Последний императорский отбор - Александра Плен

Император буквально вгрызался в меня, сильно кусая губы, глубоко засовывая язык. Руки стискивали ребра до синяков, мучительно мяли грудь. Дрожь омерзения сотрясала тело. К горлу подступила тошнота. Нет, не могу. Ни терпеть, ни смиряться, ни угождать. Просто не умею. Я с силой мотнула головой в сторону, разрывая «поцелуй», и хрипло закашлялась. Вдруг и в этот раз получится избавиться от мужа с помощью рвоты?

Хороший был способ, но осуществлять его не пришлось – за спиной раздался громкий стук.

– Ваше Императорское Величество! – Голос Битрисс звучал взволнованно. – Откройте!

– Чего тебе?! – рявкнул муж, тяжело дыша. Я попыталась улизнуть в сторону. Не вышло. Руки императора крепко притиснули меня к себе.

– Девушке, фрейлине императрицы, очень плохо, она умирает, – лепетала горничная. – Питер сказал, что нужно срочно переправлять во дворец, в императорскую лечебницу, иначе будет поздно. Ключ от двери только у вас. Простите…

– Что ж они такие слабые, – пробормотал зло Амедал, опуская руки и отступая, я медленно, беззвучно выдохнула, – пусть бы сдыхала, невелика потеря.

Не обращая внимания более ни на что, император вышел за дверь, не став меня выгонять или закрывать кабинет на ключ. Я тяжело опустилась на пол. Меня колотило так сильно, что стучали зубы, а пальцы никак не могли соединить разорванный корсет, связать хотя бы ленты.

Спустя пару минут я более-менее пришла в норму. Даже была в состоянии подойти к столу и взять остывший пирог и чашку с холодным чаем – голодать я не собиралась. Насильно запихивая в себя еду, подошла к окну и уставилась на белесую пленку, висевшую вплотную перед окном, на расстоянии не более пары метров. Вот что муж имел в виду, когда говорил, что для строительства большого дворца нет места.

– Как же мне тебя убрать? – задумчиво пробормотала я. Попыталась мысленно позвать кого-нибудь, перебирая разные имена, распространенные и не очень. Питер, Виктор, Максимилиан, Арвен… Анна, Мария, Розамунда, Виктория, Лидия… Позвала папу и маму. Но то ли родители не обладали способностью слышать, то ли этот мир был слишком далеко от моего.

Пейзаж за окном был поразительно похож на наш. Круглое желтое солнце висело высоко в небе над горной грядой и освещало раскинувшуюся внизу долину. И пусть все виднелось словно через мутное стекло, я разглядела и тяжелые снежные наросты, лежащие на склонах, и узкую речку, которая почему-то не замерзла, и низкие чахлые растения вдоль берега. Если бы не две луны ночью, я бы и не предположила, что в другом мире.

Император объявился поздно вечером. Он вошел в мою комнату, как к себе в спальню, не постучавшись, резко и громко распахивая дверь. Я постаралась не вздрогнуть. С тревогой ожидая его прихода, специально не ложилась спать, перечитывая в сотый раз свой археологический журнал, почти выучив его наизусть.

Правильно расценив мой напряженный взгляд, Амедал насмешливо скривился:

– Не переживай, я слишком устал, чтобы укрощать непослушную кобылу. – Это он так назвал императрицу, свою жену? Кобылой? Я не ослышалась? Да пусть называет как хочет, лишь бы не трогал.

– Как зовут ту девушку, которой стало плохо? – ровно поинтересовалась я.

– Леди Марианна Усанте, – выплюнул Амедал, усаживаясь напротив меня в кресло, он был немного бледен, под глазами залегли тени. – Жаль, я лишился хорошенькой любовницы.

Я незаметно сжала ладони под пледом.

– Она выживет?

– Вполне. Ей стало лучше, как только мы пересекли барьер. – И пояснил неохотно: – Иногда, очень редко, встречаются экземпляры, которые не могут жить на этой стороне.

