Проклятие Матери гор - Ростислав

на Лилию. Девочка быстро позабыла все страхи и не шла, а прыгала, чередуя прыжки с забегами вокруг Грогара. При этом она толкала лениво ругающегося ярла, кидала в него еловые шишки, смеялась и пряталась за деревьями – словом, ужасно безобразничала. В итоге терпению Грогара пришел конец, и он, отстегав расшалившегося ребенка хворостиной по мягкому месту, с самым строгим видом, какой только сумел на себя напустить, приказал ей тихо и смирно идти рядом. К его удивлению, Лилия снесла экзекуцию со стойкостью бывалого воина, а после, показав обидчику язык, вновь принялась баловаться.

Долго ли, коротко ли бродили они таким образом по лесу, да только довелось им очутиться на околице еще одного селения, весьма схожего с предыдущим.

– Должно быть, еще один охотничий поселок, – озадаченно буркнул Грогар, рассматривая знакомый пейзаж. – Их здесь несколько, наверное.

– Думаю, мы сделали круг и вернулись назад, – сказал Лунга.

– Не может быть.

– Смотрите, вон тот дом, где мы были, и кости там…

– Чудища!!! – что есть силы завопила Лилия.

Откуда-то из подворотни вынырнуло то самое жабообразное чудовище; остановилось неподалеку, замахало руками, вытаращило глаза, выпустило целый фунт слизи и во всю глотку проревело что-то вроде:

– Вот и вы… вот и вы… грядет… вот и вы… грядет… грядет… Какая милая… и вы… Молитесь… милая… молитесь… заберу… я заберу… заберу… милая… долго вас ждал… ждал… мое освобождение… ждал… девочка… освобождение… ее… девочка… девочка… от оков заклятия… заклятия… своим богам… девочка…

Всё это прозвучало очень быстро и невнятно, что вкупе с мелодичным звоном волос-колокольчиков произвело очень комичный эффект, однако Грогару было не смешно.

– Ах ты погань! – в сердцах воскликнул он и швырнул в «жабу» камень величиной с кулак. Камень угодил в лоснящееся пузо, покрытое разноцветным тряпьем.

Чудище насмешливо скосило свои многочисленные зенки на камень и захохотало.

– Ты… ты… ты… зачем… ты… рассмешил… ты… может… рассмешил… рассмешил… не … уйдешь…

Башка страшилища тряслась, как желе, а колокольчики визжали, словно кучка юных винчийских блудниц, застигнутых во время греха.

Грогар, схватив в охапку Лилию, таращившуюся на это гротескное чучело во все глаза, побежал прочь. Лунга, несмотря на усталость, о чем он не забывал время от времени упоминать, как будто упрекая в этом господина, и на этот раз проявил завидную прыть.

Грогар подумал, что надо изменить направление, и кинулся в обратную сторону, – туда, откуда они пришли.

Следом летел жуткий громыхающий, булькающий смех, смешивающийся с истеричными воплями странных колокольчиков. Чудовище будто хотело сказать «зря стараетесь, ребята».

Что-то подсказывало Грогару, что так оно и есть.

Самые худшие его опасения подтвердились – они снова и снова возвращались в злосчастную деревню, где их неизменно поджидало ревущее в какой-то дикой, сумасшедшей эйфории чудовище.

Мелькали деревья, ветви били по лицу, в кронах мельтешило не по-осеннему яркое солнце, пот заливал глаза, жаба тряслась, и ее жабо насквозь промокло от потоков стекающей по мерзкому телу слизи…

Грогар потерял счет времени. Он устал, в ушах стучало, голова кружилась, ноги подкашивались.

Он готов был сдаться.

– Черт подери! – закричал он и с ненавистью посмотрел на колдуна. – Черт подери! Зачем мы тебе? Сожрать нас хочешь? Ну так сожри! Сожри же!

– Не надо так, – откуда-то издалека послышался голос слуги. На плечо легла его рука. – Не надо…

В этот миг – точно кто-то опустил занавес – чудовище исчезло, испарилось.

Шумел ветер, раскачивая верхушки деревьев.

Грогар обессилено сел на землю.

– Что… что это было? – робко спросил Лунга, прижимая замершую девочку к себе.

– Не знаю. Сдается мне, это еще не все. Сдается мне, что мы обречены.

Лунга промолчал. Он стоял теребя в руках шляпу с самым мрачным видом из всех возможных.

– Боги с нами… Боги с кем угодно, но только не с нами. Ладно, заходим в дом. – Грогар кивнул на бывшее в незапамятную старину шультейковской резиденцией строение. – Отдыхаем. Нам нужно отдохнуть.

– Вы считаете, что в данной ситуации мы сможем… уснуть?

Грогар взглянул на Лунгу.

– Сможем. Видел бы ты себя.

23

Грогар никак не мог уснуть. Ему не давала покоя одна мысль: что дальше? Почему так тихо? Не может же быть, что на этом все. Что-то должно произойти, и в самом ближайшем будущем. Может, сегодня, сейчас… Отчего-то он сильно волновался за Лилию и все время с беспокойством, причину которого сам не понимал, поглядывал на нее. К вечеру, убаюканный тишиной, нарушаемой лишь мерным дыханием слуги и девочки да шумом леса, Грогар наконец-то погрузился в тревожный сон, граничащий с мучительной явью. В нем ярлу постоянно мерещились тутеха, протягивающая к нему свои костлявые руки, колдун, чье жабье рыло отчетливо напоминало печальный облик Дьярва Лёлинга, крадущиеся в сумерках гармы…

Он просыпался, вскакивал, пытался успокоиться, снова засыпал и видел беспорядочную прыгающую вереницу монстров, пока, наконец, сон окончательно не покинул его.

Грогар долго и неподвижно лежал, вперившись немигающими глазами в потолок.

Сколько историй с самого раннего детства он слышал о рыцарях, искателях приключений, бродягах, святых, которые неизменно доблестно и со всепобеждающей улыбкой на устах одолевали драконов, мантикор, оборотней, чернокнижников, тиранов, самодуров, орды гаратов и так далее.

В награду им доставались принцессы, и победители жили долго и счастливо.

Но в реальности все было не так просто, и теперь Грогар отлично понимал, почему постепенно превращавшийся в объект насмешек герой битвы при Эгыре Густав из Сольда, потерявший в том сражении глаз и приобретший немеркнущую (боги с ними, со злыми языками, не будем брать их в расчет) славу, так одинок. Ибо Густав тяжел характером, несдержан на язык, драчун, пьяница и мучается страшными головными болями вкупе с кровавыми кошмарами и вообще, по мнению одного столичного философа, склонен к самоуничтожению, а проще – к самоубийству.

А знаменитый Джотто из Кильтоно, прославившийся своим «Хождением за три моря»? Он первым отважился выйти за пределы Центрального моря в Великие Воды и доплыть до сказочных экзотических островов, названных им Оронегро. Он встретил там диких и кровожадных туземцев, у которых в обычае было поедание человеческой плоти. Сколько почестей по праву досталось отважному мореплавателю, претерпевшему в ходе того сумасбродного предприятия множество лишений и страданий! Поэты посвящали ему свои творения, самые красивые и желанные женщины