Гобелены Фьонавара - Гай Гэвриэл Кей

Ранней весной 1949 года доктор Джон Форд, родом из Торонто, взял двухнедельных отпуск и в полном одиночестве уехал из своей квартиры при лондонской больнице Св. Фомы путешествовать автостопом по Озерному краю. Как-то, оказавшись севернее Кесуика, он прошагал целый день пешком по горам, страшно устал и решил заглянуть во двор фермерского домика, притулившегося у подошвы одного из холмов.

Там какая-то девушка доставала из колодца воду. Закатное солнце блестело на ее темных волосах. Заслышав звук его шагов, она обернулась, и он увидел, что глаза у нее серые. Джон снял шляпу и поздоровался, Держа шляпу в руке. Девушка застенчиво улыбнулась в ответ, и он попросил напиться. Она даже воды не успела ему подать, как Джон Форд влюбился в нее. Влюбился безоглядно, как, впрочем, склонен был отдаваться любому своему увлечению.

Диэдри Кауэн той весной исполнилось восемнадцать, и бабушка давным-давно сказала ей, что она полюбит человека из-за моря и выйдет за него замуж. Поскольку бабушку все считали ясновидящей, Диэдри и в голову не приходило сомневаться в справедливости ее слов. К тому же в глазах этого молодого человека была такая страстная мольба и такая нежность…

Отец разрешил Джону Форду переночевать у них в доме, и в той абсолютной тишине, какая бывает лишь перед рассветом, Диэдри встала с постели и вышла в коридор. Она совсем не удивилась, увидев возле своей двери бабушку, как не удивилась и тому, что старушка благословила ее, сопроводив это каким-то древним магическим жестом. А потом Диэдри вошла прямо в комнату Джона, смущенно пряча от него свои серые глаза, и тело ее было нежным и покорным, ибо она верила ему.

Они поженились осенью, и по первому снежку Джон Форд отвез свою жену домой. И вот сейчас, двадцать пять весен спустя, их дочь шла рядом с гномом к берегам какого-то неведомого озера по холмам неведомого мира навстречу своей судьбе.

Тропа, ведущая к озеру Исанны, расположенному на северо-западе от Парас Дервала, извивалась по долине среди округлых холмов. Вокруг царила такая красота, которую, казалось, не способно умалить ни одно время года, если оно, разумеется, соответствует своим нормам. Но сейчас даже эта прекрасная земля выглядела истерзанной и опустошенной, и жажду этой исстрадавшейся от засухи земли Ким чувствовала сердцем; боль природы отдавалась в ее душе такой же мучительной тоскливой болью. Губы ее пересохли, лицо пылало, кости, казалось, заострились, затвердели и вот-вот прорвут обезвоженную воспаленную кожу. Каждое движение стало мучительным, Ким старалась не глядеть по сторонам.

– Она же умирает! – вырвалось у нее невольно.

Мэтт посмотрел на нее своим единственным глазом:

– Ты это чувствуешь?

Она с некоторым трудом, словно преодолевая какое-то сопротивление, кивнула:

– Я не понимаю, почему…

Гном помрачнел.

– Этот дар имеет и свою темную сторону. Ох, не завидую я тебе!

– Не завидуешь? Но в чем, Мэтт? – Ким нахмурилась. – Какой такой у меня дар?

– Великое могущество, память… – Мэтт говорил очень тихо. – Если честно, я и сам не знаю. Но если боль земли проникает так глубоко в твою душу…

– Во дворце мне было куда легче. Там я была как бы отгорожена ото всего этого…

– Мы можем вернуться.

На один лишь миг ее охватило острое, почти горькое желание действительно вернуться назад – туда, в свой мир, а не просто в Парас Дервал. Там пожухлая трава у тропинки и иссохшие за лето стебельки цветов не обжигают душу. Но она вспомнила глаза старой Видящей – когда их взгляды встретились в том парадном зале дворца, – и снова гулким эхом зазвучал в душе голос Исанны: Я ТАК ДАВНО ЖДАЛА ТЕБЯ!

