Сто тысяч заповедей хаоса - Галина Артемьева

– Может, лучше бы было просто поразить ее молнией?

– Бог не хочет смерти грешника. Осознание, раскаяние, очищение – души, понимаешь? Земной путь – это не окончание. Хорошо тем, кто успеет в этом мире осознать.

– Но так долго! Сорок семь лет!

– Значит, столько и было надо.

– А родителям ее за что такое? – спросила мама. – Дочь сбежала, по рукам пошла. Они чем-то провинились?

– А вот этого я не знаю. Наверное, ее грех – это и им наказание. Но сие нам неизвестно, – подытожил папа.

Я напрочь забыла тот наш разговор. Надежно и крепко. Но почему-то именно сейчас все вспомнилось мне – в мельчайших деталях. И отцовская седина, и худая его рука в пигментных пятнах… Пальцы тонкие, длинные… Голос его – негромкий, добрый.

Мне хотелось поговорить с ним сейчас. Что бы я сказала ему?

– Вот я и отшельница, папа! Не по своей воле. Так вышло.

– Ну какая ты отшельница? – услышала я голос отца.

Он звучал во мне, дорогой мне голос.

– Конечно, я не пыталась войти в храм. Но думаю, если что – проблем не будет. Да я и не грешница какая-то, чтоб в пустыне грехи свои замаливать. Мне это не надо. Так обстоятельства мои сейчас сложились. И теперь я отшельница.

Звезды мигали, переливались. Вселенная казалась дышащей и одушевленной. Где-то там, высоко, был папа. Он внимательно слушал меня.

– Конечно, одной мне бывает спокойно, хорошо. И иногда я даже чувствую себя счастливой. Но порой мне хочется не одной смотреть на звезды, понимаешь? Просто сидеть рядом с кем-то, кого любишь, и смотреть в небо. Это разве грех – мечтать о таком? Люди же созданы жить парами. Ведь это по-божески. Разве нет? Люди созданы жить вдвоем, поддерживать друг друга. Ну хотя бы чуточку. Растить вместе ребенка. Или я идеалистка? Или заслужила только одиночество? Но я не умею молиться. Я не знаю, от чего мне очищаться. Я такая, какая есть. Я совсем ничего про себя не знаю. Не знаю, сильная я или слабая, добрая или злая. Я помню все, чему ты, пап, меня учил. Но сейчас, мне кажется, я заблудилась. Я не могу разобраться в своей судьбе. То есть биологическая моя судьба мне понятна. Это путь – от рождения до смерти. Так? Обо мне как биологической единице все изначально известно: по анализу крови, ДНК и прочее, и прочее. Даже можно примерно предположить длину моего жизненного пути.

Биологически человек очень зависим. Ему нужен воздух, вода, пища, определенная температура. Биологически человек не свободен. Совсем. Лиши его хоть одного из перечисленных условий существования, он кончится.

А кроме биологической судьбы – что остается? О какой свободе мы мечтаем?

Мне показалось, я услышала ответ:

– Дух человека свободен. Эту свободу не отнять. Сильный духом человек выдержит многое. Слабый – очень подчинен биологическому существованию. Это ты хотела услышать?

– Дух мой, пап, стремится к любви. Я знаю, что слово затерто, что все уже устали от него. Но с тобой я честна. Мне необходима любовь.

– Любовь разная бывает. У тебя есть сын. У тебя есть – смотри-ка: звезды, жизнь, солнце по утрам. Это все – любовь. И это – великий дар. Успей насладиться. Успей!

Как же мне захотелось увидеть сейчас папу, прижаться к нему! Только он умел утешить, понять, найти слова…

Я позвала вслух:

– Как же мне без тебя плохо! Знал бы ты! Слышишь? Подай весточку! Помоги!

Неподалеку раздались шаги. Шумное дыхание.

Неужели услышан мой крик о помощи? Неужели это знак, о котором я сейчас молила?! Я вглядывалась в темноту – без страха, с надеждой.

Послышался шорох, теперь уже совсем близко.

Топот, хрюканье.

Ежи!

– Привет, ребята! Не спится? Или это вы – вестники благие?

– Фыррр, – отвечали ежи. – Хррюк! Чих!

Утро мое было ясным. Я лежала и наслаждалась прохладой и тишиной. Как здорово, что сегодня мне никуда не надо! Сегодня – полный покой и благодать. Никаких приключений и неожиданностей.

Как хорошо!

Пожалуй, так же хорошо было мне только в первые месяцы недолгого замужества. Я тогда откопала в папиной библиотеке старинную книгу, с ятями и твердыми знаками на концах слов. Толстенный фолиант в кожаном переплете пах нездешней жизнью – временем, которое не вернешь. Находка моя оказалась приключенческим романом, написанным в конце восемнадцатого века, а на русский язык переведенным в начале девятнадцатого. Может, пушкинская Татьяна зачитывалась этим творением. Сам Пушкин, уверена, наверняка его читал.

В древней книге описывалось нескончаемое путешествие благородного кавалера и не менее благородной дамы, которую кавалер сопровождал из пункта А в пункт Б. Не знаю, каково было расстояние между пунктами, но поездка длилась чуть ли не год, причем каждый день с ними случались такие приключения, что у нас, читателей, зуб на зуб не попадал. Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, и читали – иногда вслух, иногда про себя, не переставая удивляться неистощимой фантазии автора.

Каждая глава описывала один день пути. И каждая новая глава начиналась словами: «Наутро мы продолжили свое путешествие». Неизменно – одна и та же фраза. Мы так сроднились со странниками из книги, что, просыпаясь, приветствовали друг друга словами: «А наутро мы продолжили свое путешествие».

Это были только наши слова. Наш пароль. Где, кстати, эта книжка? Мы ее так и не дочитали тогда… Надо будет завтра у папы в кабинете посмотреть, наверное, я ее вернула на место. Возьму сюда и дочитаю наконец.

Ну что ж. Пора вставать. Пора продолжать свое путешествие.

С привычными утренними делами я справилась быстро. Мне хотелось скорее на речку. Я ведь вчера пропустила главное счастье своей здешней жизни.

Это счастье я нашла сама. И не сразу поняла, что это счастье. Сначала-то, в первый час знакомства, я была уверена, что это – моя погибель.

Однажды в конце мая я отправилась изучать местность. Я знала, что некоторые дома нашего поселка расположены на крутом берегу реки. Хозяева участков сооружали лестницы для спуска к воде, мостки, с которых можно было прыгать в воду. Получалось, что речные купания стали привилегией тех, кто владел прибрежной территорией. В поселке время от времени поднимались бунты и нехорошие разговоры о беззаконной узурпации общего пространства, но все заканчивалось ничем.

Мне же хотелось разведать место для купания. Свободный спуск к реке. Только и всего. Осталось еще такое в округе? Я нашла карту местности в Интернете. Если проехать мимо КПП, потом направо, должно быть поле, за ним небольшой лес, скорее – перелесок. За перелеском – река, довольно широкая в этом месте. И никаких застроек! Это, конечно, временно. Но ведь и я здесь не навеки поселилась.

Я отправилась на поиски. Поле нашлось легко. Вернее то, что когда-то называлось колхозным полем. Сейчас этот обширный участок земли зарос сорняками. От него едва видимая проселочная дорога вела к лесу. Проезд сквозь чащу и бурелом не предусматривался. Я оставила машину на обочине и пошла напролом. Тут явно никто не ходил. Тем лучше. Лес закончился неожиданно. Карта не подвела: я стояла на высоком берегу реки, точнее, на обрыве.