Повезло девушке.

– После твоего ухода я пробовала мысленно позвать кого-нибудь – не получилось, – осторожно, стараясь не вызвать агрессии, произнесла я, – позволишь выйти наружу и рассмотреть защитную стену более тщательно? Может, я смогу сделать с ней что-нибудь вблизи?

За две недели сидения в каменном мешке без книг, развлечений, друзей я готова была умолять о прогулке. Вдруг я действительно найду способ? Исполню пророчество и свободна. Конечно, в глубине души я знала, что и после исчезновения барьера император от меня не отстанет, но вдруг?…

– Как хочешь, – скривился Амедал, – завтра утром после завтрака жду в кабинете.

Сейчас он выглядел не злым и не опасным, скорее, очень уставшим, как в день нашей свадьбы. И как бы ни старался убедить меня в своей кровожадности, он все же отправил девушку домой, а не оставил умирать здесь. А если это не жалость, а обычный расчет? Мнимая забота о репутации? Император один на этой стороне, от недовольства слуг удерживают лишь клятва и вознаграждение. Но что такое деньги по сравнению с жизнью?

– Впервые мне интересно разговаривать с женщиной, – произнес задумчиво Амедал, я остановила рассеянный взгляд на его лице. Комплимент? С чего бы? – Внешне ты довольно посредственная, но умная. Этого у тебя не отнять.

Не зная, как реагировать на его слова, я молчала. Завтра будет новый день и новая битва, сегодняшняя закончилась, надеюсь, моей победой.

– Я переночую у тебя… – прозвучало что-то среднее между вопросом и утверждением. Стараясь не выдать страха, я удивленно приподняла бровь.

– Зачем, Адриан? – мягко, почти ласково ответила я. – Ты устал, тебе нужно отдохнуть. Сейчас позову Битрисс, она проводит. – Быстро, пока не услышала отказа, нажала кнопку на звонке. Где-то в коридоре глухо стукнула дверь. Губы императора насмешливо скривились, разгадав мою нехитрую уловку. Он дождался, пока горничная постучится, и лишь тогда встал.

– Тебе не удастся долго избегать супружеских обязанностей, Зои, – произнес он холодно, даже безразлично, – не знаю, как ты так быстро приспособилась после перехода, но мне это только на руку. Завтра ты ночуешь у меня, и это не обсуждается.

Вот и все. Император вышел. Камин погас, центр комнаты освещала лишь настольная лампа. Все остальное терялось в темноте. Начало подмораживать. Я грустно осмотрела свои хоромы. Роскошь не давала ни тепла, ни уюта. Ни мне, ни моему мужу. Десяток выдолбленных в скале комнат на нашем этаже, десяток этажом ниже. Вот и весь «величественный» императорский дворец. Не по своей воле Адриан живет здесь, следуя заветам первого Амедала, как марионетка, подчиняясь давно устаревшей привычке. Как делал его отец, дед, прадед и так далее. Хоть один правитель был счастлив за прошедшие триста лет? Хоть один женился на любимой девушке?

Мне даже стало немного жаль своего мужа.

Самое лучшее, что можно сделать для исполнения пророчества, – сжечь дневник Виктора и взорвать проход, обрушив гору. И не будет никаких барьеров, смертельных клятв, камней, позволяющих разговаривать на расстоянии, и сумасшедших идей по завоеванию других миров.

Утро я встретила в разбитом состоянии. Раздражало все – холод, темнота, одиночество, суточные ритмы, отчитывающиеся не по восходу солнца, а по стуку горничной в дверь. Сначала я не могла заснуть, а сейчас проснуться. «Даже у слуг есть контракт, они знают, что через пять – десять лет покинут это место. У меня же он бессрочный», – сквозь зубы бормотала я, дрожа от холода, наблюдая из-под одеяла, как Битрисс разжигает камин.