– Нет, мы пойдем дальше, – сказала Ким. – Далеко еще?

– За тем поворотом уже будет видно озеро. Но постой, мне ведь нужно кое-что передать тебе! Жаль, я раньше не вспомнил! – И гном протянул ей серебряный браслет со вделанным в него зеленым камнем.

– Что это?

– Веллин. Это очень редкий и поистине бесценный камень; их совсем мало осталось, и тайна их обработки умерла вместе с Гинсератом. Веллин способен защитить от любого колдовства. Надень-ка браслет.

Кимберли с трепетным восторгом надела дивный браслет на руку, и ей тут же стало легче. Куда-то исчезла, растворилась та мучительная обжигающая боль в сердце, перестали ныть кости. Девушка чувствовала, что боль эта притаилась где-то рядом, но из нее самой она ушла. Ким даже вскрикнула от удивления.

Но лицо гнома оставалось по-прежнему мрачным, хотя он видел, конечно, какое облегчение принес его спутнице браслет с Веллином.

– Что ж, – буркнул он, – значит, я был прав: Великий Ткач всегда вплетает в основу и темные нити. Но пусть он сделает так, чтобы Лорен поскорее вернулся назад!

– Но почему ты так говоришь? – спросила Ким. – Что все это значит?

– Если этот Веллин способен защитить тебя от боли, которую испытывает земля и которую на нее кто-то НАСЛАЛ, то этот кто-то владеет страшной силой, способной уничтожить все великое королевство. При одной этой мысли мне становится страшно. И я уже начинаю думать, а не правдивы ли старинные сказки о дереве Мёрнира и о том договоре, который Йорвет Основатель заключил с этим Богом Громовником. Ну а если и это неправда, я и предполагать не осмеливаюсь, каковы причины того, что творится сейчас во Фьонаваре. Идем же скорей, – встрепенулся он, – нам давно пора к Исанне.

И он зашагал куда более энергично, чем прежде. Как только они обогнули ближайший холм, Ким увидела озеро – синий самоцвет, вставленный в ожерелье из невысоких холмов. И отчего-то берега озера и окрестные холмы были зелены и усыпаны полевыми цветами.

Ким так и приросла к земле:

– Ой, Мэтт!

Гном молча стоял с нею рядом, пока она, совершенно очарованная, любовалась раскинувшимся перед ними озером.

– Да, это озеро действительно красиво, – молвил он наконец. – Но если бы ты могла увидеть наш Калор Диман в окружении горных вершин, то приберегла бы свои восторги для этого случая, ибо нет ничего прекраснее Королевы Вод!

Услышав незнакомое волнение в голосе гнома, Ким внимательно на него посмотрела, потом, вздохнув, закрыла глаза и некоторое время молчала. Когда же она снова заговорила, то голос ее звучал монотонно, точно чужой:

– Лежит оно высоко в горах, и летом тающие снега пополняют его воды, а воздух там легок и чист. Над озером этим вечно кружат орлы, а солнечные лучи пронизывают его светом, похожим на золотой огонь. Попробуй эту воду на вкус, и узнаешь, каков вкус света, что отражается от озерной глади, – света солнца, луны или звезд. Но при полной луне Калор Диман становится очень опасным, ибо в такие ночи ничто не способно затуманить взор человека и ничто не способно удержать его, когда озеро властно влечет его к себе. Зов его подобен неукротимой приливной волне, оглушающей, бьющей в самое сердце. Лишь тот, кого гномы называют своим истинным королем, способен в полнолуние провести всю ночь на берегу Калор Диман и не утратить разума. И, если он хочет обрести королевский Алмазный Венец, он должен пройти этот обряд, выдержать испытание и, сочетавшись браком с Королевой Вод, всю ночь провести на берегу озера, освещаемый полной луной. И тогда, как и полагается настоящему королю гномов, он всю жизнь будет связан священными узами с Калор Диман.