Кто боится современного искусства? - Джессика Черази

Ничего не поделаешь – искусство стоит денег. Создаете ли вы, покупаете, выставляете или спонсируете искусство, инвестиции в любом случае необходимы для того, чтобы поддержать художественный мир на плаву.

Большинство авторов не в состоянии заработать своей профессией достаточно средств даже на жизнь, не говоря уже о том, чтобы иметь возможность покрыть издержки производства, стоимости художественных материалов, аренды мастерской и транспорта. Поэтому художники ищут поддержку у некоммерческих организаций, частных или общественных, – чаще всего она происходит путем раздачи призов (премий), выделения грантов или стипендий (денег на конкретный проект), предоставления резиденций (бесплатного проживания в подходящем для творчества месте). Размеры помощи значительно разнятся в зависимости от страны и организации. Хотя всё чаще конкурс на них проходит на общих основаниях, обычно кандидаты обязаны отвечать определенным критериям отбора и предоставлять заявку с детализированным описанием проекта и подробными бюджетными сметами. Между тем наиболее авторитетные стипендии вроде пятилетнего гранта Макартура присуждаются просто по номинации. Огромный престиж подобных наград зачастую отражается в наличных выплатах, порой достигающих шестизначных цифр.

Не стоит, однако, забывать, что и музеи нуждаются в деньгах! Их расходы – от страхования и транспортировки произведений до перепланировок выставочных помещений, хранения и общественных программ – как правило, очень значительны, так что их в принципе невозможно покрыть за счет продажи входных билетов. Поэтому даже самые крупные музеи находятся в прямой зависимости от внешнего финансирования, которое осуществляется по таким разным схемам, как прямое спонсорство, попечительские советы и клубы друзей.

Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Поддержка неизбежно предоставляется на определенных условиях, и даже у государственного финансирования есть свой порядок и свои ограничения. Но в каком бы виде ни поступали инвестиции, самое важное в них – то, что они символизируют веру в ценность творчества и позволяют художникам продолжать создавать искусство, которое приносит вдохновение.

Художница Фи Пламли на митинге в рамках Совета индустрии искусств Южной Австралии с плакатом против урезания финансирования у здания парламента в Аделаиде, Австралия. 19 апреля 2016

Слишком часто современное искусство кажется застрявшим в бесконечном цикле производства и потребления: ценность произведения зависит от его внешнего вида (хорошо ли оно смотрится?), от его радикальности (раздвигает ли рамки?) и воздействия (задевает?), а измеряется она в долларах (какова его стоимость?). Но давайте представим, каким искусство могло бы стать и на что оно было бы вообще способно, если бы мы всерьез усомнились в критериях, которые якобы определяют его существование?

По всему миру художники самыми необычными способами демонстрируют, что искусство может быть и чем-то еще. Всё больше авторов предпочитает работать с общественностью, а не создавать произведения искусства «в себе». Подобная деятельность, часто называемая «социальной практикой», переносит акцент с конечного результата на процесс → см. К – как, например, «Мел» Дженнифер Аллоры и Гильермо Кальсадильи (1998 – настоящее время). Этот дуэт художников размещал в общественных местах огромные куски мела, предлагая всем желающим рисовать и писать на асфальте всё, что им заблагорассудится. В подобных случаях само употребление категорий и специальных терминов, таких как «скульптура», «перформанс» или даже «искусство», кажется как минимум надуманным, а то и вовсе неуместным.

Кроме того, регулярно предпринимаются попытки расширить круг возможностей искусства, связав его с другими видами исследования, включая науку и технологию, экологию и геологию. Междисциплинарные подходы к созданию искусства осуществляются путем резиденций и участия в программах исследовательских институтов, в списке которых часто фигурируют Европейская организация ядерных исследований (CERN) и Wellcome Trust, лондонский благотворительный фонд для поддержки медицинских исследований. Во время своего пребывания в Wellcome Trust в 2012–2013 годах британская художница Кэти Патерсон с головой погрузилась в геномику, изучая палеонтологические данные и анализируя ДНК различных видов, чтобы проследить развитие жизни на Земле. Художники всё чаще посвящают свою деятельность изучению воздействия человека на экологию, одни – занимаясь долгосрочными исследованиями, другие – уделяя внимание общественной деятельности в сфере окружающей среды, в надежде на то, что их искусство сможет указать путь к более экологически сбалансированному будущему. К примеру, в 2014 году сигналом тревоги для всего мира стали двенадцать ледяных блоков, привезенных в Копенгаген из Гренландии датско-исландским художником Олафуром Элиассоном. Сваленные посреди площади напротив здания городской ратуши, глыбы льда вскоре растаяли, превратив прохожих в свидетелей последствий глобального потепления.

Каким искусство могло бы стать и на что оно вообще было бы способно, если бы мы всерьез усомнились в критериях, которые якобы определяют его существование?

Бесспорно, вышеописанный опыт в теории кажется смелым и заслуживающим внимания. Но внутренний скептик в нас тут же возразит, что рыночная система искусства незамедлительно найдет способ подстроиться и подавить или, по крайней мере, нейтрализовать предпринятые попытки раздвинуть границы привычного для нас понимания искусства. Когда-то скандальные, реди-мейды Дюшана в наши дни чувствуют себя в престижных художественных музеях ничуть не хуже, чем полотна Рембрандта, а искусство перформанса продается и покупается точно так же, как любое другое. Да, в современном мире искусства возможно абсолютно все. Но признание этого факта не избавляет конкретных авторов и продукты их труда от огромной ответственности перед обществом. Вероятно, смысл занятий искусством как раз и состоит в постоянных терзаниях, в попытках обрести надежду на внутренний потенциал, реализация которого была бы направлена на будущие изменения, в жажде верить. В конце концов, разве не с «бизнесом воображения» мы имеем дело?

Всё началось в 2009 году с бунгало на Саут-Дорчестер-авеню в чикагском Саутсайде, районе, известном высоким уровнем преступности. Когда американский художник Тистер Гейтс закончил свою работу, этот одноэтажный коттедж превратился в «Архив», где удалось разместить около 14 000 книг по искусству и архитектуре из закрывшегося городского книжного магазина и «Кухню духовной пищи» для местных жителей. Затем на прибыль от продажи своих работ с использованием древесных отходов Гейтс купил заброшенную кондитерскую на той же улице. Там он собрал винил, оставшийся от прекратившего работу магазина пластинок неподалеку, и назвал место «Комната для прослушивания».