Оранжерея - Чарлз Стросс

–Если она будет тебе названивать и нести чушь– просто игнорируй. Она делает это лишь для того, чтобы привлечь внимание, и скоро прекратит.

–Она сказала мне, что Майк угрожает ей,– говорю я, глядя Джен в глаза. Непись-официант тем временем приносит нам первую кофейную чашку.

–Вот как?– Джен отвечает прямым суровым взглядом, и на ее лице ясно проступает стальная жестокость.– Какое нам до этого дело? Группа пострадает из-за их размолвок. Иэто еще фигня в плане последствий.

–Ачто еще не так?

–Социальный рейтинг повышается за занятие сексом,– говорит Энджи застенчиво-нейтральным голосом.– Ты еще не поняла?

–За секс, говоришь.– Я,наверное, кажусь возмущенной или шокированной, или что-то в этом роде, поскольку сталь исчезла из мины Джен, уступив место тупой веселости.

–Только с твоим мужем, дорогая.– Она отпивает кофе и оценивающе смотрит на меня.– Мы заметили еще кое-что. Яне хочу вас с Сэмом торопить, но…

–Кого я трахаю– не твое дело,– прямо говорю я. Мне приносят кофе, но сейчас я не чувствую жажды. Мой рот такой сухой и едкий на вкус, будто я только что прожевала полкило сырых кофейных зерен.– Яподобающе оденусь на церковное собрание и скажу всем присутствующим, что клянусь исполнять правила и следовать обычаю. Но…– Ястучу ладонью по столу перед кофейной чашкой Джен– в опасной близости.– Никто и никогда не станет указывать мне, чем я должна заниматься за опущенными шторками. Идет? Япостараюсь не стоить вам слишком больших штрафов, ребятушки, но и только.

Повисает ледяная пауза. Яделаю неосмотрительно большой глоток горячего кофе и обжигаю нёбо.

–Ну, я понятно выразилась?– уточняю на всякий случай.

–Кристально ясно, дорогая.– Глаза Джен блестят неподдельной злобой.

Язаставляю себя ответить ей улыбкой:

–Атеперь, может, найдем, о чем цивилизованно поговорить, пока будем пить кофе и есть пироженки?

–Хорошая идея,– блеет Энджи. Она выглядит слегка потрясенной.– После обеда как насчет того, чтобы купить тебе что-нибудь подходящее для похода в церковь? На всякий случай. Между тем я хотела узнать, пользовались ли вы с Сэмом своей стиральной машиной? Унее есть некоторые интересные особенности…– Ивот она уже как ни в чем не бывало обсуждает методы подсчета очков в женском мире, генерируемых теорией игр и контролируемых нелепой групповой порукой.

Когда ланч подходит к концу, мне кажется, я раскусила обеих. Энджи хочет добра, но слишком расчетливо переживает за собственное благо. Боится выйти за рамки, не хочет рисковать рейтингом и беспокоится о том, что о ней подумают люди. Такие черты делают ее легкой мишенью для Джен, которая внешне яркая и агрессивно экстравертная, но внутри скрывает дикую потребность в одобрении, заставляющую ее запугивать людей, покуда те не подстроятся под нее. Джен– такая же безжалостная, как и все, с кем я встречалась после операции на памяти,– таких хирурги-храмовники открыто используют в своих целях. Что еще тревожнее– бледные призраки воспоминаний указывают на то, что я знала подобных людей раньше, но подробностей не дают. Кто они были, что значили для меня– все кануло в бездну амнезии.

Эти цыпы, по молчаливому обоюдному согласию, назначают себя моими личными помощницами в походе по магазинам на послеобеденное время. Они не грубы, но очень уж настойчивы и не скрывают желания скорректировать мое поведение, заправить его в рукав дозволенного, чья длина отмерена кем-то другим– не ими.

