Додинастический Египет. Лодка у истоков цивилизации - Дмитрий Прусаков

Так, стандартный соединительный шип почти 45-метровой ритуальной ладьи Хеопса, пусть и выполненный из твердого и прочного туземного сиддера Zizyphus spina-Christi или сикомора Ficus sicomorus, весьма мал: это брусок 10x7x1,5 см в гнезде, продольном кромке корпусной доски (таких «замков» в ладье большинство), и 10x3,5x1,5 см при поперечной гнездовой врезке, которая считается эксклюзивом древнеегипетского «толстобортного» деревянного судостроения [304]. Несомненно рабочая, хотя и лишенная остова лодка из ал-Матарийа, будучи некогда в четыре раза короче, а обшивкой только в полтора-два раза «тоньше» хеопсовой, соединена как соразмерными (9,7x4,2x1,2 см), так и значительно большими (15,6x8,5x2 см, 17x10x2 см и др.) шипами, а судя еще и по сечению сохранившихся гнезд в ее досках, толщина шипов здесь могла доходить по крайней мере до 2,6 см [448].

В оставшихся от гипотетически наборных грузовых лодок деталях из пирамидного некрополя Сенусерта I близ Лишта гнезда при ширине (т. е. толщине шипа) 1–1,5 см вдвое глубже, чем у ладьи Хеопса [451], тогда как в судовом ломе из красноморского порта Мерса Гавасис они глубже вдвое-втрое (12–15 см при длине 7,5–9,5 см и ширине 1,2–1,8 см), с отдельными находками целых шипов из акации длиной 22–28 см, шириной 4–6 см и толщиной 1,2–2 см [454]. Истинные размерения тех судов неизвестны, но есть расчетно-теоретические оценки, что они были короче «Хуфу I» в полтора-три раза [448; 485]. Дахшурские лодки уступают ей по данному габариту более чем вчетверо, при этом в их досках толщиной в основном 7–9 см и лишь редчайшими местами до 13,5-13,8 см гнезда равны глубиной «лиштским», а конкретно экземпляр музея Карнеги имеет шипы длиной 22–25 см и толщиной 1,8–2 см, что в совокупности на руку тем исследователям, которые, подобно Бьёрну Ландстрёму, сомневались в исключительно ритуальной функции «лодок Сенусерта III» и склонялись к мысли об их изначально «трудовом» прошлом.

Вероятно, в крупногабаритной «Царской ладье» из огромных тяжелых досок, укрепленной набором, но в действительности не готовившейся ее заказчиками и строителями к длительной эксплуатации и предельным нагрузкам, сравнительно мелкие шипы играли второстепенно-дублирующую роль при главенстве в конструкции очень плотно расположенных поперечных веревочных связей сквозь внутренние V-прорези (см. выше), пояса которых почти на всем протяжении судового корпуса были предусмотрены через каждые пол-локтя, т. е. 25 см[65]. При этом расстояние между «замковыми» гнездами в обшивке речной «погребальной» ладьи Хеопса составляет 1–1,2 м, тогда как в остатках морских корпусов из Мерса Гавасис и «грузовых» из Лишта – от 40–60 до 60–75 см, к тому же здесь (читай: в судах с особыми требованиями к прочности оболочки) наряду с общей увеличенной плотностью шипо-гнездовых соединений среди них немало «двойных», врезанных в кромки досок парами параллельно друг другу [448; 454].

