Три богини судьбы - Татьяна Степанова

– Кто? Саломея, вы говорите, давно умерла.

– Дочери у нее остались, как он мне сказал. Так вот просит адресок их установить. И место точное, где тогда машину их брата Тимофея нашли. И прям чтоб сегодня вся информация, вынь ему да положь, Михал Иванычу… Привыкли командовать, понимаешь.

– Федор Матвеевич, и все же я к вам по делу нашего, то есть вашего арбатского убийцы Пепеляева, – у Кати от ненужных ей в настоящее время сведений про какую-то Саломею – ясновидящую, о которой она что-то такое глухо помнила, и ее пропавшего сына голова пошла кругом. При чем тут сейчас это?! Когда у нее для Гущина свои собственные важные новости. – Так вот, я была в Центре судебной психиатрии и убедилась, что он, этот самый Роман Пепеляев…

Телефон.

– Обожди, – Гущин взял трубку. – Да, слушаю. Где?

– Пепеляев ненормальный, и в этом, мне кажется, главная причина того, что он…

– Труп в песочном карьере возле Куприяновского лесничества. Женщина убитая. – Гущин по-медвежьи неуклюже полез из-за стола. – Ехать надо туда. Ну вот, и рабочий день начался…

– Убийство?

– Оно самое, давно не было, правда? – Гущин невесело усмехнулся. – А ты говоришь… Вот оно как – одно дело вспоминаешь, другое обсуждаешь, а третье уж в дверь стучится.

– Можно я с вами в лесничество? Мне все равно данные по раскрытию для криминальной хроники нужны, а то все старье какое-то, неинтересно, – Катя тут же оживилась. – А по дороге, Федор Матвеевич, я вам про то, что было в Центре психиатрии, доскажу.

Миссию «рассказать про Пепеляева» Катя выполнила с блеском по дороге на место происшествия. А вот спуститься в карьер, где уже работала оперативная группа, не смогла.

Песчаные карьеры возле Куприяновского лесничества давно уже были заброшены – глубокие рвы, заполненные водой, превращенные в свалку с отвесными крутыми склонами.

Катя осталась наверху возле дежурных машин и смотрела с замиранием сердца, как Гущин ползет вниз по глинистому склону… вот сейчас поскользнется на глине и… рухнет туда… Нет, удержал равновесие, махая руками.

Сцена выглядела почти комичной, почти цирковой, если бы не то, что лежало там внизу… Белело на мелководье у самой кромки бурой воды.

В карьере жило громкое эхо, как в горном ущелье. Хотя там внизу следователь, эксперты, Гущин, оперативники разговаривали вполголоса, Катя наверху слышала каждое слово.

– Женщина… возраст примерно от тридцати до тридцати пяти… Славянской внешности, шатенка…

– Смерть наступила не менее десяти часов назад. В воде, судя по состоянию кожных покровов, тело находится примерно часов шесть. Видимо, попало сюда в карьер ночью.

– Определенно ночью, светать еще не начало, – голос Гущина. Катя видела, как он расхаживает там по воде в резиновых «дежурных» сапогах. Вот наверх сюда посмотрел, что-то прикинул.

– Имеются повреждения. Колото-резаная рана брюшной полости, кроме этого, на внутренней поверхности правого бедра еще одна колото-резаная рана, глубокая, практически отсутствует кожный покров и мышечная ткань, как будто…

– Как будто ломоть отхватили, – голос кого-то из местных оперативников. – А тут на груди следы от ожогов, сигареты кто-то об нее тушил.

