Белоснежный роман - Татьяна Алюшина

– Ты вообще меня слышишь, неандерталец? Или у тебя не только с умом, но и со слухом беда?

…он медленно захлопнул и отложил меню, встал и, сделав резкий широкий шаг в ее сторону, так что оказался практически вплотную к ней, нависнул над дамочкой всем немалым ростом и весом и посмотрел на нее своим «особым» взглядом, после которого возникало только одно желание – выбрать себе гроб посимпатичней.

Девица придушенно пискнула, откровенно струхнув, отскочила от него назад и затараторила испуганно, махая селфи-палкой перед собой:

– Ты… ты что на меня смотришь!

И вдруг резко заорала, спрятавшись за метрдотеля, который не успел вовремя ретироваться и теперь с ошарашенным видом вынужден был наблюдать этот бенефис московской крали.

– Он на меня напал! Вы видели?! Он напал на меня! Подтвердите под протокол!

Посетители ресторана, в момент переквалифицировавшиеся в зрителей, живо отреагировали на скандал, как на редкую развлекуху, повернулись в их сторону, а кто и вовсе встал со своих мест и подтянулся поближе к эпицентру событий.

Максим, тяжко вздохнув, спокойно отдал приказание метрдотелю:

– Вызывайте охрану. Пусть выведут девушку из зала, пока она тут ничего не разбила и никого не покалечила своей палкой.

– Вы слышите, слышите, что он говорит?! – радостно заверещала девица из-за спины метрдотеля, который с несчастным лицом, пыхтя и краснея, старательно отцеплял ее пальцы от своей руки.

– Слышу, – пробурчал он, сумев-таки освободиться от ее хватки, торопливо отскочил от скандалистки подальше и вопросительно посмотрел на Вольского.

– А что? – пожал тот плечами на его невысказанный вопрос. – Ждать, пока она утихомирится, или надеяться, что спокойно сядет и продолжит свой ужин, не мешая другим людям?

Тот кивнул, не то соглашаясь с аргументом, не то подтверждая, что сейчас все сделает, и поспешил к выходу.

– Какая охрана?! – заверещала журналисточка с новой силой, демонстрируя серьезную мощность своего голосового аппарата, видимо, натренированного в такого рода «боях». – Вы что, охренели тут совсем, аборигены долбаные, на… Совсем с головой не дружите на своем е…м Севере?! – и в поисках поддержки развернулась к посетителям, которые столпились у нее за спиной. – Что стоите?! – наехала она на мужиков, остановившихся в нескольких шагах от нее. – Свяжите его, что ли, он буйный, по роже видно, что бандюган отмороженный, он на меня напал! Я на него уже заявление в полицию Москвы отправила по электронке!

– Так сначала заявление отправила, а потом уж он и напал? – усмехнулся молодой, высокий, подтянутый мужчина, стоявший к ней ближе всех.

– Вякало закрой! – «посоветовала» ему дамочка, скривившись от брезгливости. – Умничает он тут. Недоделок!

Вольский с безмятежным видом отдыхающего курортника вернулся, сел на свое место за столом и, бодренько улыбаясь, спросил у Насти:

– Ты что выбрала?

Настена посмотрела на него изучающим взглядом и спокойным, ровным, обыденным тоном ответила, словно лениво размышляя:

– Думаю взять зразы с грибами и салат из свежих овощей. Тут написано, что его заправляют каким-то совершенно необыкновенным соусом. Как думаешь, стоит попробовать?

– Эй, вы! – никак не могла уже остановиться журналистка, ее будто несло в воронку создаваемого ею же самой скандала. – Оборзели?! Дебилы помоечные! Совсем охренели сидеть и базарить, когда с вами нормальный человек разговаривает?! Вас сейчас арестуют, але! Встали, пошли на х… отсюда!

