Додинастический Египет. Лодка у истоков цивилизации - Дмитрий Прусаков

Дополняя, если не уточняя, данные обоих античных «отцов», раскопки пирамидного некрополя Сенусерта I у Лишта вскрыли в верхних слоях довольно многочисленных здесь дорог и пандусов для доставки строительных материалов перегнившие следы и хорошо сохранившиеся экземпляры брусьев и досок из акации и тамарикса длиной от 1 до 4 м, шириной 12–40 см и толщиной 8-18 см, общим числом около сотни, которые крупный знаток фараоновского зодчества немецкий египтолог Дитер Арнольд идентифицировал как бывшие судовые детали, утрамбованные поперек дорожных полотен для их механического укрепления [73; 228]. Того же назначения «корабельные доски», уложенные всего лишь попарно, могли протянуться на всю 3,6-метровую ширину найденной Флиндерсом Питри дороги к пирамиде Сенусерта II в Лахуне от тамошней известняковой каменоломни [370]. Неподалеку от храма «одного из Ментухотепов» [29] в Дейр ал-Бахри среди остатков пути, по которому, вероятно, при XXI династии оттаскивали снимаемый со святилища облицовочный камень, археологи расчистили «сильно прореженный» фрагмент аналогичной технической «вымостки» из 18 акациевых брусьев толщиной 12 см и длиной 1,7–2,3 м, обработанных столярным инструментом «словно для какой-то деревянной конструкции, впоследствии разобранной», и весьма похожих на доски судовой обшивки [73; 74]. Для сравнения, построенная предположительно из сикомора позднеегипетская лодка, чуть было не уничтоженная современными землекопами в каирском пригороде ал-Матарийа, имела в уцелевшей части корпусной оболочки по крайней мере одну 6-метровую доску при длине большинства остальных 2–4 м [448]; судостроительная мастерская раннего Среднего царства в Тине отчитывалась о сикоморовых досках длиной 1,5–3,5 м [410].

Гай Брайтон зафиксировал (к сожалению, не указав его габариты) «большое бревно» акации у основания герзейского горизонта ал-Бадари [122]. По оценке Шерил Уорд, к середине IV тыс. до и. э. специализированные египетские ремесленники с медным инструментом уже могли производить из акаций и т. и. стандартные доски до 2 м длиной и 2 см толщиной [453]. В одном из раннегерзейских погребений ал-Амры трупоположение «защищала» ограда из полутораметровых досок толщиной за сантиметр, и пусть собственно древесина исследователями не установлена [382], велика вероятность того, что она египетская, а не привозная переднеазиатская, закапывать которую в ординарной могиле в таком объеме, да еще в виде готового «пиломатериала», было бы верхом не только первобытного расточительства: даже при величайших фараонах инструментально обработанное «престижное» дерево импортных хвойных пород, предназначавшееся, как правило[56], для ритуально-культовых изделий и сооружений (кедр, кипарис, сосна и т. и.), у египтян имелось в ощутимом недостатке и ценилось чрезвычайно высоко, судя хотя бы по вторичному использованию отдельных палубных досок и бимсов в конструкции кедровых «ладей Сенусерта III» из Дахшура [451]. Если ливанский кедр[57] когда и обнаруживался учеными в додинастических захоронениях, то, например, «мелкими кусочками» в «большом горшке», как в яме 3165 ал-Бадари с относительной датировкой S. D. 37–38 [122]; лишь с наступлением раннегосударственной эпохи в Египте появился заморский лес – «длинный, душистый и очень дорогой», оказавшийся вдруг весьма востребованным для устройства и отделки царских гробниц [см. 353; 354].