Катя наверху осторожно приблизилась к самому краю обрыва. Стоять здесь, покачиваясь на своих высоченных шпильках, – так и не удосужилась поменять их на резиновые сапоги, – и слышать все это… каждое слово… Сенсации захотела… слушай, запоминай – вот она, твоя сенсация. Новое дело, убийство… женщина в карьере, убитая ударом ножа в живот, а до этого кто-то с ней…

– Тело в плохом состоянии, но опознать можно, – голос Гущина. – Проверить надо по базе данных – в том числе и по без вести пропавшим. Похоже, ее пытали. И убили ее не здесь, а где-то в другом месте. Такие раны с большой кровопотерей связаны, а крови в воде, в почве немного. Осмотрите там наверху все вокруг. Кто-то же ее сюда притащил, в эту чертову яму!

Катя оглянулась – итак, что же это за место – карьеры Куприяновского лесничества? Каковы декорации на этот раз? Лес вон он, в полукилометре, а здесь все рвы, ямы, заполненные водой. Дорога, по которой они приехали, – там, в стороне, старая разбитая бетонка. Место глухое, где-то за лесом железная дорога, станция, отстойник для вагонов. Без машины с трупом сюда явно не добраться.

– Есть следы! Давайте эксперта сюда!

Оперативники прошли по обочинам бетонки – вот и следы нашлись. Сейчас они там все осмотрят, зафиксируют.

– Екатерина! Ты чего там наверху загораешь? Веревку хоть кинь! Помоги старику, – Гущин окликнул ее – оттуда, со дна. Он еще шутит!

Нет, до подъема еще далеко. Так быстро осмотр по такому преступлению не делается.

Прошло полтора часа. Катя все записала себе в блокнот – не хуже любого следователя. Раскроют это убийство, тогда пригодится для статьи. Интересно, а Гущин, занятый этим новым убийством, не забыл про то, что она рассказала ему о Пепеляеве?

– Ну, что у нас со следами?

Гущин поднялся со дна карьера гораздо быстрее, чем она ожидала.

– Федор Матвеевич, следы протектора легковой машины, марку установим позже. Двое тут было – следы кроссовок сорок второго и сорок четвертого размера, один нес что-то тяжелое, следы вдавлены в грунт. И еще одно… странная деталь, – эксперт-криминалист запнулся.

– Какая еще странная деталь? – Гущин пристально смотрел на участок обочины, который осматривали эксперты. – Вот эта, что ли?

– Следы собаки, порода крупная, вроде боксера или бультерьера.

– Тут на свалке полно бродячих.

– Следы той же давности, что и мужские.

– Трое в лодке, не считая собаки, причем один труп. – Гущин обернулся к Кате: – Дай что-нибудь руки вытереть, а? Платок бумажный или салфетку влажную, если есть.

Катя достала из сумки влажную салфетку.

– Всегда забываю, а надо в машине с собой возить.

– Ее изнасиловали и поэтому убили? – спросила Катя. Вывод вроде напрашивался сам собой – две пары мужских следов и…

– Да вроде нет признаков изнасилования, эксперт после вскрытия скажет. Нож в печень всадили, а до этого кусок мяса у нее, бедной, вырезали. И сигаретами прижигали живую… Истощена она, из одежды почти ничего… Держали ее где-то в течение довольно долгого времени, прежде чем прикончить. На запястьях у нее следы, значит, скованная была.

– Проститутка? Привезли куда-то к себе, надругались, а потом убили?

– Надо ее опознать, потом выводы делать – проститутка или кто она там. На проститутку вроде не похожа.

– Там же глубоко, – Катя указала на карьер, – Федор Матвеевич, почему же тело не утопили?

– Почему? А чего ты сама вниз не смогла спуститься, а? То-то и оно. Приехали они сюда ночью, не рассветало еще. Машину оставили вон там, ближе к обрыву не подъехать – опасно. Фарами себе светили, но свет, он тут весь, а там, внизу, темно. Один нес, второй ему помогал. Откуда-то отсюда, с этого места тело вниз сбросили, понадеялись на авось – мол, утонет. А там, внизу, отмель. Чтобы утопить по-настоящему, вниз надо было спускаться. А в темноте тут на такой крутизне шею сломаешь.