Пленная птица счастья - Галина Владимировна Романова

– Я не маньяк, Алина. – Он оборвал смех. – И расчленять тебя не собираюсь.

– Тогда зачем? Зачем все это? – Она повела руками.

– Чтобы тебя спасти.

– Господи! – заорала она истерично. И принялась в такт каждому слову подпрыгивать на кровати, больно ударяясь голыми пятками о пол. – Хватит одно и то же твердить! Просто скажи правду! Просто! Скажи! Гребаную правду, урод! Кто ты, мать твою?

– Я убийца, Алина, – просто ответил он. – Киллер. Слышала о таких? Наемный убийца. Мне платят за то, чтобы я устранял людей.

Она затихла. Села прямо. Несколько минут рассматривала его сквозь слезы. Потом вытерла лицо ладошками, пригладила растрепавшиеся волосы. Насупилась. А потом проговорила:

– Не верю.

– Почему? – Он даже немного обиделся.

– Что это за киллер такой, у которого огромный дом, завтраки, прислуга? Киллер никогда не живет на одном месте. Он шифруется, постоянно переезжает, чтобы не засекли. И уж точно не держит в доме кухарку.

Зареванная мордашка повернулась к нему. В глазах застыл вопрос. Она ждала ответ, и он начал по порядку.

– Прислуги нет, готовлю сам. Убираю и стираю тоже. В остальном ты права. Я никогда не сидел раньше на месте, постоянно переезжал.

– Что же изменилось?

– Я завязал. Отошел от дел. Перестал принимать заказы. Уехал достаточно далеко от тех мест, где прославился своим ремеслом.

– Что же случилось сейчас? Почему ты взял заказ на меня?

Она обхватила себя за голые плечи. Поправила сползшую бретельку ночной рубашки, которую он ей купил. Надо же ей в чем-то спать!

– Почему ты взял заказ на меня? – повторила Алина.

Он не стал ей объяснять, что почувствовал, когда увидел ее лицо на фотографии. И уж тем более ей незачем знать, хотя бы пока, что с ним было, когда он держал ее в руках, отключив легким ударом в шею.

Он ответил проще и понятнее:

– Люди считают, что бывших киллеров не бывает. Объяснять, почему я отошел от дел, – себе дороже. Этот заказчик меня знал и узнал.

И вот здесь умная девочка Алина, сводившая его с ума с каждым днем сильнее, возьми и скажи:

– А не проще ли было устранить человека, который тебя узнал, чем брать у него заказ? Он потом захочет еще и еще.

– Умница, – похвалил он голосом, от которого у него у самого по спине побежали мурашки. – Именно этим я и собираюсь заняться.

Он поднялся, подхватил со стула поднос и шагнул к двери.

– Через пять минут спущусь за тобой. Какао, душ, пробежка. В какой последовательности это будет – решай сама.

И толкнул дверь ногой.

– Эй, послушай! – крикнула Алина и аккуратно, чтобы не дернула за щиколотку цепь, поднялась. – Скажи мне, кто это!

– Что? – Он уже вышел из комнаты и собирался ее запереть.

– Скажи, кто меня заказал. Я тогда пойму за что.

– Нет. – Он качнул головой и захлопнул дверь. И добавил уже для себя: – Не поймешь, детка. Даже я не могу понять. Но скоро узнаю. Точно узнаю. А пока надо ждать.

Маша всюду опаздывала сегодня. Не услышала будильник, поднялась на полчаса позже. Значит, утренней пробежки не будет. Ладно, переживет. Она вчера вечером в спортзале так умаялась, что даже привычные к нагрузкам мышцы ныли.

Зачем так упиралась? От злости. На бывшего, на жизнь свою неказистую, на преступников всех вместе взятых, будь они неладны.

Валерка, дурачок маленький, решил похвалиться отцу, как мама за него переживает, и все рассказал. И о звонке в лагерь в неурочное время. И о планах на выходные, которые у нее вдруг да случатся.

Так и сказал в трубку, мерзавец:

– Да? Вдруг все-таки они у тебя случатся, Машка? Выходные твои неожиданные. Вдруг все же будут, а? А Валерка пускай ждет. Пускай верит. Я за всю нашу совместную жизнь так и не помню ни разу твоего выходного. А мальчишка пусть верит?..

Врал как сивый мерин, конечно. Бывали и у нее выходные. И планы у них совместные были. Правда, его планы не всегда Маше нравились, вот она и предпочитала отсыпаться дома, чем тащиться с его новыми знакомыми в какой-нибудь городишко за тридевять земель, чтобы попасть на выставку народного зодчества. На любителя, скажем так, план.

Нет, она, понятно, ничего не имела против народного зодчества. Восхищалась умельцами и все такое. Но трястись в машине пару сотен километров по раздолбанным дорогам туда, а потом обратно – увольте, это не для нее. Она за эти поездки уставала сильнее, чем за рабочую неделю с дежурствами и выездами. А еще ведь нужно было изображать интерес, восхищение. Хмуриться – ни-ни, иначе расстроится муж, который вон как здорово все устроил.

Затейник, мать его.

– Прекрати отвлекать его, Машка, – надрывался вчера в трубку бывший. – А то я тебе… Я тебе вообще запрещу с ним видеться.

Осмелел, гаденыш. Слишком осмелел. Или обнаглел без меры.

То, что Валерка живет с ним, еще не говорит, что ее лишили родительских прав. Это был их с сыном выбор. Они сели, помнится, поговорили вдвоем. И пришли к выводу, что негоже ему постоянно быть дома одному. Готовить себе самому, рубашки с брюками гладить. Мальчишка, конечно, вырос неизбалованным, трудолюбивым, но лишать его за это детства не стоило. Ему же и погонять с ребятами хочется, и в кино сходить. Вот они и решили, что лучше пока ему пожить с отцом. Вдвоем решили – без бывшего, без судей и представителей опеки. Как дальше – будет видно.

И что она теперь слышит?

– Так, умник. Слушай меня и запоминай.

Маша стиснула зубы, занялась методичным подсчетом четных чисел. Чтобы не сорваться, не наорать. Он все же Валеркин отец. И крутится там с ним, хлопочет, хочешь не хочешь. Быть слишком резкой не стоило.

Но она все равно сорвалась. Грубость, резкость, угрозы – все пошло в ход. Она же знала все слабые места его поганого бизнеса. Могла задушить его этот бизнес на раз.

– Понял меня? – закончила Маша, тяжело дыша.

– Понял, – буркнул бывший. – Я больше так не буду.

– Хороший мальчик. – Она скрипнула зубами. – И проследи, чтобы он близко к этому месту не приближался.

– Именно к этому?

– Вообще ко всем местам, где проводится квест. Это игра не для подростков.

А про себя добавила, что даже взрослым не всегда удается выбраться из нее целыми и невредимыми. Что говорить о детях.

Потом был спортзал с бешеными физическими нагрузками. Потом душ и два часа кувыркания на постели без сна. И в результате – проспала.

Опоздала на пробежку. Потом опоздала к Суворкину, он уже укатил в главк. А она хотела поделиться кое-какими соображениями. Потом опаздывала на каждый зеленый сигнал светофора, как заговоренная.