Опасный танец втроем - Дарья Кожевникова

— Нет, ну ты точно сегодня спятила!

— Нервы, Воротик! Предстартовый мандраж! Постой тут минуточку, я быстро вернусь, — с этими словами Маша метнулась к дверям туалета, следом за только что скрывшейся незнакомкой. Ее расчет был прост: из особняка звонить было слишком рискованно. Никифор не имел привычки стучаться, заходя к ней, да и остальные могли что-то случайно услышать, включая русскоговорящую горничную. А самое главное, Глеб обещал Маше, что больше не станет отвечать на ее звонки, внесет ее в «черный список». А обещания свои он, насколько Маша его знала, всегда выполнял. Значит, звонить ему со своего телефона ей было не только рискованно, но и бессмысленно, только зря бы потратила драгоценное время. Так что нужен был чужой, с незнакомым номером. Едва дождавшись, когда за ней закроется дверь, отгородившая ее от озадаченного Ворота, Маша кинулась к ожидающей возле раковины незнакомке, снова сложив руки в умоляющем жесте. Потом показала, что ей очень нужен телефон, и торопливо достала из своей сумочки пару крупных купюр, чтоб уж точно не показалось мало. Сраженная не столько предложенными деньгами, сколько бурной мольбой, незнакомка дала взволнованной девушке свой аппарат. И Маша трясущимися от волнения пальцами принялась торопливо набирать номер, который с некоторых пор знала назубок, поскольку удалила его с собственного телефона, решив, что так будет безопаснее.

Машины надежды оправдались: Глеб ответил на звонок с незнакомого номера. Маша судорожно вздохнула: слава богу, еще живой! Но тут же страх пронзил ее с новой силой: голос у Глеба был сонным. Значит, он был в своей избушке, отдыхал! А убийцы уже на пути к ней! Успеет ли он выскочить до их приезда, успеет ли убежать?!

— Глеб, они тебя нашли! — выдохнула Маша. — Уже едут! Беги, спасайся, я тебя умоляю!

— Понял! — ответил он. И вместо того, чтобы сразу отключиться, вдруг спросил: — У тебя самой все в порядке?

— Да, конечно! — О чем он только думает, когда надо срочно спасать свою жизнь?! — Беги! — И Маша отключилась, чтобы больше не отнимать у него ни единой секунды. Постояла, пытаясь прийти в себя. Все, что могла, она сделала, теперь оставалось лишь молиться, чтобы и Глеб успел. Ведь не исключено, что в этот самый миг свирелевцы уже подъезжают к калитке.

Женщина тронула Машу за плечо, что-то сочувственно спросила на итальянском. Маша растерянно покачала головой, показывая, что не понимает. Вернула телефон. От денег незнакомка попыталась отказаться, но Маша настойчиво сунула их, сказав: «Россия». Имелось в виду, что расстояние было слишком большим, чтобы звонок обошелся дешево. Женщина поняла, взяла купюры. Подчеркивая свою благодарность, Маша еще раз приложила руку к сердцу. Ей улыбнулись в ответ и спросили на ломаном английском:

— Муж? — кивок в сторону зала. — Любовник? — на телефон.

Маша согласилась. Это и в самом деле было самое короткое объяснение, которое практически любая женщина могла бы понять. Эта, во всяком случае, поняла. Ободряюще потрепала Машу по плечу, сочувственно кивнула. После чего направилась к выходу в зал. Маша, немного отдышавшись, двинулась за ней следом. Испытывая облегчение от того, что успела позвонить, едва не забыла про бусы. К счастью, вид стоящего столбом посреди зала Ворота вернул ее в реальный мир, в котором ей нужно было как-то оправдать свою внезапную поездку. Маша свернула к прилавку, быстро выбрала бусы — ведь подразумевалось, что она уже должна была знать, за чем приехала. И, с блаженным видом сжимая в руках красочную упаковку, кивнула Вороту:

— Вот теперь все! Можно больше не спешить.

