Орудья мрака - Имоджен Робертсон

— И теперь вы считаете, что я желаю напасть на Торнли и обитателей замка, чтобы отомстить за обманутую сестру?

Ее голос звенел, словно хрусталь. Краудер с удивлением поглядел на хозяйку дома. Харриет заметила, что шейный платок анатома повязан весьма небрежно, а к рукаву пристали хлебные крошки. Но, увы, от этого легче не стало.

— Нет, мадам, — мягко ответил он. — Я так не думаю, хотя Хью, вероятно, когда-нибудь намекнет на это вашим соседям. — Вздохнув, анатом заерзал на стуле. — Госпожа Уэстерман, нам обоим известно, что обсуждать отношения между вашей сестрой и господином Хью Торнли безнравственно, и я прекрасно понимаю, что я вам не наперсник и не советчик. Однако в этом случае неведение ставит меня в тупик. Прошлым вечером сквайр пытался убедить меня, что я обязан уговорить вас больше не вмешиваться в дела замка Торнли. Это раздражило меня. Однако он пообещал, что дела примут неприятный оборот, а если вы не способны рассказать мне о Хью Торнли, не беспокоясь о собственной репутации, возможно, он прав, и вам следует сосредоточить внимание на ведении домашнего хозяйства.

Говоря это, Краудер слегка повысил голос. Не отводя глаз от салфетки, Харриет подняла руку и кивнула.

— Я действительно доверяю вам, — просто ответила она. — И, по странности, очень ценю ваше доброе мнение. — Ее пальцы принялись пощипывать скатерть. — Я не уверена, что вела себя хорошо. Это нелепо, ведь мне нравится полагать, будто я равнодушна к мнению света. Однако мне неприятно говорить о таких вещах.

— Госпожа Уэстерман, я очень сомневаюсь, что хоть одна ваша фраза способна переменить мое мнение о вас.

Эти слова Краудер произнес почти ласково, и, когда Харриет подняла глаза, он заметил на ее лице улыбку и легкий румянец.

— Бог мой! Это звучит почти как вызов. Что ж, прекрасно. Я проявлю всю откровенность, на какую способна. Сожалею о своей чрезмерной чувствительности.

Харриет возложила локти на стол и подперла щеку ладонью. Она сопровождала свой рассказ неровным ритмом, который пальцы другой ее руки выстукивали на испачканной скатерти.

— Хью прибыл из Америки с израненным лицом и поврежденным глазом, что вы видели. Он уехал еще до того, как мы приобрели Кейвли. В сущности, мы познакомились с леди Торнли всего лишь за два месяца до его приезда. До болезни лорда Торнли это семейство казалось почти незаметным. Полагаю, Хью желал продолжить службу, поскольку ранение не лишило его пригодности, однако, узнав о болезни отца и о том, что местонахождение Александра до сих пор неизвестно, он счел своим долгом вернуться домой. Видите ли, он тогда впервые встретился с мачехой. Прежде чем стать леди Торнли, она работала танцовщицей и была старше Хью всего на год или два. Они не чувствовали расположения друг к другу. И тем не менее я была рада его возвращению, и он стал нашим постоянным гостем.

Харриет поглядела вверх, куда-то влево, а Краудер молчаливо ждал продолжения.

— Хью не был таким, как теперь. Возможно, он любил похвастаться и был несколько криклив, но зато весел, и мне казалось, будто в нем есть великодушие, нуждающееся в поощрении. Он пил не больше прочих мужчин, и, хотя жизнь в замке была несовершенна, казалось, Хью с радостью сиживал здесь с нами, рассказывая мне военные истории и слушая, как декламирует Рейчел. — На губах Харриет мелькнула улыбка. — Видите ли, у нее есть талант. Я должна была отдать ее в театр.

Краудер улыбнулся в ответ, а затем откинулся на спинку кресла и, сложив пальцы домиком, стал ждать продолжения.

— Я хочу сказать, что Хью казался вполне довольным, однако он вел себя беспокойно. Время от времени на него нападала хандра, и дважды он посреди беседы вставал и уходил из нашего дома, не проронив ни слова. Мне до сих пор не понятна причина столь странных уходов. В обоих случаях мы обсуждали скучнейшие дела поместья.

Краудер выпрямил пальцы — казалось, он был поглощен изучением собственных коротких ногтей — и произнес куда-то в пустоту:

— Полагаю, госпожа Уэстерман, вам лучше многих известно, что время, проведенное в боях, способно творить странности с душами даже самых храбрых людей.

Взяв со стола чайную ложку, Харриет принялась крутить ее в руке.

— Я думала о том же. А потому особенно не беспокоилась. Когда же заметила, что между господином Торнли и моей сестрой развивается привязанность, решила, что, вероятно, это поможет Хью. — Ее улыбка немного скривилась. — Более того, я радовалась, что Рейчел будет так скоро и так хорошо устроена. Я полагала, что все уже определено и что Хью ожидает лишь очередного увольнения коммодора, дабы испросить позволения ухаживать.

— А после?

— А после начались перемены. Это произошло два года назад, то есть через два года после его возвращения в замок Торнли. Он начал больше пить, настроение его стало мрачнее. Порой он казался совершенным сумасбродом. — Краудер ощутил, как от Харриет исходят сожаление и сочувствие к этому человеку. — А затем однажды вечером он прибыл сюда очень пьяным. Почти в бреду. — Рот госпожи Уэстерман сузился. — Я велела Дэвиду и Уильяму спустить его с лестницы. Звучали бранные слова.

— А ваша сестра?

— Подозреваю, она пыталась поговорить с ним вскоре после этого, а Хью сказал ей… что-то неприятное. Некоторое время она казалась крайне несчастливой.

Харриет уткнулась лбом в ладонь и положила ложку обратно на стол — та глухо звякнула.

— Я была глупа. Мне не следовало позволять ей вести себя столь приветливо, однако общество здесь ограниченно, и я искренне полагала, что он ее любит. Мой супруг называет меня наивной, и, возможно, порой я вовсе не оказывала должной поддержки в его занятиях.

— Альянс с такой знатной семьей принес бы свои преимущества.

— Джеймс — великолепный капитан. А что до господина Хью Торнли… да, безусловно, но кроме того… — Харриет снова принялась крутить в руках ложку, наблюдая за тем, как она отражает попадавший в комнату солнечный свет и отбрасывает его на стены. — Краудер, я радовалась его обществу. Мне казалось, мы оба полагаем себя существами, вырванными из естественной среды. — С безропотным видом она позволила солнечному зайчику застыть над пейзажем в итальянском стиле, что висел над холодным камином. — Полагаю, эта история несколько навредила репутации нашего семейства. Однако летом мой супруг, прибыв домой на несколько месяцев, заставил нас посещать все торжества и сборища, проходившие в пределах пяти миль отсюда. Рейчел настолько мила, что, познакомившись с ней, никто не мог счесть ее интриганкой, мой супруг — джентльмен до мозга костей, а Хью продолжал вести себя по-прежнему… Ну и тогда люди начали говорить о счастливом избавлении Рейчел. А я радовалась. Он выставил нас в чрезвычайно дурном свете.

Подождав, пока Харриет поднимет взгляд и их глаза встретятся, Краудер кротко спросил:

— Считаете ли вы, что существует некая связь между переменой в его поведении и вчерашними событиями?

Госпожа Уэстерман склонила голову набок.