Усадьба сумасшедших - Владимир Лорченков

— А где же еще десять колен?! – смеялся герой войны, похлопывая себе по ногам.

Договор оформили и благополучно пропили.

Левую серебряную руку Штефана, которую господарь прижимал к поясу, Мареско отпилил и передал в Нямцкий монастырь за благополучное умоление Господа о снисхождении к душам усопших родителей. Те, — люди старинного уклада и образованные, — только руками в раю разводили, глядя на проделки сына.

На этом Мареско не успокоился. Чтобы растянуть нежданно–негаданно свалившееся на голову богатство, он решил использовать памятник, или то, что от него осталось, рационально. Не продавать части тела целиком. Потому в пятьдесят третьем году Антонелли напильником сточил усы господаря. А чтоб похоже было на забаву, сперва обмылил памятнику лицо.

— Ох, Мареско, и когда же ты остановишься?! — не выдержал господарь.

— Потерпите чуть–чуть, ваше величество, — смеялся брадобрей, герой войны и пациент венерологических клиник, и все это — в одном мундире.

— Какая вам разница, мой господарь, где быть – на постаменте, в кошельке шлюхи, в раке монастыря, или на пальце грека – ростовщика?

Правый ус господаря Мареско проиграл на скачках, а левый, во искупление, обменял на три пуда восковых свечей и велел слугам раздать нищим. Свечи эти разошлись по всем монастырям Молдавии и Румынии, и тихо оплывая воском в золоте храмов, господарь думал, что не так уж и плох этот беспутный, но добрый малый Антонелли. Набожные старушки тихо шептались и вздыхали, и господарь решил, что лучше б ему церковным подсвечником уродиться.

Мареско Антонелли продавал бы статую Штефана всю жизнь, потому что люди прослышали, что она у него есть, и хотели купить частицу, пусть даже и не из драгоценного металла. Мареско все правильно понял и продавал уже куски чугунной ограды родового имения, разные железки, которые собирали для него окрестные бедняки. Но пришли коммунисты, и торговлю святыми мощами памятника прекратили. Мареско расстреляли, и он даже прослезился перед тем, как бездонный колодец ствола рассказал ему о смысле жизни. Палач ошибался, думая, что Антонелли от страха плакал. Нет, – Мареско радовался тому, что встретит мать и та искупает его иссеченное тоской сердце в утренних росах.

Поэтому люди собрались на площади, под фальшивым памятником. Его срочно отлили из бронзы и драгоценные камни в венец господаря вставлять не стали, на случай новой оккупации.

Людей на площади собралось так много, что они этого испугались и стали кричать. Потом разозлились, стали говорить речи, размахивать флагами, оставленными им героем Одином. Сотню самых крикливых людей выбрали в Великое Национальное Собрание. Написание рун поменяли, но смысл их от этого не изменился. Такова вкратце новейшая истории Молдавии в рунах.

«Рунический словарь»

В чем отличие старейшего рунического алфавита – молдавского Футорка, — от собратьев, старшего Футарка, младшего и срединного? В чем его отличие от современных алфавитов?

Согласно определению Одина и возлюбленной его, Фреи, старейший рунический алфавит – молдавский Футорк, не имеет определенного числа знаков. Он безграничен, и потому ему завидует даже океан. Молдавский Футорк не повинуется воле богов, он сам по себе – рок.

Каждая вещь, каждое чувство, мысль, интонация, фраза, слово, ощущение – обладает в старейшем молдавском Футарке своим знаком. Поэтому мы можем дописывать этот алфавит, расширять и сокращать, и дарить его в букете цветов, проклинать, варить с солью и лавровым листом, и продавать, как порнографические картинки, но избавиться от него мы не сможем никогда.

А поскольку точного числа знаков в молдавском руническом алфавите нет, я смогу описывать вам лишь ту часть их, которую знаю. И каждая глава здесь руна. И да поможет мне мастер Один и голубоглазая задастая Фрея, которая так и не научилась варить съедобный суп. Но она заставляет меня забыть о голоде. Я подкреплюсь тем, что разобью скорлупу ее глаз и выпью их содержимое.

В понедельник боги проснулись и увидели, что льды, наступавшие с севера, подобрались к дверям их домов. Фрея разбудила Одина, и он подошел к окну поглядеть, шлепая босыми ногами по цементному полу. Картина безрадостная, отметил про себя повелитель рун, и вернулся в кровать. Фрея уперлась руками в бока.

— Неужели ты (звук «т» она растянула, несколько раз ударив языком по небу) ни–че–го не можешь сделать?!

Один не любил, когда возлюбленная Фрея буквально втыкала кисти в свои начинающие толстеть бока. Готовила она плохо, и даже секретарю его не могла толком суп сварить, когда на того наваливалась сверхурочная работа. Зато, кажется, эта молоденькая тварь (Фрея была моложе Одина на десять лет) с секретарем заигрывала. Главное, сделать вид, что ничего не замечаешь:

— Иди сюда, детка.

Ругаться, или «идисюдадетка»? Один грязно выругался.

Через несколько часов они собирают вещи. Фрея находится в обычном женском состоянии «мы переезжаем, ах как я волнуюсь». Один немногословен и суров. К черту Скандинавию и мировое обледенение, решает он. Нам нужна новая теплая земля. Юг! Там, кстати, можно встретить худощавых черноволосых женщин. Полные блондинки начинают утомлять Одина. Одна из них, его жена, запихивает любимую старую рубашку Одина в чемодан, хотя он хотел ее надеть.

Захлопнув дверь покинутого дома, Один садится за руль небесного дракара, в который уже впряжены лебеди. Фрея, дура, щебечет так, что хочется со всей силы съездить ей в ухо. И второй подбородок у нее вот–вот появится. Наконец Один взглянул на Фрею так, что она умолкла на несколько мгновений. Один смотрит на свой покинутый храм, дом, и пытается понять, что он в этот момент испытывает. Но он ничего не чувствует. Дракар медленно трогается с места и взлетает. Он оставляет в небе следы реактивный след.

…Во вторник Один приходит к кишиневской средней школе номер 55, чтобы забрать двух своих сыновей после уроков. Они с Фреей поселились на Ботанике, потому что это – старый и уютный район. У школы Один встречает четырнадцатилетнего мальчика – я как раз выхожу из кабинета директора, который известил меня об исключении из школы за непосещаемость. При виде седого косматого дядьки в сером костюме я прячу сигарету в кулак и отвожу руку за спину.

…В среду Один напивается в недорогом кафе, и падает в бездонный черный колодец. Там он встречает Мареско Антонелли, летящего ввысь с бриллиантом из венца Штефана Великого, и, открыв глаза, видит, что лежит на полу небольшой каморки. Это – полицейские участок. За ним приезжает Фрея. Заплатив штраф, она увозит Одина домой, где устраивает ему скандал. Сыновья пары – божественные Скъяльди и Эйрик, дрожат, прижавшись друг к другу под тонким одеялом.

…В четверг Один набирает ведро воды из родника Тамары на Комсомольском озере. Бросает в воду куски глины, сухую траву, ветки, кости, мертвечину, плюет во все это, надрезает палец и дает крови стечь в ведро. Хорошо размешивает и выливает на Молдавию. Жижа течет, затапливает дома, дороги, людей и озера, птиц и листву. Вот что говорит об этом древнемолдавская сага «Эдда»: