердце у нее колотилось – пациентка знала, что будет дальше. Персонал отделения сбежался к ней. Что это, паническая атака? Нет, аллергическая реакция, сказала им она.

Женщину уложили обратно в постель, дали ей кислород, «Бенадрил» и стероиды. Стали расспрашивать, в чем дело, и она рассказала все с самого начала, добавив то, что осознала только теперь, – всякий приступ случался через некоторое время после того, как она съедала гамбургер или стейк: мясо было постоянной и любимой составляющей ее рациона. Она была уверена, что ела стейк – или, как в этом случае, отварную говядину – перед каждым эпизодом.

Врачи засомневались. Новые пищевые аллергии – особенно такие острые – редко возникают у взрослых. Скорее всего, у нее аллергическая реакция на один из антибиотиков, которые она получает. Пациентке трудно было смириться с их версией, которая объясняла последний приступ, но не предыдущие. Тогда ведь она не пила антибиотики. Врачи ничего не смогли ей ответить.

* * *

У одной из медсестер имелось другое объяснение случившегося, о котором пациентка когда-то слышала, но так и не поверила ему. Есть разновидность клеща, сказала ей сестра, укус которого провоцирует аллергию на мясо. Подробностей она не знала, но предложила пациентке изучить такую возможность.

Женщину действительно не раз кусали клещи – как и большинство жителей Лонг-Айленда. Но как мог простой укус спровоцировать такие тяжелые последствия? Вернувшись домой и побольше почитав про подобные случаи, она узнала, что и правда мог. Укус клеща «одинокая звезда» – названного так из-за белого пятна в форме звезды на спинке – провоцировал аллергические реакции на мясо млекопитающих. Триггером становился сахар, альфа-1,3-галактоза, более известный как альфа-гал – углевод, присутствующий в тканях всех млекопитающих, кроме приматов.

Как именно укус клеща запускает аллергию, до сих пор неясно. Связь между клещом, обитающим всюду от Южной Флориды до Мейна и на запад до Айовы – и возникающей из-за него аллергией на альфа-гал впервые описал в 2009 году Томас Платт-Миллз, профессор Университета Вирджинии, страдавший этим заболеванием. В отличие от большинства пищевых аллергий, симптомы которых проявляются через несколько минут после контакта с аллергеном, аллергия на альфа-гал возникает не сразу. Симптомы – от сыпи до тошноты, одышки и анафилактического шока – могут проявляться в промежуток от четырех до шести часов после употребления мяса. Странно здесь то, что они возникают не при каждом контакте с ним.