После кофе и пирожных (за которые платит Энджи) меня сопровождают в вояже по ряду заведений. Впервом из них я подвергаюсь вниманию парикмахера. Энджи сидит со мной и бесконечно болтает о кухонных приборах, в то время как Джен уходит по каким-то своим делам, а здешняя непись хлопочет над моей головной растительностью с помощью устрашающего арсенала лезвийных станков, ножниц, расчесок и химических реактивов. Когда мне разрешают встать с кресла, мои волосы– все еще длинные, но на несколько тонов светлее, и всякий раз, когда я трясу головой, остаются в установленной конфигурации– точно какой-нибудь пенопласт.

–Теперь пошли выбирать одежду на завтра,– говорит Джен, широко улыбаясь. Это явно не предложение, а форменный приказ. Меня таскают по бутикам, услужливые неписи под чутким руководством Джен вносят и выносят один элемент гардероба за другим, под конец процедур раболепствуя перед моей картой-кредиткой. Витоге я становлюсь до одури похожа на своих спутниц– Женщин, Вышедших-в-Люди.

–Почти готово,– говорит Джен с выражением на лице, близким к одобрению.– Осталось лишь стать покладистой.

–Чего-чего?

–Напомадиться, говорю! Макияж навести.

Они в открытую издеваются надо мной. Играют в «не расслышал– недосказал». Но оно, может, и хорошо, потому что, если бы мне сказали прямо, что будет происходить далее, я бы, наверное, сбежала. Ия все время напоминаю себе (с растущим страхом), что в моем распоряжении по-прежнему почти тысяча мегасекунд (три года), чтобы сожалеть об ошибках, совершенных сегодня.

* * *

Небо симуляции алеет и низко опускается, к тому времени как такси, куда мы трое набились, останавливается у моего дома. Яоткрываю дверь.

–Давай,– говорит Энджи, пихая меня легонько.– Пойди удиви его. Унего тоже был долгий день– пускай расслабится.– Она использует обезличенное «он»– ей все равно, кто это. Все, что ее и Джен волнует,– он мой «муж», и мы можем заработать группе баллы.

–Ладно, иду-иду,– говорю я смущенно. Беру сумку и, когда отворачиваюсь, что-то легонько колет меня в ногу.– Эй!– Яоглядываюсь, но такси уже отъезжает.– Что за хрень,– бормочу я. Икроножная мышца пульсирует– наклоняюсь и чувствую, что из нее что-то торчит. Вытаскиваю эту штуку– похожа на дротик или шприц.– Вот дерьмо.

Яковыляю по тропинке в новых туфлях, которые они мне выбрали,– каблуки даже выше и менее удобны, чем у первой пары,– и захожу в дом. Выбрасываю пакеты, иду в гостиную, где включен телевизор. Сэм лежит перед ним с закрытыми глазами, узел галстука ослаблен. Мне жаль его. Ячувствую боль в месте укола– холодное напоминание о каком-то непотребстве, только что учиненном со мной.

–Сэм! Вставай!– Ядергаю его за руку.– Помоги мне!

–Что тако… ой.– Он открывает глаза, смотрит на меня.– Рив?– Он морщится, и это неудивительно, ведь от меня дико несет дрянью, которой меня зачем-то обрызгала из маленького флакончика Джен.

–Помоги.– Ясажусь рядом с ним и задираю юбку, показывая ему укол на моем бедре.– Смотри.– Япоказываю ему ампулу.– Мне вхерачили вот это. Что это за хрень?

Моя промежность вдруг делается неестественно чувствительной, голова кружится. Явся как-то расслабляюсь, и пресловутое учиненное непотребство уже не так волнует меня. Это очень тревожный симптом.

–Хм.– Сэм моргает.– Яне знаю. Кто это с тобой сделал?

–Джен и Энджи. Они высаживали меня из такси, и, я думаю, эта сучка уколола меня в последний момент.– Яоблизываю губы. Что-то мне нехорошо.– Как думаешь, это яд?