Египтянин. Путь воина - Жюльетт Сапфо

Ренси глотнул воздуха, стараясь привести свои мысли в порядок.

– Статуя номарха, которую мне поручено изваять, – продолжал между тем Депет, упиваясь своей маленькой победой, – стала платой за выполнение тайного задания, которое я выполнил, по мнению самого Нехо, блестяще. Ведь это я привёл его к дому гречанки, когда туда пришла Мерет для свидания с тобой. О Мерет! Ей удалось обмануть шпионов старой вдовы Арти, но она не знала, что я не спускал с тебя глаз ни днём ни ночью.

Слушая злорадствующего Депета, Ренси сжимал и разжимал пальцы, как будто сожалея, что в них не оказалось молотка.

– Выходит, ты с самого начала был мне врагом?

– При всём моём уважении к тебе, боюсь, что ты прав, – ответил Депет. Затем, паясничая и кривляясь, прибавил: – И всё же судьба благосклонна к нам обоим: каждый получил по заслугам. Я буду ваять статую номарха, которая принесёт мне богатство и славу; ты же – будешь добывать камень для этой статуи. Всё по справедливости, ведь правда?

Ренси ничего не ответил; подталкиваемый в спину копьями стражников, он вышел из дворца на площадь. В тот же миг в него со всех сторон полетели камни. Один из них попал Ренси в грудь, чуть повыше сердца. Он пошатнулся; в глазах потемнело; кровь молоточками застучала в висках. Хватая воздух широко открытым ртом, Ренси прижал руку к сердцу: тупая ноющая боль не давала дышать полной грудью.

Увидев, что осуждённый ранен, стражники обступили его плотным кольцом; выбежавшие из дворца шемсу разогнали толпу.

Ренси был оглушён этим ударом. Случалось, при работе камень ранил его, когда осколки сдирали кожу с рук или оставляли царапины на лице. Но в него ещё никогда не кидали камнями… Ренси почувствовал, что у него жжёт под веками и вот-вот навернутся слёзы: не от боли, нет. От унижения и обиды. Но он сумел сдержаться и лишь сжал кулаки так крепко, что ногти впились в ладони. Чувство горечи от незаслуженного наказания и чувство разочарования вдруг куда-то отступили. Их место заняли холодная ярость и жажда мести…

Уныло тянулась дорога по бесплодной пустыне; вокруг ни деревца, ни куста, ни одного живого существа. Только песок. Море песку, который солнце раскаляло за день до ослепительно белого цвета и который не успевал отдать своё тепло небу за короткую ночь. И в этих песках, меж двух высоких дюн, ползла длинная колонна: колесницы, лошади, мулы, волы, верблюды, носилки и пешие люди. Этих людей – полуголых, измученных, закованных в кандалы – было несколько сотен. Осуждённые за грабежи, воровство, убийство, за нарушение законов и неуплату долгов, ложно обвинённые по доносам, военнопленные.

Больше недели караван шёл по пустыне. Люди ели кусок чёрствой лепёшки с луковицей и сушёной рыбой, запивая затхлой водой из кожаных мехов, спали на привалах и просыпались на песке, всё больше тупея от однообразия длительного пути.

Ренси шёл рядом с писцом, ехавшим верхом на муле; стёртые до крови ноги утопали в песке. Мул помахивал головой, отгоняя мух, длинные уши болтались и били по волосатой морде. Ренси забавлял вид животного, он не сводил с него глаз, при этом внимательно слушая собеседника.

– Всё же приятно коротать время в столь долгом путешествии с образованным человеком, – говорил писец, которого звали Ибена, худощавый мужчина немного старше Ренси. – Поистине, непредсказуемы желания богов, которые играют нашими судьбами, то вознося их, то низвергая. Тебе, мастер Ренси, – я всё же буду называть тебя так из почтения к твоей профессии, – довелось вкусить немного славы, но в какой-то миг боги решили отнять у тебя все свои милости. Я же долгое время был никому не известным, хотя и уважаемым писцом при дворе номарха, а стал главным писцом экспедиции. «Писец по выступлении войска» – так теперь звучит мой чин.

– Не совсем понимаю, чем ты гордишься, – отозвался Ренси на рассуждения писца. – Во-первых, это войско не выступает на войну, а ведёт осуждённых к месту их смерти. Во-вторых, занимать должность главного писца в каменоломне не так и почётно. Как по мне, уж лучше служить писцом в гареме фараона: и веселее, и ближе к неге и роскоши… А что до вмешательства богов в наши судьбы, то я в это не верю. По крайней мере, мою участь решали не они, а Нехо…

– Не только твою. Все, кого ты видишь в этой колонне, оказались здесь по воле номарха. Открою тебе правду: он давно начал заниматься подготовкой к этой экспедиции. Уговаривал сановников, подкупал чиновников, нанимал воинов, колесничих, офицеров стражи, каменотёсов. Со всего нома собирал преступников, приговорённых к смерти, и выкупал у жителей рабов из пленных… Но ему не хватало добровольцев из числа мастеров, различающих каменные породы. Заполучить такого мастера, как ты, для него оказалось большой удачей…

– Ты хочешь сказать, что Нехо заманил меня в ловушку?

– Я лишь делаю свои выводы. За государственную измену, в которой тебя обвинили, предусмотрен один приговор: смертная казнь. Однако Нехо заменил его каторжными работами. Ты был нужен ему в каменоломне – там, где мастера твоего уровня отказываются работать по доброй воле.

– Что же это за место такое, куда людей сгоняют точно скот на убой?

– Заброшенная каменоломня, известная под названием Красная Гора, – начал отвечать на вопрос Ренси писец, понизив голос. – Загадочное место, которому покровительствует небесная Хатхор. При Рамсесе Великом там добывали камень – красный, как древесина кедра, – «мери». Однажды, когда фараон проезжал по тем местам, каменщики наткнулись на такой огромный блок, каких не видывали со времён богов. Глядя на его ослепительную красоту, все, кто там был, решили, что сам Ра сотворил его своими лучами. Фараон приказал обтесать блок лучшим каменотёсам: ровно через год из него получилась колоссальная статуя, которая до сих приводит всех в восторг, – Бог Рамсес.

– Уж не та ли это Красная Гора, за обладание которой спорят Хатхор и Сет? – Ренси припомнил одно из наставлений Анху, когда тот нахваливал прочность камня «мери» с далёкой каменоломни на крайнем юге, за Первыми Порогами.

– По-моему, Сет уже выиграл этот спор, – с тоскливым видом ответил Ибена. – Местность вокруг каменоломни настолько дикая и пустынная, что даже наследники Рамсеса, не щадившие своих военнопленных, не решились возобновить там работы.

– Зато Нехо ничто не сможет остановить! Воля его, как воля богов: только подумал – и уже исполняется.

– Наш номарх задумался о вечном: ему нужна усыпальница из такого же камня, который использовался при строительстве гробницы фараона Рамсеса Великого. А если Нехо чего-то пожелает, он добивается этого любой ценой…

– В этом я уже убедился, – угрюмо произнёс Ренси и нахмурился.

Когда зной стал совершенно невыносим, колонна остановилась: во время короткого привала можно было подкрепить силы. Пройдя несколько шагов, Ренси устало опустился на песок в тени ближайшей двуколки, гружёной сундуками, и принялся разминать пальцы на затёкших ногах.

– Долго нам ещё? – простонал кто-то за его спиной. – О Сет, в чьи владения мы вторглись, ответь, долго нам ещё тащиться по этой проклятой пустыне?