— Прелестно! — употребил он позаимствованное у Маши словечко. — Значит, к машине можно не галопом?

— Ну прости, что побегать заставила. Не люблю я этих отъездов-приездов. Вон, даже внутренности протестуют против такой нервотрепки. Не успела войти, как прихватило живот.

— Да ладно тебе оправдываться. Лучше хлопни сейчас стопочку, как приедем. Увидишь, сразу полегчает. Всего-то и делов!

— Да, это мысль! — согласилась Маша. Стопочку! Это как раз будет не лишним, чтобы суметь пережить сегодняшний день. Дождаться отлета, а потом еще и в пути гадать, успел Глеб уйти или нет. Хорошо еще, что все это случилось перед самым отъездом, а то Маша извелась бы, если бы не несколько часов, а несколько дней ей предстояло бы мучиться неизвестностью. И дневные развлечения стали бы не в радость, и ночные мытарства — в сто раз мучительнее. Только бы Глеб успел уехать из Сосновки! Только бы успел! И тогда все Машины злоключения будут оправданы сполна. Да что там — даже с лихвой! Окупятся сторицей!

Родной аэропорт встретил Машу огнями, отражающимися в сыром асфальте, и ветерком пусть не сильным, но далеко не таким теплым и ласковым, как на средиземноморских берегах. Она поежилась, садясь в поданный к самолету автобус. Это даже хорошо, что прохладно: есть чем оправдать свою нервную дрожь. Ту, что одолевала Машу все время полета и с которой она всеми силами боролась, притворяясь спящей. Все мысли ее были только об одном, о Глебе. Успел или не успел? Жив или нет? Ей недолго оставалось пребывать в неведении, надо было только пройти паспортный контроль. А там, в зале прилетов, их уже наверняка ожидает пресловутый Лоб. И наверняка кто-то из Машиных спутников рано или поздно поинтересуется у него, как прошла охота в Сосновке. Маша снова поежилась. Она и сгорала от нетерпения, и одновременно страшилась услышать ответ.

— Устала, Машенька? — видя ее угнетенное состояние, спросил Никифор.

— Нет, просто грустно, что климат у нас совсем не тот, — вздохнула Маша. — А еще по маме соскучилась.

— Завтра с мамой увидишься, — пообещал он.

Еще чего не хватало! А сегодня? Еще целый вечер сходить с ума, а потом, возможно, терпеть очередные обжимания в постели? Нет, сегодня Маша была к этому не готова! И уже подбирала слова, чтобы возразить, как тут их наконец-то встретили. Здоровенный молодец, под стать всей «свирелевской гвардии», устремился к ним, искусно лавируя средь движущейся ему навстречу толпы. Поздоровался с Никифором, кивнул Маше, приветствовал остальных.

— Карета подана, дома все готово, — доложил он вслед за этим.

— А голова на блюде подана? С яблочком бы во рту? — поинтересовался Керубино.

Мгновенно смекнув, чью голову он имеет в виду, Маша вся обратилась в слух.

— Не выгорело, — куда менее веселым голосом ответил Лоб. — Он, как матерый волчара, облаву будто заранее чует. Опять ушел. Хотя Косматый успел-таки вдогонку его зацепить. Даже кровь на дороге видели. Натекло, хоть и ехал быстро. Вычислить бы его по этим следам, да он успел выскочить на шоссе. А там…

— Так, охотничек! — Никифор очень выразительно посмотрел на Лба, заставив того вспомнить, где он находится. — Веди нас с Машей к машине, остальные — за багажом! И быстро!

Кровь… Подстрелили… Еще недавно Маша мечтала услышать лишь о том, что Глеб успел уехать, а теперь вот не знала, радоваться ей этой новости или нет. Дождавшись, пока Лоб откроет ей дверцу машины, она села на заднее сиденье, рядом с Никифором. Нет, сегодня ей во что бы то ни стало надо попасть домой!