Тем интереснее, что при осознанном стремлении к усилению своих рабочих плавсредств египтяне, насколько можно судить, очень долго не использовали с той же целью так называемый нагель – деревянный «гвоздь» для фиксации и удержания шипа в гнезде, наглухо входивший в проделываемые в них по мере или по окончании сборки сквозные отверстия. Этот несложный, но эффективный крепеж, по-видимому, был самым обычным, если не обязательным, в кораблях древнего Средиземноморья от греческих и финикийских до римских: так, дубовые (?) штифты диаметром 2,2 см имелись в каждом «замке» типа «шип-гнездо» торговой ладьи XIV в. до и. э., затонувшей у мыса Улу-Бурун в Турции [377; 445]. Однако в «технически умудренном» Египте, где нагели профессионально применялись в столярных изделиях (мебель, гробы и др.) «как минимум с 3100 г. до и. э.» или, в археологической периодизации, с протодинастического, а то и позднегерзейского времени (Нагада Ша по Кайзеру) [369], следы таких усовершенствованных соединений в судостроении на сегодняшний день оставила, по сути, лишь лодка VII–V вв. до и. э. из ал-Матарийа[66], при этом отнюдь не в каждой гнездовой паре и только выше ватерлинии; второй и последний известный пример использования нагелей в фараоновских ладьях – съемная надстройка-каюта «Хуфу I»[67]. Уорд объясняет данное инженерное «упущение» древних египтян тем, что так им было легче демонтировать свои лодки и корабли при необходимости их переброски по суше на значительные расстояния («через пустыню к Красному морю» и т. и.) или починки с заменой отработавших деталей новыми. Успешно построенный и опробованный под ее кураторством опытный «Мин», берущий на борт 17 т груза, собирался «по образу и подобию» подлинных корпусных досок из Мерса Гавасис с помощью исключительно безнагельных «замков» [453].

Окончательно не установлено, но возможно, что в качестве дополнительного крепежного материала (для усиления шипо-гнездовых соединений или предохранения их от механических и иных повреждений, а также для прикрепления лопастей к веретенам весел) древнеегипетские корабелы порой применяли раскатанную в «ленты» медь [454], однако главным, а до какого-то момента, по-видимому, и единственным средством «сшивки» дощатых судовых корпусов им служили веревки. Так, расчистка «лодочной могилы» BG10 в раннединастическом некрополе Абидоса обнаружила в кромках днищевых и бортовых досок толщиной 10–12 см не глухие гнезда под шипы, а состыкованные щелевые сквозные отверстия с сечением в форме буквы L, «переламывающиеся» и выходящие внутрь оболочки, и в них – фрагменты плетеных веревочных ремней шириной 7,5 см при общей ширине отверстий 7–8 см и высоте 1,7–2 см [339; 450]. В ладье Хеопса соответствующие размеры V-образных прорезей составляют 7 и 2 см, а толщина крепежных веревок – 1, 1,5 и 2 см [304; 448]. В лодочных досках эпохи Среднего царства из Лишта остатки веревочных связей плетением и шириной практически неотличимы от абидосских, а конфигурация некоторых отверстий для «сшивки» имеет аналоги в досках из архаического некрополя в Тархане [452]. При чрезвычайно малом количестве археологических находок такого рода частота демонстрируемых ими примеров сходства и даже «стандартизации» выделки (технологии) изделий, разбросанных по гигантскому хронологическому пространству едва ли не всей истории фараонов, весьма примечательна.

Сырьем для веревок древним египтянам в повседневной жизни, по-видимому, служила до сих пор обильно произрастающая в Северной Африке вдоль рек и рукотворных каналов трава хальфа Desmostachya bipinnata. Апеллируя, в частности, к представляющим ее образцам ремней из Лишта, не говоря уже о «нескольких корзинах» веревочного материала «Хуфу I», археологи полагают, что как основа механических соединений она применялась прежде всего в речных лодках [448]. Наряду с этим, недавнее исследование под микроскопом на тканевом и клеточном уровне больших канатов из т. и. «пещеры 5» гавани Мерса Гавасис выявило «классический» Cyperus papyrus [109]; своей толщиной, впрочем, они ассоциируются скорее с такелажем, хотя и при «сшивке» крупных морских судов папирус, надо думать, был гораздо привлекательнее для корабелов по той причине, что, в отличие от низкорослых трав, его высокие, до пяти и более метров стебли давали очень длинные непрерывные нити, скручивавшиеся в особенно прочные пряди.