Открытые экспедициями Дэвида О’Коннора и Мэтью Адамса около архаических абидосских мастаб «церемониальные» дощатые лодки, замурованные здесь в сырцовый кирпич, по-видимому, при I династии и, несомненно, конструктивно идентичные доисторическому деревянному флоту на Ниле и на герзейской расписной керамике [339; 340], построены из «одинаковой нехвойной», иными словами того же автора, «скорее местной, нежели импортной древесины» [450; 451]. Обследованные археологами фрагменты плоского днища и бортов одной из них продемонстрировали стандартную толщину 6 см и ширину до 19 см; наилучшей сохранности центральная доска, с самой тонкой текстурой и минимальным вкраплением сучков, вдоль которой проходила ось симметрии лодочного корпуса[58], достигала длины 1,7 м (в первозданном состоянии, очевидно, несколько большей). По описанию специалистов, эти лодки не имели ни наборов, ни горизонтальных перекрытий, и были сочленены исключительно веревками, чем «инженерно» заметно отличались от ладьи Хеопса с ее шестнадцатью мощными (пусть и неполного обвода) шпангоутами, составной щитовой палубой и параллельными веревочным многочисленными шипо-гнездовыми соединениями. Разве что здесь, в археологически осязаемой области плотницко-столярного ремесла и деревянных конструкций, находятся материальные основания говорить об «эволюции» в древнеегипетском судостроении, причем не о безальтернативно-поступательном «прогрессе от “простого” к “сложному”» (вроде мнимого происхождения дощатой ладьи от папирусного «плота»), а о творчески-рациональной реализации достигнутых внутриотраслевых технических усовершенствований продукции в меру производственной целесообразности и эксплуатационной потребности. Зримое подтверждение этой «инновационной нелинейности» – среднеегипетские дахшурские лодки, которые, будучи моложе староегипетского хеопсова «корабля», как максимум, на семь-восемь столетий, но и вчетверо его короче и почти втрое уже, при наличии палубных настилов на бимсах и соединений обоих типов лишены, подобно раннеегипетским полупервобытным предшественницам, упрочняющих корпус шпангоутов. В сохранившихся двух третях лодки из ал-Матарийа, длиной предположительно близкой дахшурским и датируемой 2450 ± 50 14С л. и. ≈ 617–460 гг. до и. э., нет не только шпангоутов, но и бимсов [448].

С другой стороны, Геродот в своих записках (II, 96) утверждал, что египтяне и при постройке крупногабаритных плавсредств «грузоподъемностью во много тысяч талантов»[59], транспортировавших по Нилу как вниз, так и против течения огромные тяжести, «ребер вовсе не делают». Джеймс Хорнелл в прошлом веке, рассуждая о крайне медленном проникновении в нильские верховья новых технико-технологических веяний как причине того, что речной флот Судана, за незначительными «модификациями», в целом унаследовал древнеегипетские лодочные конструкции вида «дахшурских из Каирского музея», указывал прежде всего именно на отсутствие у суданских лодок и их якобы фараоновских прототипов «ребер» или «поперечных рам (набора)» [254; 255].

Такого рода наблюдения, однако, сегодня объективно корректирует «Царская ладья» Хеопса, не известная ни Геродоту, ни Дж. Хорнеллу (1865–1949). Это судно, при всей солидности главных размерений и водоизмещения, вряд ли может быть отнесено к транспортно-грузовым (особенно если сравнить его, например, с гигантской – по одной из версий, 90-метровой – баржей, буксировавшейся тремя десятками 30-40-весельных «галер», на которой доставили пару 323-тонных гранитных обелисков Хатшепсут из Асуана в Карнак, Фивы [4]), и все же оно от носа до кормы усилено изнутри массивными «ребрами». Наверное, было бы неожиданностью убедиться, что чего-то похожего вовсе не имели ни речные тяжеловозы (вроде упомянутого, вырезанного на стене нижней террасы заупокойного храма Хатшепсут в Дейр ал-Бахри [331], или везущего гранитные колонны из Асуана в Саккару на рельефе «восходящей дороги» к пирамиде староегипетского царя Унаса [222; 238]), ни морские суда дальнего, а то и ближнего плавания. Даже не располагая прямыми вещественными доказательствами, логично с некоторой долей уверенности допустить наличие не только охватывающих и стягивающих «хрупкие» корпуса тросов [157], но и каких-то внутренних прочных каркасов если не у флотилии царя V династии Сахура, ходившей в «гостеприимную» Сирию-Палестину средиземноморским прибрежным маршрутом, то у посетивших «божественный» Пунт красноморских ладей царицы XVIII династии Хатшепсут и у всех им подобных, увековеченных художественно или текстово, «кораблей фараонов». Помимо инженерных оценок, к такому выводу подталкивают, в частности, лингвистические тезисы швейцарского египтолога Гюстава Жекье о том, что в Египте Среднего царства употреблялись специальные термины для право– и левобортных корабельных «ребер», один из которых во множественном числе (wgj.w) в новоегипетском языке стал обозначать шпангоуты целиком [265]. Добавлю, что ему созвучно слово wgj.t – «(нижняя) челюсть»[60], очертание которой анфас как нельзя нагляднее передает U-образные линии судового набора в поперечном корпусном разрезе [ср. 255].