Репрессированные командиры на службе в РККА - Николай Семенович Черушев

ни было виде (он) выражал недовольство советской властью или ее руководителями.

Что касается дискредитации членов Политбюро или других ответственных работников – как военных, так и гражданских, я от него никогда не слышал.

Если в показаниях бывший мой помощник Попков Н.И. сослался на меня, что якобы я слышал, заявляю, что это вымысел Попкова Н.И. и ничем не обоснован. Он просто клеветал.

В заключение хочу сказать, что мое личное впечатление, которое сохранилось спустя более полутора десятка лет о Тодорском – хороший и честный человек» [56].

А молчать А.И. Тодорский не мог… Несмотря на сдерживающие тормоза партийной дисциплины, он все чаще и чаще стал высказывать свое негативное отношение к происходящему в стране. Что и нашло отражение в соответствующих документах НКВД – после ареста жены и брата на него там завели оперативное дело. Обратившись к этому досье, мы найдем различного рода справки о наблюдении за ним, докладные записки и доносы сослуживцев. Содержание этих документов, полученных по самым различным каналам, представляет для нас значительный интерес. Особенно обобщающие справки о высказываниях Тодорского по злободневным проблемам жизни страны, партии и армии.

Нет, не молчал Александр Иванович, забившись в угол в страхе за свою жизнь. Оказывается, он имел собственные суждения, свой взгляд на происходящее. Конечно, был и страх, но была и решимость высказаться, выразить свое возмущение на творимые вокруг безобразия. Терять ему, кроме свободы, было уже нечего. Судите сами.

7 февраля 1938 г.: «Вопреки Конституции свободы слова и печати в СССР нет. Было бы хорошо, если бы свобода слова была хотя бы в Политбюро…»

9 февраля 1938 г.: «Борьба партии и Советского правительства с врагами народа имеет своей целью терроризировать население до такой степени, чтобы третьему поколению было страшно что-либо предпринять против существующего строя. Нынешняя обстановка напоминает времена Ивана Грозного…»

17 февраля 1938 г.: «Хорошо было Фейхтвангеру писать «Москва-1937 г.»., ему за это 25 лет не дадут».

Пометка от 6 марта 1938 г. Ознакомившись с материалами процесса над Бухариным, Рыковым и другими их подельниками, Тодорский, находясь в доме отдыха «Сосны», заявил, что «все-таки партруководство проглядело… Сталин говорил раньше: «Мы вам нашего Бухарчика не выдадим». На ХVII партсъезде только после того, как Сталин зааплодировал Каменеву и Зиновьеву, остальные делегаты поддержали… Отвечать приходится таким, как Тодорский, а что же смотрели сверху?»

В данной справке также говорится, что Тодорский, в связи с объявлением ему партийного взыскания из-за ареста жены и брата, заявил о своей невиновности и высказал мнение, что вокруг наркома Ворошилова оказалось больше врагов народа, нежели вокруг него (Тодорского) [57].

В деле А.И. Тодорского имеется выписка из показаний Г.В. Либермана, знавшего Александра Ивановича еще с Гражданской войны. Излагая содержание разговора между ними о поездке Тодорского в Италию, Либерман передает его слова о том, что «у нас проводится следующая политическая доктрина, преподанная Муссолини Гитлеру – придя к власти, совершенно необязательно опираться на тех людей, при помощи которых пришел к власти» [58].

По свидетельству Либермана, Тодорский часто заявлял ему: «Вы ведь знаете нашу восточную политику – «кнутом и пряником». Я всегда, отметил Либерман, причислял Тодорского к категории «недовольных» [59].

Удивительно то, что после всех этих высказываний в адрес партии, Сталина и Ворошилова Тодорский еще долго оставался на свободе. Версия о том, что о нем в НКВД просто забыли, отпадает сразу, ибо только что процитированные строки из досье на него опровергают такой вывод. И от должности его освободили не сразу, а только в сентябре 1938 г. Увольнение из армии по политическому недоверию последовало 17 сентября того же года.

А доносы на него были, и не один. Природа их появления самая разная: одни по настоянию оперативных работников «органов», другие же по собственной инициативе, но все они в досье имеются, и знакомство с ними схоже с копанием в грязном белье.

Так, в своем заявлении в НКВД член ВКП(б) с 1920 г. В.С. Горшков пишет, что Тодорский, после назначения его начальником Военно-воздушной академии, в первый же день прихода туда приказал повесить в своем кабинете портрет Б.М. Фельдмана. Несколько позже в академии, сообщает Горшков, была устроена портретная галерея военачальников РККА, среди которых находился все тот же Фельдман [60].

Другой заявитель, член ВКП(б) с 1919 г. И.Т. Зайцев, сообщал в Военный совет Белорусского военного округа о том, что Тодорский очень дружил с комкором И.С. Кутяковым и при обвинении последнего в антисоветской деятельности рьяно защищал его. В докладной записке на имя наркома обороны корпусной комиссар И.Г. Неронов указывает на возможные связи Тодорского с коринтендантом П.М. Ошлеем – бывшим начальником Военно-хозяйственного управления РККА, который в свою очередь был связан с осужденным врагом народа Г.Л. Пятаковым [61].

Знакомясь с этими материалами, с нетерпением ищешь строки, написанные рукой военкома УВВУЗа – ведь ему сам бог велел незамедлительно реагировать на такие вещи, что приключались с Тодорским. И мы находим их, эти строчки. Полковой комиссар Н.Т. Галкин в начале января 1938 г. подготовил докладную записку на имя начальника Политического управления РККА Л.З. Мехлиса. Содержание записки будет приведено ниже, а сначала обратим внимание на следующую деталь. Дело в том, что тот же Галкин в период реабилитации А.И. Тодорского в 1955 г. по просьбе сотрудников Главной военной прокуратуры написал свой отзыв о совместной работе с ним в УВВУЗе. Так вот что поражает – докладная записка на имя беспощадного Мехлиса, написанная в самый разгар репрессий против кадров РККА, по своему содержанию и тональности гораздо более положительна, нежели отзыв от января 1955 г. Удивительно, но это факт! Что здесь сыграло свою роль?

В докладной записке Н.Т. Галкин писал: «…Тодорский А.И. 23 июля 1937 г. парторганизацией УВВУЗ РККА был привлечен к партийной ответственности за то, что он, Тодорский, проявил притупление большевистской бдительности, оторвался от партийной жизни, не сумел разоблачить окружавших его врагов народа – брата и жену, арестованных органами НКВД…

Тодорский за последнее время имел ряд ответственных поручений, выходящих за рамки функций Управления ВВУЗ. Тодорскому было поручено написать Дисциплинарный устав, который написан; был назначен председателем комиссии по выработке указаний по физической подготовке РККА и председателем комиссии по редактированию Закона по гражданской ПВО…

Отношение Тодорского к работе Управления. Тов. Тодорский грамотный, трудолюбивый и добросовестный работник, работает много. Военное дело хорошо знает и любит его. Вместе с тем медлителен в работе, нерешителен, без необходимого риска в работе, проявляет чрезвычайную осторожность и излишнюю страховку, что отрицательно отражается на работе УВВУЗ» [62].

Значит, Тодорский работает добросовестно, хотя и замедленно, при этом излишне не рискуя. Таков главный