📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаВид с больничной койки - Николай Плахотный

Вид с больничной койки - Николай Плахотный

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 119
Перейти на страницу:

И все же, признаться, не дает покоя интервью с академиком Ю. Н. Беленковым. Ведь осталось невыясненным: почему Юрий Никитич не завизировал текст? Листы сияли чистотой, не считая маловыразительных трех-четырех закорючек на полях… Хотя, возможно, главное таилось между строк. Особенно в тех местах, где речь шла о фармацевтическом бизнесе. Бесспорно, это «штука» деликатная, многогранная, явно не для ума дилетантов. Лишь только после прочтения книги Мишустина кое-что приоткрылось. Пожалуй, был я прав в смутных своих подозрениях.

Но вот что понял я окончательно: на медицинском Олимпе не так-то все просто, как и на разоренном уже Черкизовском рынке. Базар, он и есть базар, в какой бы сфере нашей жизни ни затаился. Похоже, вскружил он головы и авторитетам в белых халатах! Страдает же, как всегда, несчастная Россия и ее ныне явно обездоленный народ. Увы нам! И еще раз увы.

НА БОЛЬНЫХ НЕ ОБИЖАЮТСЯ

I

Вынесенная в заголовок фраза, слетела с уст не профессора от медицины на вводной лекции для первокурсников, не врача высшей категории и не важного чиновника из системы здравхрана на совещании в кругу коллег… Вот на самом деле как оно было.

По агентурной информации, во второй терапии ГКБ-31 в тот день ждали важную комиссию. К нам в палату влетела как угорелая, с вытаращенными глазами сестра-хозяйка. На ходу провела мизинцем по ребру зеркала над раковиной умывальника. Поморщилась. Повернувшись вокруг оси, обвела наметанным взором пространство палаты. На каком-то румбе голова ее дернулась, брови взметнулись выше лба.

— А это еще что такое? — завизжала кастелянша первого ранга, узрев на подоконнике прикрытое драными шторами барахло.

— Чье? Убрать немедленно!

Из-под одеяла высунулась взлохмаченная голова:

— Дует же немилосердно.

По палате вольно гуляли сквозняки. Даже меня доставали. Хотя мое логово было в закутке и загорожено высоким холодильником. Угол же, где расположился Стас, называли северным полюсом. Когда в Москву врывался норд-ост, бедняга вообще не снимал верхней одежды — спал, укрывшись с головой.

— Вернусь через двадцать минут, — предупредила разгильдяя хозяйка отделения. В ответ раздался сухой, надрывный кашель.

Ситуацию прокомментировал старожил Заборин:

— На подоконнике лёду намерзло толщиной в ладонь, — но то был глас вопиющего в пустыне.

Немного погодя в палату занесло лечащего врача. С порога глянула в угол. Покачала головой:

— Безобразно! Меня же и накажут.

Точно через двадцать минут явилась «хозяйка» в сопровождении старшей медсестры.

— Полюбуйтесь, Наталья Петровна!

Снова откликнулся Заборин:

— Я уже дважды простужался. Дома буду долечиваться.

— А Волынского досрочно выпишем, с волчьим билетом, — не унималась главная виновница. — Ведь хуже бомжа. Спит в куртке, джинсы не сымает. На таких белья не напасешься.

Обитатели цепочкой потянулись в коридор. Никому не хотелось с «хозяйкой» собачиться. Мы с Валерием остались одни. Я пробрался к северному полюсу, тронул парня за плечо. Не вдруг выпростал он из-под одеяла взлохмаченную голову.

— Вчера ты, кажется, не ужинал, сегодня на завтрак не ходил.

— Аппетита нет. Даже запах еды противен.

Я взял с тумбочки градусник: 40,3. Это утренняя температура, ночами обычно выше.

— Мне б хоть капельку погреться, — слетело с его уст.

Пошел на кухню. Дверь оказалась запертой. Вернулся в палату, собственноручно вскипятил чай. Бросил в бокал двойную порцию заварки. Достал пакет со сдобными сухариками… В дверях вдруг свет застило. На пороге стоял завотделением Виктор Соломонович.

— Значит, имеете свой кипятильник! Что категорически запрещено.

Из-за его спины раздался твердый голос Максима Заборина:

— А то, что в палате холод собачий, это по правилам, да? Лекарства только зазря переводим.

В казенном учреждении назревал бунт. Виктор Соломонович сделал шаг назад и с достоинством удалился.

Точно по графику явилась в больничную палату со своим уборочным комбайном санитарка Галина Денисовна. Выждала паузу, как бы раздумывая, с какого угла начинать. Глубоко вздохнула, взяла курс на северный полюс.

Не спеша поштучно перебрала и протерла на тумбочке Волынского каждую вещь. Наметанным глазом глянула на градусник, покачала головой. Стас почуял присутствие постороннего, приоткрыл часть лица.

— Что-то ты, голубчик, у нас зажился.

С губ болящего слетело нечто нечленораздельное.

— Поняла, поняла, похвастаться тебе нечем, — отреагировала покорная раба Гиппократа.

— У меня же сессия на носу, курсовая не закончена.

Санитарка предложила свои услуги:

— В таком случае, позволь у тебя на окошке уборочку сделать.

С другого конца палаты раздался слабый голос новенького:

— Там вообще раму надо менять, в труху превратилась.

Галина Денисовна и тут нашлась:

— Сперва порядок надо навести, опосля уж все остальное.

И куда-то умотала. Возвратилась с двумя старенькими одеялами. Все второстепенное рассовала по пакетам, убрала под койку. Какие-то вещи сунула в изголовье. Снова куда-то убежала. Принесла шикарное ватное одеяло, явно предназначенное для люксовой палаты. А к нему еще и приклад, хрустящий пододеяльник. В занюханной больничной камере свежо повеяло озоном, будто после шальной июльской грозы.

Заботливые женские руки — они способны чудеса творить. В довершение всего Галина Денисовна произвела настоящий фокус-покус: поставила на общий стол вазочку с геранькою в цвету. Каждый из восьми пациентов 537-й палаты отреагировал на это движение души технички по-своему. Кто-то многозначительно головой покачал, кто-то слегка присвистнул… Волынский, сидя на кровати по-турецки, от полноты чувств сентиментально прослезился. Возможно, с этой минуты болезнь его резко пошла на убыль.

В тот день несколько больше обычного санитарка-нянечка потратила свое время в нашей палате и, похоже, не торопилась к соседям. Навела порядок на общем столе. Перебрала все газеты и журналы — старые сложила в отдельный пакет для макулатуры, ничейные книги выстроила в стройный ряд. Фактически из ничего возник симпатичный библиотечный уголок.

Истинный мастер в завершенную уже вещь обычно вносит некий, казалось бы, неуловимый для неискушенного глаза штрих. Так возникает нечто из ряда вон выходящее. Галина Денисовна провела ладошкой по веточкам герани, по ходу движения удалив несколько уже пожелтевших листьев. Отчего весь цветок от корня до верхушки обрел природную красу, свежесть. Хотя, как известно, декабрь — не лучшая пора для комнатных растений.

— Ну все, пошла я, — не обращаясь персонально ни к кому, проговорила жрица чистоты, берясь за штурвал своего санитарного комбайна. Тут-то и слетели с ее уст поразившие всех нас слова:

1 ... 21 22 23 24 25 26 27 28 29 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?