Тревожное торжество - Валерий Александрович Пушной

У Хавина вдруг запершило в горле:

– И что же? – разомкнул он губы.

– Если Аспенский разорит нас, наш сын тоже останется нищим, – с отчаянной злостью произнесла Марина.

– Но ведь ваш сын женат на дочери Константина, он уже не нищий, – напомнил Павел.

Голос Марины задрожал:

– Если мой Лопух станет не нужен Константину, тогда Аспенский разорвет этот брак.

У Павла екнуло в груди:

– Но согласятся ли молодые?

Марина с горечью усмехнулась:

– Константин спрашивать не станет. Кроме того, нам с мужем кажется, что Юлия совсем не любит нашего сына, она просто подчинилась отцу, и она с удовольствием подчинится ему второй раз.

Павел вздохнул и дотронулся рукой до волос, как бы поправляя свою прическу, хотя она была безупречна:

– Вы умная женщина. Умная и сильная. Что мешает вам найти другого мужчину?

Она едва заметно улыбнулась, приблизилась и доверительно, будто они уже тысячу лет знакомы, дотронулась ладонью до его груди, провела по ней с удовольствием:

– Таких, как вы, Павел, мало, а другие это подобные моему лопухи. Зачем мне менять шило на мыло?

Хавин чувствовал ее ладонь на груди и видел, что она не спешила убирать ее:

– Говорят, кто ищет, тот всегда найдет.

Марина опять погладила его грудь, прижалась, как будто хотела вызвать у него желание:

– Но ведь вы не со мной легли в постель, а с Вероникой.

Павел мог бы возмутиться и отрицать, но спохватился, понимая, что Марина прекрасно знает все, что происходит внутри их клубка. И ведает заранее, чем все закончится. Потому, видимо, и предупреждает его. И как знать, может быть, ему нужно поблагодарить ее за это.

Все переплелось. Вот и Марина открыто намекала, что была не против разделить с ним постель. Хавин никогда не предполагал, что на него когда-то появится такой спрос. Уходя от него, жены утверждали, что он никому никогда не будет нужен, но всегда будут нужны его деньги. Он смотрел сейчас на Марину и думал, а вдруг его бывшие жены правы. И Марина меркантильна, как многие, ведь она только что говорила, что не намерена остаться нищей. Впрочем, все равно это ничего не меняло, ибо он не имел никаких намерений в отношении нее.

Павел вспомнил ночи с Юлией и Вероникой. Эти воспоминания тревожили его. И он был убежден, что у Юлии не было никакой корысти. Но и Вероника не для себя старалась. И хотя ее старания отвратительны, но вот странность, ему все равно сейчас приятно вспоминать о ней и хотелось бы еще прикоснуться к ее красивому телу.

Хавин всмотрелся в Марину, подумав, смог бы он увлечься ею. И ни к какому заключению не пришел. Все непредсказуемо. А Марине в его взгляде почудился интерес к ней:

– Поверьте, Павел, – сказала она, – я нисколько не хуже Вероники. – Женщина стояла очень близко. – Только мой Лопух не понял этого. Для этого нужны мозги, Павел. Мужчина должен уметь зажечь женщину.

Хавин чувствовал ее жаркое дыхание. Она с женским умением переводила разговор на него. Павел чуть отступил:

– Как же вы каждый день ложитесь с мужем в постель, если считаете его ничтожеством?

– А я не ложусь с ним, – улыбнулась она, видя, как Хавин оторопел. – Для постели я всегда найду себе партнера. И мой Лопух знает об этом. – Она подняла вздохом свою грудь, демонстративно показывая Павлу.

Хавин отметил про себя, что грудь у нее красивая, и опять повернул вопрос на Печаева, спросив:

– И он терпит это?

– А куда ему деваться? – Марина провела руками по бедрам, словно показывая, как легко ей найти партнера. – После Вероники он тих, как мышь. Все пытается вымолить у меня прощение. – Посмотрела вдоль берега, где удил рыбу Андрей. – Пусть старается.

Павел тоже глянул на Печаева:

– Не прощаете?

Марина хмыкнула, как будто услышала глупый вопрос, и удивилась, что Хавин произнес его:

– Жены измен никогда не прощают, Павел! Даже тогда, когда убеждают, что все забыли!

Хавин вздохнул. Правда, он никогда не изменял женам, зато жены перед разводом изменяли ему и открыто признавались в этом. Он до сих пор не мог забыть, хотя уже не жил с ними. И раз уж мужчине трудно принять измену, то женщине и подавно. А Марина помолчала минуту и заключила:

– Жены не любят, чтобы их сравнивали с другими.

Павел снова вспомнил, как Юлия приходила к нему в гостиничный номер. Лицо девушки было обиженным и рассерженным. Знать, она никогда не простит, что он был в постели с ее матерью. Хавин медленно молча развернулся и побрел по сырой траве к своей удочке.

Марина смотрела ему в спину. Во взгляде стояла грусть.

Павел задумчиво ловил глазами поплавок в воде. Тот покачивался на волнах, то скрываясь под водой, то выплывая на поверхность. Течение сносило его, и Хавин машинально вытягивал леску на себя и перебрасывал крючок выше по течению.

Так происходило много раз. Пока Анатолию не надоело наблюдать за этими механическими движениями приятеля. Наконец он отложил в сторону свою удочку и подошел к Хавину:

– Ну, чего ты мучаешься, Паша? Не дергай то и дело удилище. Рыба заглотать крючок не успевает, как ты уже тянешь его из воды. Вот видишь, поплавок вздрагивает. Значит, рыба подошла к наживке и примеряется. Ты не спеши, пусть она проглотит наживку вместе с крючком, а потом и тащи. Понял?

Павел переступил с ноги на ногу, улыбнулся:

– Что ж тут не понять? Не космический корабль.

– Корабль, не корабль, но не думай, что рыба дура, – усмехнулся Адаевский. – Кто так думает, тот без рыбки сидит. У нее тоже соображаловка имеется. И тут кто кого перехитрит. Усек?

– Хорошо, хорошо, похитрю немного, – пообещал Хавин.

Анатолий вернулся на свое место, а Павел перестал дергать удочкой и погрузился в свои мысли. Его водитель рыбачил увлеченно, не обращая внимания на окружающих. Словно родился заядлым рыбаком. Печаев рыбачил взволнованно. То присаживался на корточки, то вставал на ноги. Шумно радовался, когда вытаскивал рыбу. У него за спиной на низком складном стульчике сидела Марина и тихо смотрела на воду. Когда дергался поплавок, а Андрей вытаскивал пустой крючок, она негромко упрекала его:

– Где твое терпение? – говорила, привставая со стульчика. – Опять поспешил, – но когда он вытягивал рыбу, одобрительно замечала: – Можешь, когда под присмотром.

Солнце поднималось все выше, клев постепенно прекратился. Адаевский свернул удочку, потянулся и громко объявил Хавину с водителем:

– Все, ребята, на этом – амба. – Собрал всю рыбу в одно ведро, по ходу пожурил Хавина, у коего весь