Безрассудная любовь - Элизабет Лоуэлл

В этот момент Зебра резко вскинула голову, ноздри ее трепетали, она с силой втягивала в себя воздух. Уши ее были прижаты к голове. Тай бросился на землю, увлекая за собой Жанну.

Мгновение спустя в двух сотнях футов от того места, где они только что стояли, из лощины выехала группа из четырех индейцев на конях.

Жанна распласталась на жесткой неровной земле, с одной стороны прижатая большим валуном, с другой — крупным телом Тая. Очень медленно она повернула голову так, чтобы видеть происходящее. Левой рукой он сжимал пистолет, а правой тянулся к валуну, чтобы опереть о него новенький карабин. Краем глаза Жанна заметила, как его длинный палец бесшумно взвел курок.

Скрытые кустами и валунами, они наблюдали, как воины пересекли небольшое возвышение и скрылись в русле пересохшей реки. Несколько долгих минут, показавшихся вечностью, они лежали не шевелясь, и Тай продолжал вдавливать Жанну в землю весом своего тела. Только когда Зебра всхрапнула и, потершись мордой о коленку девушки, принялась спокойно пощипывать травку, Тай отпустил ее. Но когда вновь заговорил с ней, поднес губы к самому ее уху, и звук его голоса был едва различим.

— Ну, что ты теперь скажешь? Пойдешь в крепость?

Жанна повернулась так, чтобы смотреть ему прямо в глаза, казавшиеся сейчас такими огромными, что они заслонили собой весь мир.

— Нет, — четко произнесла она.

— Ты дура, Жанна Вайленд.

— Тогда ты тоже дурак.

— Я мужчина.

— Ты не возразил на мое замечание, — горячо зашептала она.

Над их головами разнесся раскат грома.

— Нам нужно уйти как можно дальше, пока гроза не началась, — сказал Тайрелл. — Тогда дождь смоет наши следы, и ни одному мятежнику не удастся найти нас. — Он поднялся с земли и протянул руку девушке, чтобы помочь ей встать. — Забирайся на Зебру. На этот раз я поеду сзади тебя.

Жанна быстро запрыгнула на спину лошади и посмотрела на Тая, который в этот момент надевал на плечи тяжелый рюкзак, до отказа набитый одеждой и припасами. К рюкзаку он приладил карабин дулом вниз. Жанна подумала, что он сам сейчас похож на вьючного мула.

Тай передал ей непромокаемый клеенчатый плащ, надел шляпу и одним движением запрыгнул на Зебру вместе со своим рюкзаком. В этот момент упали первые холодные капли дождя.

— Надень плащ, — приказал он.

— А ты?

— Надень, я сказал, этот чертов плащ!

Жанна встряхнула тускло-коричневую клеенку и обнаружила, что она представляет собой не что иное, как отрез ткани с прорезью для головы. Ловко орудуя ножом, девушка расширила отверстие.

— Что ты делаешь? — взорвался Тай.

— Теперь мы вместе можем его надеть. Сними-ка шляпу!

Жанна повернулась и ухитрилась накинуть плащ на Тая, а затем и на себя, подоткнув свисающие концы под ноги. По движениям Тайрелла она догадалась, что он делает то же самое, но при этом произносит слова, которых она предпочла бы не слышать.

Когда они, наконец, тронулись, девушка осознала, что сидит слишком близко к нему. Его тело окружало ее со всех сторон. Она чувствовала давление его бедер и покачивание его торса, когда он пытался приноровиться к ходу кобылы. Сама Жанна делала то же самое — слегка покачивалась и пыталась плотнее завернуться в плащ.

Привыкнув к ощущению близости Тайрелла, она обнаружила, что под плащом ей тепло и комфортно. Ощущая на своих бедрах прикосновение его рук, а на шее — горячее дыхание, Жанна трепетала всем телом. Она придвинулась ближе к мускулистому мужественному телу Тайрелла.

Ему пришлось сжимать зубы, пока не свело челюсть. Тай ничего не желал сильнее, как сорвать с себя клеенку и спрыгнуть на землю, подальше от пытки близости девичьего тела. Ветер усиливался, бросая в них пригоршни дождевых капель и лишь усиливая близость двух тел под плащом.

Некоторое время спустя начался настоящий ливень, словно скрывшееся солнце каким-то таинственным образом освободило потоки воды из тюремного заключения туч, где они до этого томились. Клеенчатый плащ не полностью защищал их от разбушевавшейся стихии, но ни Жанна, ни Тай не предложили спешиться и переждать непогоду, так как поблизости не было видно никакого заслуживающего внимания укрытия. Вспышки молний участились, и девушка произнесла что-то, чего Тай не расслышал. Он наклонился и произнес ей в самое ухо:

— Что ты говоришь?

— Держись, — ответила она, обжигая его губы своим дыханием.

Ответ Тая потонул в мощном раскате грома. Инстинктивно он ударил пятками в бока Зебры, которая припустилась галопом. Ритмичное движение кобылы лишь усилило соприкосновение тел Жанны и Тайрелла, доставляя последнему мучительно-сладкую боль. Каждый раз, когда лошадь преодолевала очередной подъем, девушка сильнее прижималась нижней частью спины к внутренней стороне его бедер, стимулируя его и без того возбужденную плоть. Единственной преградой между их телами была лишь одежда, и Таю ничего на свете не хотелось сильнее, как, заключив бедра Жанны в плен своих рук, овладеть ею и двигаться в ней до тех пор, пока не наступит желанная разрядка.

— Сколько еще ехать? — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Две мили.

Он уже стал сомневаться, доедет ли до пункта назначения в здравом рассудке.

Не подозревая о муках Тайрелла, Жанна направляла Зебру к участку, где деревья росли особенно тесно. Там оказался проход, змеей извивающийся у подножия безымянной столовой горы. Таю пришлось обеими руками ухватиться за гриву кобылы, чтобы удержаться на ее скользкой спине.

На полпути к горе дорожка резко оборвалась, упершись в красно-бурый каменный выступ. Других тропинок, кроме той, которой они добрались сюда, видно не было, из чего Тай заключил, что они приехали к убежищу, о котором говорила девушка.

Тая не нужно было приглашать спешиться. Он молниеносно выбрался из-под плаща и соскользнул на землю, едва сдерживая ругательства, когда его возбужденное тело соприкоснулось с твердой землей. Он осмотрел тесное убежище со смешанным чувством облегчения и гнева. Места внутри будет достаточно для мустанга и двух людей только в том случае, если упомянутый мустанг будет вести себя спокойно, а люди тесно прижмутся друг к другу.

Тайрелл с горечью подумал о том, что им, по крайней мере, не потребуется разводить огонь, чтобы согреться. Все, что ему нужно было сделать, — это посмотреть на Жанну или даже просто подумать о ней — и его новые брюки вдруг становились слишком тесными в паху. Он убеждал себя, что брюки просто ему маловаты, прекрасно понимая, что это ложь. Он мог бы посчитать удары собственного сердца в пульсирующей напряженной плоти у себя между ног.

«Какого черта со мной творится? — мысленно вопрошал он себя. — Я никогда так не возбуждался при виде взрослой женщины, облаченной в шелка и благоухающей духами. Почему же я теряю голову от этой маленькой оборванки, в которой женственных изгибов не больше, чем в заборном столбе?»