Отпрыск королевы-ведьмы - Сакс Рохмер

Преследуемый остановился перед окованной железом дверью, которая немедленно открылась; он вошел, когда преследователь поравнялся с ним. И, прежде чем дверь успела закрыться, Кеан ворвался внутрь.

Тьма, кромешная тьма была перед ним. Фигура, которую он преследовал, казалось, была поглощена. Он поплелся дальше, ощупью, раскинув руки, затем упал – упал, как он понял в момент падения, вниз по короткому пролету каменных ступеней.

Все еще находясь в кромешной тьме, он поднялся на ноги, потрясенный, но в остальном невредимый своим падением. Он обернулся, ожидая увидеть какой-нибудь проблеск света с лестницы, но темнота была сплошной. Тишина и мрак окружили его. Он постоял немного, внимательно прислушиваясь.

Луч света пронзил темноту, когда распахнулся ставень. Сквозь забранное железной решеткой окно проникал свет, и вместе со светом доносился запах удушливых духов. Этот аромат мгновенно перенес его воображение в комнату в Оксфорде, и он подошел ближе и заглянул в пространство за ней. Он быстро вздохнул, вцепился в решетку и замолчал, пораженный безмолвием.

Он заглянул в большую и высокую комнату, освещенную несколькими висячими лампами. В одном конце комнаты стоял покрытый ковром диван, а в остальном она была скудно обставлена на восточный манер. На большом ковре для молитв дымилась серебряная курильница, а рядом с ней стоял человек в маске крокодила. Арабская девушка, фантастически одетая, которая, очевидно, только что открыла ставни, теперь помогала ему снять отвратительный головной убор.

Вскоре она развязала последнюю застежку и сняла вещь с плеч мужчины, отойдя скользящей походкой азиата и оставив его стоять там в своей короткой белой тунике, с босыми ногами и в сандалиях.

Дым благовоний вился вверх и играл вокруг прямой, стройной фигуры, очерчивая дымчатые линии на неподвижном лице цвета слоновой кости – красивом, зловещем лице, иногда частично скрывая длинные черные глаза, а иногда показывая их во всем их неестественном блеске. Итак, мужчина стоял, глядя на зарешеченное окно.

Это был Энтони Феррара!

– Ах, дорогой Кеан, – хриплый музыкальный голос ударил по ушам Кеана, как самый ненавистный звук в природе, – ты последовал за мной. Не удовлетворившись тем, что ты выгнал меня из Лондона, ты также сделал бы в Каире – мой дорогой Каир невыносимым для меня.

Кеан вцепился в решетку, но молчал.

– Как ты ошибаешься, Кеан! – насмешливо произнес мягкий голос. – Это внимание так вредно – для тебя. Знаешь, Кеан, у суданцев сложилось странное мнение, что я Ифрит, и эта странная репутация преследовала меня вплоть до Нила. Твой отец, мой дорогой друг, изучал эти странные вещи, и он сказал бы тебе, что в природе нет силы выше человеческой воли. На самом деле, Кеан, они приписали мне направление Хамсина, и так много достойных египтян решили, что я путешествую с бурей – или что буря следует за мной – что нечто подобное действительно произошло! Или это просто совпадение, Кеан? Кто может сказать?

Неподвижный, неподвижный, если не считать медленной улыбки, Энтони Феррара стоял, а Кеан не сводил глаз со злого лица и дрожащими руками цеплялся за решетку.

– Это, конечно, странно, не так ли, – продолжил насмешливый голос, – что Хамсин, к тому же такой сильный, таким образом обрушился на каирский сезон? Я только сегодня вечером прибыл из Файюма, Кеан, и, знаешь ли ты, у них там чума! Я надеюсь, что горячий ветер не донесет ее до Каира; здесь так много выдающихся европейских и американских гостей. Это было бы тысячу раз прискорбно!

Кеан отпустил прутья решетки, поднял сжатые кулаки над головой и голосом и с маниакальной яростью, которые не были его собственными, проклял человека, который стоял там и насмехался над ним. Затем он пошатнулся, упал и больше ничего не помнил.

– Хорошо, старина, теперь у тебя все получится.

Это говорил Сайм.

Кеан с трудом выпрямился… и обнаружил себя в постели! Сайм сидел рядом с ним.

– Не разговаривай! – сказал Сайм. – Ты в больнице! Я буду говорить, а ты слушай. Я видел, как ты прошлой ночью выбежал из "Шепарда" – заткнись! Я последовал за тобой, но потерял тебя. Мы собрали поисковую группу и с помощью человека, который тебя подвез, нашли тебя на земле в грязном переулке за мечетью Эль-Азхар. Четверо добрых нищенствующих, которые живут на ступеньках заведения, были разбужены твоим появлением среди них. Они держали тебя – да, ты бредил довольно сильно. Ты счастливый человек, Кеан. Тебе сделали прививку перед тем, как ты уехал из дома?

Кеан слабо кивнул.

– Это спасло тебя. Через пару дней все будет в порядке. Этот проклятый Хамсин откуда-то принес чуму! Как ни странно, более пятидесяти процентов среди случаев, замеченных до сих пор, это люди, которые были на карнавале! Некоторые из них, Кеан, но мы не будем сейчас это обсуждать. Я боялся этого прошлой ночью. Вот почему я не спускал с тебя глаз. Мой мальчик, ты был в бреду, когда выбежал из отеля!

– Был ли я? – устало сказал Кеан и откинулся на подушку. – Возможно, так оно и было.

Приезд доктора Кеана

Доктор Брюс Кеан сел в лодку, которая должна была доставить его на берег, и, когда она отвалила от борта лайнера, попытался отвлечь свои мысли созерцанием странной сцены. Среди дымных вспышек множества огней, среди поднимающихся облаков пыли вереница нагруженных рабочих, как муравьи, ползла от лихтеров в недра большого корабля; а вторая вереница, порожняя, спускалась по другому трапу. Вверху сверкающий драгоценными камнями бархат неба описывал великолепную дугу; вдали огни Порт-Саида пробивались сквозь черную завесу ночи, и движущийся луч маяка периодически освещал воды гавани, в то время как среди неописуемого шума, мрачной живописной суматохи, столь характерной для этого места, лайнер набирал уголь для своего рейса в Рангун.

Петляя то в одну, то в другую сторону, огибая кормы больших кораблей и оспаривая водный путь у судов поменьше, лодка направилась к берегу.

Обычная задержка на таможне, обычное успокоение взволнованных чиновников обычным способом, и повозка доктора Кеана пробивается сквозь шум и запах этих беспорядочных улиц, шум и запах, совершенно характерные для этого центра обмена информацией на Ближнем Востоке.

Он принял предложенный ему номер в отеле, не потрудившись осмотреть его, и, оставив инструкции, чтобы его вызвали к раннему поезду в Каир, он выпил виски с содовой в буфете и устало поднялся по лестнице. В отеле были туристы, англичане и американцы, отмеченные изумлением и громкими планами осмотра достопримечательностей, но Порт-Саид, да и весь Египет, не мог предложить