Тайная вечеря - Павел Хюлле

Знания, внешний облик, соответствующий тембр голоса, некоторая замедленность движений и реакций, какие-нибудь странности (особенно приветствовалось строгое вегетарианство в сочетании с не слишком раздражающим пристрастием к нумерологии и отсылкам к каббале) — все это следовало обогатить набором специфических приемов и навыков и запасом цитат, уместных в каждом конкретном случае. Гуру зарабатывали в два раза больше, чем руководитель группы, но это было справедливо: они знали, когда — на подступах к вершине — снять сандалии и последние тридцать метров пройти босиком. Знали, когда нужно, склонившись, сорвать травинку, разделить на четыре части и разбросать по четырем сторонам света. Когда омыть лицо в ручье. Когда омочить стопы в море. Посидеть в пещере. Молча — почему, гуру не объяснял, зато объяснял, как надо молчать во время трансцендентной медитации.

Задача Антонию Бердо предстояла нелегкая. От гуру — обязательно человека средних лет — требовалось, чтобы он неуклонно соблюдал дистанцию между собой и паломниками (пусть они стараются привлечь его внимание, а не наоборот), однако не имел права ничем их обидеть или оттолкнуть. Дурные привычки исключались; еще одним важным условием была асексуальность: пускай всякий, глядя на гуру, ощущает, что каждую секунду своего существования тот — полностью или частично — пребывает в ином месте, не там, где все остальные.

Поначалу предполагалось, что подбирать кандидатов Бердо помогут двое его коллег из Института психологии, однако помощники из них получились никудышные. Они были способны только находить «объекты» и, опираясь на теорию бихевиоризма, писать отчеты об их поведении. Необходимая в таком деле тонкая интуиция у обоих напрочь отсутствовала.

— Я ищу прирожденных гениальных авантюристов, а не профессионалов, — кричал он на коллег.

Они расстались. Наконец после шести месяцев каторжного труда Бердо подготовил для программы ПП семь духовных проводников. Они вместе совершили первое путешествие, во время которого он проверял их врожденные и приобретенные способности. Впоследствии этот маршрут стал его любимым — он неохотно уступал его другим. В программу входили десять святых гор. Начав с Иерусалима (Мория, Голгофа и Масличная гора), группа заканчивала путь на склонах Арарата в Восточной Турции. В промежутке посещали Синай, Фавор, Хермон, Кармель, гору Благословения и гору Нево — ту, на которой умер Моисей. К удивлению Бердо, лучшим гуру оказался не бывший, отлученный от церкви ксендз Фелициан (заслуживающий, скажем, тройку с плюсом), а диджей Попо Кулер из приморского клуба «Вива» (твердая пятерка). Очень хороша была Патриция, с которой, правда, пришлось повозиться: она долго не желала отказываться от шортов и обтягивающих маек. Вскоре Бердо разработал другие маршруты и варианты: путешествие по следам Грааля, мегалиты, альбигойцы, пирамиды, тамплиеры, Артемида, Аполлон, Эскулап, лабиринты, каббалисты, алхимики, конкистадоры, викинги, друиды и шаманы.

— Ты гений, — похвалил его спустя год Выбранский. — Наши клиенты создают общество «Элевсин»[57]. Это тебе уже не просто чартеры и экскурсии. Ты хоть понимаешь, что мы торгуем вещами нематериальными?

Бердо не разделял его энтузиазма.

— Ну прямо как церковь — торгуем вечной жизнью, — сказал он тогда. — Чеки без покрытия.

— О нет! — засмеялся Ян Выбранский. — Это скорее моя специальность. Однако вернемся к делу, — он закурил сигару. — Я продал сто тысяч экземпляров первого номера журнала «Элевсин». По одиннадцать злотых. Что скажешь?! Признаться, я не думал, что из твоей бредовой идеи может вырасти нечто подобное.

Бердо ничем не показал, что разочарован. Весь этот год, взяв в университете отпуск без сохранения содержания, он работал духовным проводником «Паломничеств Правды». Ему это нравилось, он побывал на Юкатане, в Сибири, в Скандинавии. Не жаловался, но ведь ждал, ждал, что Ян Выбранский предложит кое-что получше. А тот не предлагал. Если какой-нибудь из гуру выбывал, Бердо искал ему замену, учил новичка и тестировал, не получая за это вознаграждения. Трудовой договор с ним заключили безобразный, в любую минуту он мог вылететь из игры. В соредакторы журнала Выбранский его не пригласил.

