Мельничиха из Тихого Омута - Ната Лакомка

Позабыв про рекламные питы, я выскочила из дома и подбежала к воде. Колесо застряло намертво, оплетенное водорослями. И как они могли вырасти за несколько часов, люди добрые?

Как назло, на дороге показалась повозка, груженая мешками. Кто-то везет зерно на мельницу, а мельница не работает!..

Я заметалась по двору, потому что на счету была каждая секунда. Схватила нож, едва не свалилась в воду, обрубая толстые мясистые стебли.

Скорее, скорее, Светик!

Обрубив водоросли до половины, я схватилась за лопасти и повисла на колесе, поджав ноги. Оно скрипнуло, медленно двинулось, а потом пошло полным ходом, оборвав остальную траву. Я успела как раз, чтобы встретить очередного клиента, когда он подъезжал к крыльцу.

- Добрый день! - приветливо поздоровалась я, вытирая мокрые руки передником. - Вы к нам с пшеничкой или рожью?

- Пшеница, - мрачно ответил крестьянин, останавливая лошадь и спрыгивая с облучка. -Десять мешков.

- Жаль, что не одиннадцать, - сказала я, с трудом стаскивая с телеги первый мешок. - От десяти и выше у нас скидка. По полтора грошена за мешок. А так - по два.

Крестьянин насупился и долго что-то прикидывал в уме.

- Мукой заплачу, - сказал он, наконец. - А если деньгами - то бери по три грошена за два мешка.

- Не пойдет, папашенька, - сказала я ласково. - Полтора за мешок - только если вы привезли больше десяти мешков. Встречное предложение - заплатите деньгами за семь мешков, по два грошена за каждый, а за остальные - так и быть - возьму мукой.

Мне пришлось подождать ещё пару минут, пока крестьянин кряхтел, пыхтел и потирал лоб, подсчитывая в уме выгоду.

- Деньги - за два мешка, - сказал он. - Остальное - мукой или зерном.

- За шесть, - начала я торговаться.

- Четыре.

- Папаша, это несерьезно.

- Пять - последнее слово!

- Пять - всё равно, что четыре. Не обманывайте бедную женщину, вы же грошен пополам не разделите.

- Уговорила, шесть.

- Идёт, - согласилась я.

Очень даже неплохо получить деньгами и мукой. И то и другое нам с мамашей Жо точно пригодится.

- Пока ждёте, принесу вам чего-нибудь перекусить, - я улыбалась, стараясь показать, как рада, что клиент заехал на мельницу именно к нам, и крестьянин понемногу оттаял. Он сел на крыльцо и выдал пару фраз про погоду сегодня и прогноз погоды на завтра.

- Нет, дождь нам совсем не нужен, - поддержала я беседу и побежала в кухню, чтобы угостить гостя питой с луковым салатом.

Меня бросило в холодный пот, когда я обнаружила пустую корзину. А ведь в ней только что лежали выпеченные булочки. Ни одной питы! Ни одной!..

Ругаясь вполголоса, я отрезала ломоть хлеба, который пекла утром Жонкелия, густо намазала его луковым соусом и вынесла крестьянину это импровизированное угощение.

- Попробуйте, папашенька, - я продолжала улыбаться, но меня так и распирало от злости.

Кто-то стащил всю выпечку! Да ещё у меня из-под носа! Ведь я была здесь, во дворе, и никто не входил...

Никто не входил?.. По спине пробежал неприятный холодок.

Да ладно. Любой мог войти, пока я воевала с водорослями. И я бы не услышала, хоть он кричи на пороге.

Но то, что в округе завелся вор - было ясно. И с этим надо было что-то делать. Дверь надо чинить срочно - вот что.

Пока я перетаскивала мешки, крестьянин и не подумал мне помочь. Он сидел на крылечке, наслаждаясь солнцем, и уплетал за обе щеки луковый бутерброд. Я скрипела зубами и злилась всё сильнее, потому что после четвертого мешка уже с трудом могла разогнуться. Если так пойдёт дальше, я надорвусь, как кляча господина Римсби. Жонкелия была бы очень кстати, но она ещё не вернулась, и мне пришлось делать всё самой.

Только переживала я зря - мельница сработала исправно. Колесо крутилось как бешеное, зерно сыпалось, жернова мололи, и я справилась отлично. Отсыпав свою долю муки и получив заветные девять грошенов, я загрузила мешки в телегу и приветливо помахала крестьянину, когда тот подхлестнул лошадь, выезжая на дорогу.

- Спасибо за угощение, хозяйка, - сказал он мне на прощание.

- На здоровье! - весело отозвалась я, помахивая ему вслед рукой. - Заезжайте ещё!

- Обязательно, - расщедрился он даже на улыбку.

Когда лошадь и телега скрылись за деревьями, я пошла в дом, позванивая грошенами, лежавшими в кармане.

Чёртово колесо, пакостный вор, дотошный судья - сколько ещё «подарочков» подкинет мне Тихий Омут?

Пёс выполз из конуры и развалился на солнце.

- Сторож из тебя - никакой, - сказала я псу, но он даже ухом не повёл.

Куры копошились, выискивая червей, вода журчала, разбиваясь о деревянные лопасти...

А почему колесо опять не скрипит?

Позабыв обо всём, я рванула к мосткам и чуть не завыла от злости и досады - водоросли опять застопорили колесо! За два часа? Да вы шутите!

Если бы у меня проснулись суперсилы, я разнесла бы эту проклятую мельницу на бревнышки. Но никаких сил на меня не снизошло, и я только и смогла что схватить метлу, которой Жонкелия накануне сметала в кучу опавшие листья, и несколько раз ударить по колесу, прибавив к этому парочку русских выражений, перевода которых на местное наречие я не знала.

Пёс взвизгнул и метнулся прятаться в конуру, курицы разлетелись в разные стороны, хлопая крыльями, а я продолжала молотить метлой, будто это колесо было во всем виновато.

Удары получились хорошими - стук разнесся далеко над озерной гладью, и сразу стало тихо-тихо. Даже птицы перестали щебетать, а я остановилась, тяжело дыша, и опираясь на метлу.

Как же справиться с этими водорослями? Это не водоросли, а мутанты какие-то. Надо раздобыть извести и вытравить тут всё. Или камней набросать. Или.

- А что ты делаешь? - раздался вдруг тихий шелестящий голос, хотя рядом никого кроме пса не было, да и от того торчал лишь хвост из конуры.

Наверное, мне надо было испугаться, услышав голос из ниоткуда, но в этот момент пугаться совсем не хотелось. Хотелось разнести всё вокруг, землю перепахать и песочком посыпать.

- Что делаю? - почти прорычала я. - Развалю эту мельницу и построю церковь!

Вода под колесом плеснула два раза, а потом тот же шелестящий голос растерянно спросил:

- Зачем - церковь?

- Чтобы чертям неповадно было! - крикнула я, уже готовая разреветься от злости и обиды.

- Не надо церковь, - произнёс шелестящий голос после недолгой паузы. - Тогда ведь хлеба не будет. А как же хлеб?..

- Какой хлеб, если эта мельница не желает работать?!