Гобелены Фьонавара - Гай Гэвриэл Кей

Альв молча шагнул к окошечку и заглянул в него. Довольно долго он стоял без движения, потом, так и не сказав ни единого слова, отошел от двери.

– И ты тоже посмотри, юный Пуйл, посмотри и ответь нам, горит ли Камень синим огнем, который был зажжен в нем с помощью великого заклятия, – сказал Айлиль и жестом пригласил Пола подойти к двери.

Тот осторожно обошел Бренделя и прильнул к окошечку. И увидел небольшую комнату с голыми стенами и абсолютно без мебели; ковров на полу тоже не было. Точно в центре этой пустой комнаты возвышался некий постамент или колонна высотой чуть больше человеческого роста. Перед постаментом на невысоком алтаре горел белый огонь. Сам постамент был украшен резьбой – портретами царственных особ, – а на самом верху в небольшом углублении лежал Камень размером с кулак и светился собственным светом – синим светом удивительной чистоты.

Когда они вновь вернулись в гостиную Айлиля, Пол взял на столике у окна третий кубок и налил всем троим вина. Брендель, приняв у него кубок, тут же принялся беспокойно мерить шагами комнату. Айлиль уселся на прежнее место возле столика с шахматной доской. А Пол остался стоять у окна. Вскоре альв перестал метаться по комнате и остановился перед старым королем.

– Мы верим тому, что говорят нам Сторожевые Камни, потому что ДОЛЖНЫ им верить, – начал он негромко и как-то смиренно, – но, как тебе известно, существует множество сил, которые служат Тьме, и некоторые из них очень страшны и поистине вездесущи. И даже если их повелитель по-прежнему закован в цепи и томится под горой Рангат, нельзя не заметить, что Зло все равно начало уже расползаться по всей земле, и это неведомое нам Зло. И мы, зная об этом, не можем пренебрегать подобной опасностью. Разве ты не чувствуешь дыхания этого Зла в засухе, что поразила твою страну, Верховный король? Разве можно было этого не заметить? В Катале идут дожди, и на Равнине – тоже. И только в Бреннине урожай сгорел на корню. И только в Бреннине…

– МОЛЧИ! – выкрикнул Айлиль каким-то надтреснутым голосом. – Ты сам не знаешь, что говоришь! Тебе не следует вмешиваться в наши дела! – Король, напряженно наклонившись вперед, гневно глядел на альва. Два ярко-красных пятна вспыхнули у него на высоких скулах, прикрытых кольцами седой бороды.

На-Брендель не сказал более ни слова. Маленький и хрупкий, он так смело и пристально смотрел на Айлиля, что, казалось, стал в эти мгновения выше ростом и шире в плечах.

Когда же наконец он снова заговорил, в голосе его не было и следа спеси или обиды.

– Я не хотел своими речами вызвать твой гнев, Верховный король, – молвил он. – И уж менее всего – в такой день. И все же всем сердцем я чувствую, что лишь очень немногое в недалеком будущем Фьонавара может оставаться делом какого-то одного народа, одной страны. Собственно, таково значение и того дара, который передал тебе Ра-Теннель. Я рад, что ты его принял, и в свою очередь непременно передам моему королю твои слова благодарности. – Он низко поклонился Айлилю, на ходу накинул плащ с капюшоном и исчез за дверцей в стене, которая беззвучно затворилась за ним, и очертания ее тут же растаяли. И больше в комнате ничто даже не напоминало о пребывании здесь Бренделя с Кестрельской марки, если не считать мерцавшего в руках Айлиля магического хрустального жезла.

Пол, по-прежнему стоявший у окна, услышал пение какой-то другой, уже успевшей пробудиться птицы. Видно, недалеко до рассвета, решил он. Однако покои Айлиля были расположены в западном крыле дворца, и отсюда небо все еще казалось абсолютно темным. Интересно, думал Пол, а не забыл ли старик вообще о моем присутствии? Однако через некоторое время Айлиль тяжко, устало вздохнул и положил хрустальный жезл на шахматный столик. Потом медленно подошел к Полу и встал с ним рядом, глядя в окно. Во тьме за стеной видна была широкая равнина, простиравшаяся далеко на запад, за которой на самом горизонте темнела полоска леса – черная черта на фоне ночного неба.

– А теперь оставь меня, друг мой Пуйл, – сказал, помолчав, Айлиль. – Устал я что-то, лучше мне остаться одному и попробовать заснуть. Очень я устал… – пробормотал он снова, – очень устал и очень стар. И если действительно по нашей земле крадутся сейчас силы Зла, то уж сегодня ночью я совсем ничем не могу этому помешать, разве что умереть. А я, если честно, умирать не хочу – ни на Древе, ни каким-либо иным способом. И пусть это сочтут моей слабостью – значит, так суждено. – Печальный взгляд Айлиля был как бы обращен в никуда, хотя смотрел он вроде бы на темный лес вдали.

Пол неловко кашлянул и сказал:

– Не думаю, что желание жить может считаться слабостью. – Голос его после затянувшегося молчания звучал хрипло. В душе росло какое-то неведомое мучительное чувство.

Айлиль улыбнулся ему в ответ, но лишь одними губами, и продолжал смотреть во тьму.

– Для короля, Пуйл, это, конечно же, слабость. Запомни: всему своя цена. – Тон у него теперь был совсем иным. – Между прочим, кое-кто меня уже благословил… Ты ведь слышал, что сказала мне сегодня в Большом зале Исанна? Она сказала, что любила меня. А я никогда этого не знал… И вряд ли, – король словно размышлял вслух, повернувшись лицом к Полу и внимательно на него глядя, – я стану рассказывать об этом Маррьен, моей королеве.

Пол с искренним почтением поклонился королю и решил, что пора наконец уйти. В горле отчего-то стоял ком. «Маррьен, моей королеве…» Он тряхнул головой и неуверенно двинулся по коридору. От стены рядом с дверью отделилась какая-то длинная тень. Это был Колл.

– А ты дорогу-то знаешь? – спросил он.

– Пожалуй, нет, – ответил Пол. – Нет, не знаю.

По пустынным залам и коридорам дворца гулко звучали их шаги. Светало. Заря разгоралась в небе над Гвен Истрат, но здесь, во дворце, было еще темно.

Уже у своей двери Пол вдруг повернулся к провожатому и спросил:

– Колл, а о каком это Древе говорил король?

Великан на мгновение застыл, потом задумчиво потер широкую сломанную переносицу, но так и не сказал ни слова. Эхо их шагов смолкло, Парас Дервал вновь погрузился в сонную тишину, и Пол решил уже, что ответа на свой вопрос ему не дождаться, когда Колл вдруг сказал напряженным шепотом:

– Это Древо Жизни. И высится оно в Священной роще, что недалеко от западной окраины города. Это дерево Мёрнира Громовника.

– А что в нем особенного?

– А то, – Колл еще больше понизил голос, – что именно к нему Бог Мёрнир призывает Верховного короля в случае всеобщей нужды.

– Призывает? Но для чего?

– Чтобы король принял смерть на этом дереве, провисев там… – Голос Колла дрогнул. – Нет! Больше я ничего тебе не скажу. Я и так уже слишком много сказал… Ложись-ка спать. Между прочим, твой дружок, как мне кажется, ночевал сегодня не здесь, а у леди Ривы. Учти: я вас скоро разбужу – нам ведь с утра предстоит неблизкий путь. – И он, повернувшись на каблуках, быстро пошел прочь.

– Колл!

Великан медленно обернулся.