Начало пути - Анатолий Радов

Я на автомате рванул в сторону, судорожно плетя «молнию» второго круга, и с лету врезался плечом в массивную скамью у соседнего столика. Раздался скрежет дерева по каменному полу, скамья сдвинулась на полметра, а я стиснул зубы от резкой боли. Один из посетителей тут же вскрикнул. Но вовсе не от испуга. В голосе слышалось лишь раздражение. Я развернулся и метнул в охотника заклинанием. «Молния» ушла в цель, но вокруг Нюха уже подрагивало голубоватое марево защитного поля, похожее на то, что бывает над асфальтом в жаркую погоду. Водный «щит» с пугающей легкостью поглотил мое плетение. Значит, кругом, или даже несколькими, выше. Едва коснувшись, оно переплелось с теми его частями, которые предназначались для «связывания», отяжелело и распалось на части. Послышался легкий шум. «Молния» опадала к ногам Нюха мелкими каплями воды, а сам он довольно ухмылялся.

Он играет со мной, понял я. Как кошка с мышонком. Или как у них тут называются похожие на наших котов существа? Свирки. Чревловы свирки!

Вскочив на ноги, я выхватил нож. Единственное, что я сейчас мог – это вынудить его перейти на оружие. В магии я перед ним ребенок. Да и во владении холодным оружием, скорее всего, тоже, но тут у меня хотя бы появлялся шанс прорваться к двери и, возможно, уйти. Я верткий.

Но все мои планы и предположения разом рухнули. Нюху, видимо, надоела игра, и он направил на меня плетение… даже не одно, а связку. «Воздушные путы» – эти я узнал, а вот второе – Альтор такого не показывал. Но что-то из воздушного – это точно, иначе бы оно не связалось с «путами». Я на ходу повалился вперед, едва успев подогнуть колени, чтобы не выбить о каменный пол зубы. Нос-то ладно, заживет. А вот зубы… о стоматологах в этом драном мире я не слышал ни разу.

«Да какие к черту зубы!» – выругал я сам себя за нелепую мысль и попытался подняться. Машинально, потому что мозг отчетливо понимал – это идиотская затея. Ноги опутаны невидимыми магическими силами, с руками то же самое. Вдобавок я стал задыхаться. Второе заклинание.

Нюх сделал шаг вперед и наступил ногой на мой нож, вылетевший из руки во время падения. Клинок остался цел. Тогда он поднял ногу и несколько раз ударил по нему со всей дури, что было понятно по бешеному выражению лица. После четвертого удара отлетела рукоять, а сам клинок лишь слегка согнулся. Охотник отпихнул детали бывшего ножа в сторону и, развернувшись, зашагал к стойке.

– Хорского! – крикнул он хозяину и, когда тот в замешательстве уставился на приближающегося к нему здоровенного мужика, добавил: – Ты разве не слышал, что я назвал его рабом? Это беглый. Принадлежит Вир’Сторам.

Хозяин тут же кивнул, его лицо стало обычным, и он принялся наполнять кружку.

А я, словно гусеница, полз к двери, не отрывая взгляда от стойки. Глупо, конечно, но лежать на месте я не мог. Во-первых, я задыхался, словно кто-то сдавливал мне ребра, и при движении было легче, а во-вторых, это все равно полный писец. Хуже не будет. Убить он меня не убьет, иначе сделал бы это сразу, а пока я сопротивляюсь – идет время. Время! Сколько его прошло? Сорок, пятьдесят минут? А что, если Руна задержится? Еще эдак на часик.

Я тут же попытался отогнать эти мысли. Слишком они безысходные, черные как смоль. И липкие. Липкие настолько, что не отодрать от мозга и не отбросить прочь.

– Куда это ты? – Нюх обернулся и, подняв кружку, с безразличным видом стал глотать из нее.

Я перестал двигаться, повалился навзничь.

– К твоей мамочке, – задыхаясь, тяжело процедил сквозь зубы. – Знатная она у тебя нихта. Во все дыры дает.

