Затонувшие города - Паоло Бачигалупи

– Это ты и делаешь? Принимаешь поражение?

– Думаешь, я проиграл? – Тул показал зубы. – За все годы, проведенные на войне, я не знал поражения. Я жег города и уничтожал армии, и небеса над нами горели огнем. Если ты думаешь, что я умираю побежденным, ты ничего не знаешь.

Он лег, вымотанный этим разговором. Он никогда не чувствовал себя таким слабым.

«Смерть – не поражение, – сказал Тул сам себе, – ведь всем предстоит умереть. Всем и каждому. Клыку, и Клинку, и Страху, и всем остальным. Мы все умрем. И ты, наверное, даже последний. Мы были созданы, чтобы умереть».

И все же он продолжал бороться с этой мыслью. Он завоевал себе свободу. Он – и только он – выжил. Плохая собака, которая восстала против хозяина. Тул почти улыбнулся, представив, что бы сейчас подумал о нем Кароа, если бы увидел, как Тул лежит в грязи, истекая кровью. Он фыркнул. Кароа и не заметил бы. Генералы не думают о такой ерунде. Они посылают целые стаи на бойню и покрывают себя славой.

Тул посмотрел на солнце, думая о горящих городах и сердцах врагов, которые ему довелось съесть. Он вспоминал, как его стая бежала по охваченным пламенем улицам, высоко подняв клинки и ружья. Вспоминал, как беженцы пытались сбежать от монстра, отталкивая друг друга в отчаянной надежде. Его стая смеялась над их ужасом. Когда Калькутта пала, они пели триумфальную песнь, забравшись на крыши.

Они делали невозможное: прыгали с огромных дирижаблей, с высоты тридцати тысяч футов, так, чтобы приземлиться за линией войска врага и защитить побережье Нигера. Он убивал гиенолюдей из Лагоса десятками и лично съел сердце Первого когтя.

Когда корабли генерала Кароа прибыли, чтобы изрыгнуть передовые отряды на песчаные пляжи, Тул уже был там и приветствовал их, стоя по колено в кровавой пене и смеясь. Куда бы он ни шел, он завоевывал победу, и генерал награждал его и его стаю.

Он делал то, что невозможно сделать, и пережил то, что невозможно пережить. А теперь Тул лежал, как раньше его братья и сестры, и умирал в грязи, и вокруг его ран жужжали мухи – у него не было ни сил, ни желания смахнуть их. На самом деле неважно, какой путь ты выбираешь, – конец все равно будет один.

Я никогда не был побежден.

Но вслед за этим пришла новая, циничная мысль: «И что же я выиграл?»

Он сражался в тысяче сражений, высоко подняв штандарт Кароа, и что же он выиграл?

– Пожалуйста.

Тул посмотрел на мальчика. Глаза жгла лихорадка, и он почти ничего не видел.

– Ты делаешь мне больно.

Тул посмотрел на свою собственную руку, на сжатый кулак. Удивился увиденному.

Маленького мышонка пришпилили за хвост.

– Отпусти, – прошептал мальчик, – я могу принести тебе лекарство.

Лекарство. Ах, да. Вот в чем дело. Мышонок ни при чем. Лекарство. Вот что важно. Но уже слишком поздно для лекарства. Девчонки не было слишком долго. Осталось уплатить последнее. Осталось одно невыполненное обещание.

Тул медленно повернул голову. От инфекции все тело казалось тяжелым, мышцы шеи застыли, как ириска. Мухи облаком поднялись с тела, когда он опустил лицо в грязную воду. Он глотнул воды и снова лег, тяжело дыша. Язык, казалось, не помещался во рту. Жара джунглей давила на него, как огромная ладонь.

– Сестра тебя бросила, – прохрипел он.

– Она придет, – настаивал мальчик, – просто подожди еще чуть-чуть.

Тул чуть не рассмеялся. Удивительно, как люди доверяют друг другу. Они такие непостоянные. Говорят одно, а делают другое. Именно поэтому был создан его вид. Плюсовые всегда выполняют свои обещания.

– Пора, – сказал он. Тул медленно стащил мальчишку с берега в болото, схватил его голову своей огромной ладонью.

– Еще немного!

– Нет. Девчонка тебя предала. Твой вид – отбросы. Бегут, когда нужно стоять. Убивают друг друга за мусор. Твой вид… – боль заставила его остановиться и отдышаться. – Вы хуже гиен и грязнее ржавчины.

– Она придет! – продолжал настаивать мальчик, но в его голосе появились истерические нотки.

– И сколько времени у нее уйдет, чтобы дойти до доктора и вернуться? – поинтересовался Тул. – Полдня? Два дня? – Он подтащил мальчика ближе.

– Почему ты не можешь просто меня отпустить? – мальчик пытался сопротивляться. Как комарик против великана. – Какая тебе разница? Ты, считай, умер. Я не виноват. Я ничего тебе не сделал.

Тул проигнорировал его слова и погрузил мальчика в воду. Силы у него кончались, иссякали, как вода, выливающаяся из-за дырявой плотины, но на это сил хватит.

Отплати девчонке. Пусть она ответит за предательство. Пусть девица поймет, что если Пятый полк предан, он не оставляет живых.

Генерал и учителя шептали на ухо Тулу, заставляя его действовать.

Мальчик задергался и закричал. Крошечная кучка костей, шрамов, веснушек и рыжих волос. Еще один человечек, который вырастет и станет чудовищем.

– Пожалуйста, – прошептал мальчик, – отпусти.

И снова милосердие. Люди чаще всего о нем просят. Делают с другими худшее, на что способны, а в конце ждут пощады.

– Пожалуйста.

Как трогательно.

– Мыш?

Маля лезла по болотам. У нее ушла вся ночь и кусок дня, чтобы вернуться. Сначала нужно было встретиться с доктором, не попавшись солдатским патрулям, которые лейтенант Сэйл отправил искать ее, а потом снова пробраться на эту уединенную поляну с лужами стоячей воды, скрытую заросшими мхом деревьями.

– Мыш?

– Ты его видишь? – спросил доктор.

Это то место? Мале казалось, что да, но сложно было…

Тут. Аллигатор.

– Вот он! – она бросилась к мертвой рептилии.

– Подожди! – крикнул доктор, но Маля неслась вперед, позабыв обо всем.

– Мыш!

Она замерла, оглядывая болото. Прошло слишком много времени. Слишком долго она выбиралась отсюда. Слишком долго искала дорогу назад. Она с трудом сдерживала слезы.

– Мыш?

Слишком долго Маля пряталась от патрулей, которые прочесывали лес, разыскивая ее и доктора, мечтая о мести. А теперь здесь ничего не осталось.

Где получеловек? Уж он-то должен был остаться.

– Маля…

Обернувшись на тихий голос доктора, она увидела то, на что смотрел он.

Маленькое тело, плывущее в воде. Раскинутые руки. Растрепанные рыжие волосы. Он тихо лежал в изумрудно-зеленой луже.

– Норны, прошу вас… Кали-Мария Милосердная… Норны…

Маля бросилась к телу Мыша и подняла его, не в силах рассуждать разумно. Есть способы вдохнуть жизнь в утопленников и в мертвецов. Она еще может спасти его. У нее есть доктор.