Шмяк! - Терри Пратчетт

— Зачем?

Бесенок прыгнул в кучу бумаг. Послышался шелест, несколько мышей бросились наутек — и груда взорвалась. Ваймс поспешно попятился, когда бумаги взмыли в воздух и повисли, поддерживаемые на весу бледно-зеленым облаком.

Ваймс настоял, чтобы стоявшие у ворот патрульные вели записи, не потому, что его крайне интересовали результаты, а затем, чтобы ребята не расслаблялись. Безопасности, конечно, это не добавляло. Анк-Морпорк — настолько открытый город, что дальше некуда. Но перепись телег приносила некоторую пользу. Во-первых, стражники не засыпали на посту, а во-вторых, у них появлялся законный повод для любопытства.

Нечистоты нужно вывозить, точка. Это город, в конце концов. Если ты живешь далеко от реки, единственный способ — вывезти их на телеге. «Черт возьми, — подумал Ваймс, — нужно было попросить бесенка подсчитать, не ввозили ли в последнее время больше камней и балок. Если выкапываешь ход в глине, нужно как-то его подпирать…»

Летавшие кругами бумаги упали обратно в кучу. Зеленый туман с легким жужжанием съежился, и перед Ваймсом вновь оказался бесенок, который буквально лопался от гордости.

— За последние шесть месяцев помойных фургонов стало на одну целую одну десятую больше! — объявил он. — Спасибо, Введи-Свое-Имя. Cogito ergo sum, Введи-Свое-Имя. Я существую, следовательно, я суммирую!

— Э… да, спасибо, — сказал Ваймс.

Хм. Чуть более одного фургона за ночь? В каждом максимум пара тонн. Не так уж много. Может быть, люди, живущие вблизи Узловых ворот, в последнее время часто хворали. Но… как бы поступил он на месте гномов?

Он уж точно не стал бы вывозить отходы через ближайшие ворота. Ох, боги, да если гномы копают повсюду, то могут свалить строительный мусор где угодно…

— Бесенок, послушай… — Ваймс замялся. — Кстати, как тебя зовут?

— Как меня зовут, Введи-Свое-Имя? — Бесенок явно пришел в замешательство. — Никак. Таких, как я, выпускают десятками, Введи-Свое-Имя. Наверное, глупо было бы давать нам имена.

— Тогда я буду звать тебя «Груша». Итак, Груша, не мог бы ты произвести такой же подсчет по всем городским воротам? А еще учесть количество телег с лесоматериалами и камнем?

— Понадобится некоторое время, Введи-Свое-Имя, но… да! Я охотно этим займусь.

— И, пока будешь считать, глянь заодно, нет ли жалоб на оседание почвы. Мало ли — обваливаются стены, трескаются дома… ну и так далее.

— Разумеется, Введи-Свое-Имя. Можешь положиться на меня, Введи-Свое-Имя!

— Тогда за работу!

— Да, Введи-Свое-Имя! Спасибо, Введи-Свое-Имя! Я гораздо лучше соображаю, когда не сижу в коробке, Введи-Свое-Имя!

Бз-з-з. Бумаги опять взлетели.

Кто бы мог подумать? Может быть, эта штуковина, в конце концов, способна приносить пользу.

Из переговорника послышался свист. Ваймс снял трубку с крючка и сказал:

— Ваймс слушает.

— У меня вечерний выпуск «Таймс», сэр, — произнес отдаленный голос сержанта Задранец. Шелли явно была встревожена.

— Прекрасно. Давай ее сюда.

— А еще кое-кто хочет вас видеть, сэр. — В голосе Шелли зазвучала опаска.

— Они тебя слышат? — уточнил Ваймс.

— Да, сэр. Они настаивают на том, чтобы увидеться лично. Говорят, у них важное сообщение.

— Похоже, что от них могут быть неприятности?

— Еще как похоже, сэр.

— Сейчас спущусь.

Ваймс повесил трубку. Тролли с сообщением. Вряд ли они принесли приглашение на литературный вечер.

— Э… Груша? — окликнул он.

И снова бледно-зеленое сияние превратилось в радостно улыбающегося бесенка.

— Я нашел нужные цифры, Введи-Свое-Имя. Как раз обрабатываю данные, — сообщил он и отсалютовал.

— Прекрасно, но пока полезай обратно в коробку. Нам надо идти.

— Конечно, Введи-Свое-Имя! Спасибо, что выбрал…

Ваймс сунул коробку в карман и спустился.

В приемной стоял не только стол дежурного, но и с полдесятка столиков поменьше, за которые усаживались стражники, когда вынуждены были заниматься особенно трудоемкой работой, например правильной расстановкой знаков препинания в рапортах. В приемную выходило множество дверей. Полезный результат был налицо: любая суматоха очень быстро привлекала общее внимание.

Если два тролля, торчавших посредине комнаты, действительно замыслили неладное, то время они выбрали неудачное. Как раз менялись смены. И тролли безуспешно пытались придать себе развязный вид, стоя неподвижно под пристальными и подозрительными взглядами семи-восьми стражников самого разного обличья.

У гостей было на лбу написано, что они ПЛОХИЕ. По крайней мере, они пытались внушить это окружающим. Но безуспешно. Ваймс повидал плохих троллей, и эти парни были не из их числа. Они честно старались. О, как они старались! Их головы и плечи покрывал лишайник, тела украшала клановая татуировка, а один даже щеголял резьбой на руке, хотя, наверное, ради нее пришлось потерпеть. Все для того, чтобы выглядеть круто. Ношение традиционного пояса из гномьих либо человеческих черепов заканчивалось для владельца тем, что его пятки прочерчивали глубокие колеи по направлению к ближайшей каталажке, а обезьяньи черепа обычно влекли за собой стычку с гномами, плохо разбиравшимися в антропологии. Эти тролли… Ваймс усмехнулся. Они постарались по мере сил обойтись — ох, боги — овечьими и козьими черепами. Молодцы, парни, очень жутко выглядит.

Как грустно. В прежние времена плохие тролли не занимались такой ерундой. Они просто били жертву по голове ее же собственной рукой, пока до бедолаги не доходило.

— Ну, джентльмены? — сказал он. — Я Ваймс.

Тролли уставились друг на друга сквозь заросли лишайника, и один проиграл.

— Ета, мистер Хризопраз, типа, хочет тебя видеть, — угрюмо произнес он.

— И что? — уточнил Ваймс.

— Он, ета, хочет тебя видеть прямо щас, — продолжал тролль.

— Он знает, где я живу.

— Ага. Знает.

Два слова грянули в тишине, словно взрыв. Все дело было в том, как тролль их произнес. Самоубийственным образом.

Паузу прервал стальной лязг засовов, за которым последовал щелчок. Тролли обернулись. Сержант Детрит вытаскивал ключ из замка толстых двойных дверей Псевдополис-Ярда. Затем он обернулся и опустил тяжелые руки на плечи троллей.

И вздохнул.

— Парни, — сказал Детрит, — если б, ета, был первый приз за глупость, вы б его точно получили.

Тролль, который произнес почти неприкрытую угрозу, сделал еще одну ошибку. Должно быть, его телом двигал либо ужас, либо тупое бахвальство. Никакой тролль с хотя бы одной функционирующей мозговой клеткой не выбрал бы эту минуту для того, чтобы принять позу, которая, с тролльей точки зрения, является агрессивной.