Худшего оскорбления не сыскать, и Нюх повелся. Он со злостью бахнул кружкой об стойку и чуть ли не бегом приблизился. Схватил за куртку, склонившись, дернул на себя.

– Что ты сказал? – проревела его пасть в пяти сантиметрах от моего лица, обдав кислой винной вонью. – Повтори, ублюдыш!

– Пошел на… – послал я его на три буквы на родном языке.

Пусть бьет, пусть. Пока он это делает, идет время.

Но он не ударил. Видимо, побоялся испортить чужую вещь. Да, я сука – вещь, раб, но только для вас, ублюдки. Да и то – надоело. Лучше убейте, суки.

Нюх отпихнул меня со злостью, и я, ударившись затылком о бревенчатую стену, вырубился. Но не надолго. Сходив за кружкой, охотник вернулся и, набрав в рот вина, оросил меня этой вонючей жижей, как из пульверизатора. Это я понял, как только открыл глаза, и чуть не сблевал, почувствовав кислые капли на губах. Капли, которые были в его вонючей пасти.

Дернул ногами. Бесполезно. Плетения все еще прочно держали. Да и что толку, даже если бы они уже начали распадаться? Нож поломан, магической силы внутри, по ощущениям, на пару «искр».

Я бросил взгляд на «загулявших» торговцев, но те не замечали меня. И, скорее всего, делали это намеренно. А чего я ожидал? Они ольджурцы до мозга костей, и им наплевать на раба, даже если его начнут убивать на их глазах. Это не Вальтия, сынок, это, твою мать, Ольджурия.

Нюх схватил меня за плечо и потащил по полу, как мешок. Я проглотил слезы, едва не выступившие из глаз от бессилия, и сильнее стиснул зубы.

– Чтобы не ходить туда-сюда, – пошутил охотник, грубо прислонив меня к стойке, и спокойно вернулся к поглощению хорского. А я уставился на дверь.

Вам приходилось когда-нибудь считать в уме, чего-то очень сильно ожидая? Когда я дойду до десяти – дверь откроется и появится Руна. Один, два… десять… Нет, до десяти это очень мало, нужно до пятидесяти. Один, два… пятьдесят.

Нюх что-то рассказывал хозяину таверны, и тот с мерзкой наигранностью смеялся, торговцы продолжали как ни в чем не бывало пить, а я принялся считать до ста.

Мне повезло, и Нюх заказал еще кружку. Я досчитал до ста и продолжил считать до двух сотен, чувствуя, как стремительно угасает надежда. Но в этот раз не успел дойти и до второго десятка. Дверь с легким скрипом открылась.

Руна пересекла порог и, бросив на меня мимолетный взгляд, зашагала к стойке.

– Эй, хозяин, а есть у тебя что пожирнее? Я проголодалась, как тысячи виаров. Тащи-ка мне, милок, грудинку кроги. Слышишь? Я хорошо заплачу за сытный обед.

Сглотнув слюну, я напрягся. Понятное дело, начинать битву глупо, я нахожусь у ног охотника, и использование магии нанесет мне не меньший вред, чем ему. Да и хозяин таверны видел нас вместе. Вот Руна и заговаривает ему зубы, а точнее, просто не дает открыть рта.

– Или у тебя нет грудинки? Прожаренной, сочной. Что молчишь?

– А… у… да-а, есть, а вы разве не с…

– Что ты там мычишь? Я разве не ясно объяснила, чего желаю? Или ты разучился понимать ольджурский язык? Подвинься, пьянь!

Руна несильно пнула меня в бок, и я принялся отползать в сторону.

– Эй-эй, куда? – холодно и слегка растерянно пробурчал Нюх. – Мать, это пойманный раб…

– Тем более, – продолжая спектакль, вскрикнула бабуля. – Ты что, сынок, считаешь, что мне приятно находиться рядом с этой падалью? Пусть ползет в угол, где ему самое место.