Хамила она не талантливо, без огонька и какой-либо изощренности, правда, стояла поодаль и приближаться к их столику больше не рисковала. Лицо девицы покраснело, нос же, наоборот, побелел и как-то заострился, и вся ее прекрасная салонно-гламурная красота исчезла, сделавшись отталкивающе злой и неприятной. Насте показалось, что дамочку даже трясет от ненависти и презрения.

«Бедная», – даже пожалела ее про себя Настена.

И вдруг тот самый высокий поджарый мужик, что задал вопрос журналистке, шагнул вперед, как-то ловко и почти неуловимо ухватил жесткими пальцами девицу за локоть, притянул резко к себе и что-то быстро сказал ей на ухо. Журналистка поначалу дернулась, пытаясь высвободить локоть из цепкого захвата, и даже успела произнести что-то матерное, найдя в его лице еще один подходящий объект для наезда (вот ведь какой-то местный идиот рискнул притронуться к ее священному московскому телу), но, когда услышала и осознала, что именно тот ей сказал, вдруг застыла и изменилась в лице, в котором попеременно отразилось сперва недоумение, потом растерянность и, наконец, неподдельный испуг.

Мужик, понаблюдав произошедшие с ней метаморфозы, коротко удовлетворенно кивнул, удостоверившись, что до девицы дошло все правильно, и отпустил ее локоть, даже слегка неприязненно оттолкнув ее чуть вперед от себя.

Дамочка, недоверчиво поглядывая в сторону мужика, торопливо подскочила к своему столику, подхватила селфи-палку, нервным движением сдернула сумочку со спинки стула, с ненавистью глянула на Вольского и быстрым шагом покинула ресторан.

Охрана, подоспевшая как раз к моменту ее стремительного побега с поля несостоявшегося боя, успела лишь широко распахнуть перед московской гостьей дверь.

Максим перехватил взгляд мужика, угомонившего столичную цацу, коротко благодарно кивнул и посмотрел на Настю.

– Ну, что ты там надумала?

– Надумала кое-что, – призналась она, и, глянув на закрывшуюся за скандальной красотулей ресторанную дверь, добавила: – А я не всегда выдерживаю, когда сталкиваюсь с таким воинствующим хамством, отвечать не умею, да и пачкаться не хочется, пугаюсь иногда и сбегаю. Нет у меня такой силы душевной – выслушивать их. – И чуть улыбнулась: – Захаровна говорит про таких людей, что это у них от скорбности головы, «ума не дадено, только гонор замест его».

– Это твоя Захаровна верно обозначила причину и следствие, – согласился с высказыванием Вольский и дополнил цитатой другого человека: – «Никогда не спорьте с идиотами, вы опускаетесь на их уровень, где они задавят вас опытом».

– Марк Твен, – кивнула Настена и еще разок вздохнула: – Мне тоже эта его мысль нравится. Очень верная, от того и запомнила.

– Насть, – чуть скривился Максим. – Ну, что мы эту козу обсуждать будем, что ли? Что нам поговорить не о чем? – и напомнил: – Ты вон даже отчет у меня не потребовала о выполнении твоих заданий.

– Отчет! – всполошилась она и подняла указательный палец. – Правильно! Давай мне отчет!

– Сейчас, заказ сделаем, и дам! – сказал он, заметив спешившего к ним официанта. А когда официант, приняв у них заказ, отошел от столика, Вольский наигранно серьезно отрапортовал: – Даю отчет! Значит, так: помимо того запасного выхода, где мы были, есть еще дверь, ведущая в здание гостиницы из гаража, но ею давно не пользуются, с лета, поэтому она закрыта наглухо на несколько замков. Есть и еще одна дверь из кухни, которая ведет к высокому пандусу для разгрузки машин. Это рабочая, и сейчас, понятное дело, она закрыта. Но в связи с тем, что бригаду поваров и кухонных рабочих не могут сменить из-за бури, а постояльцев почти полная гостиница, они так поделили смены, что ночью обязательно кто-то работает и находится в кухне, и пройти мимо них незамеченным невозможно.