«Почему?» — подумал он, снова заказав двойную порцию виски со льдом.

На такие вопросы никогда не получаешь удовлетворительных ответов. Единственным ответом могло быть то, что доход от проекта ПП, несмотря на его успешность, составлял лишь малую часть общей прибыли фирмы Выбранского. «Ну а раз так, — подумал Бердо, отпив изрядный глоток, — не пора ли подыскать себе другое место?»

Из микрофона над баром лилась балканская музыка. Бердо уже слегка захмелел, есть не хотелось. Он расплатился и направился к лифту. Проходя мимо стойки портье, увидел стопку маленьких буклетов. Он никогда их не брал. Покупки — как и тренажерный зал при гостинице или местная кухня — его не интересовали. Однако сейчас от нечего делать взял один из цветных прямоугольников и уже в лифте прочитал текст на английском: «Потрясающий танец дервишей. Каждую пятницу в зале Сулеймана. Вход свободный. Оплачиваются только фотографирование и видеозапись». Была как раз пятница. В номере он надел пиджак, с буклетом в руке спустился вниз и заказал такси.

— Знаешь, что мы тут пережили? — водитель явно любил поговорить. — Сербы лупили по нам месяцами — вон оттуда, с холма, город был закрыт, мы не успевали хоронить мертвецов! Европа? Да никому дела не было, что в Сараеве погибают полторы тысячи человек в неделю! Политики начали переговоры, только когда здесь — вот, погляди, перед пекарней, — положили полсотни! Понимаешь? Из миномета обстреляли очередь за хлебом. За хлебом! Пятьдесят человек! А что мы им сделали? Да ничего. Почему они хотели всех нас перебить? Понятно: боснийцы ведь мусульмане. Предатели. Еби их майку. — Водитель заерзал на сиденье. — И хорваты не лучше! Для них мы потурченцы, славяне, перешедшие в чужую веру. Еби их майку, — снова смачно выругался он, — до крве еби!

Антоний Бердо пристыженно молчал. И вдруг вообразил себя варшавским таксистом, который знает немецкий и везет какого-то немца из аэропорта в гостиницу.

— А вам известно, — внезапно обращается он к Хельмуту, — что возле вон того дома ваши сородичи расстреляли заложников — мстили за то, что у поляков было движение сопротивления? Известно, что перед казнью им, чтоб не выкрикивали патриотических лозунгов, заливали гипсом рты? — Хельмут приказывает остановиться, кричит, что это возмутительно, выходит из машины не расплатившись, забирает багаж.

А как было бы во Львове? Антоний Бердо едет в такси с вокзала в отель «Жорж». Водитель говорит:

— Вы поляк? А вам известно, что возле вон того дома ваши сородичи в 1918 году расстреляли наших повстанцев?

Антоний Бердо не желает больше все это слушать. Сербы против боснийцев. Боснийцы против хорватов. Хорваты против сербов. Сербы против хорватов. Поляки против украинцев. Украинцы против поляков, а русские против украинцев и поляков и — до некоторых пор, а также с некоторых пор — заодно с немцами. Только словаки с чехами расстались полюбовно, но в свое время правительство священника Тисо отправило тысячи словацких евреев прямиком в газовые камеры — с католическим благословением и молитвой, а чехи мстили немцам, и самосудам в Судетах целых два года не было конца. Раньше немцы, в свою очередь, ни за что ни про что расстреливали чехов. Где, кто и каким образом заплатит по счетам? А взять французов: могли ведь изменить ход войны в самом ее начале, но не пожелали умирать за Данциг, Гданьск — это же польская, славянская, восточная заварушка. Однако тут же у Бердо мелькает мысль: а ведь и ему не хотелось умирать за Сараево. Означает ли это в таком случае, что в политическом плане он ничем не лучше французов? Невиновны в глазах француза всегда и только русские. Писатель Лимонов позволил заснять на кинопленку, как он с сараевских холмов строчит из автомата по городу, по мусульманам, радостно комментируя: «Меньше будет в Европе говна!» Ну а гуманитарные налеты американских самолетов на Белград? Другого названия не могли придумать?