Три богини судьбы - Татьяна Степанова

– Значит, не профессионалы? – быстро уточнила Катя.

– Выходит, что так. Хотели труп спрятать – концы в воду, а прокололись.

На разбитой бетонке появилась «скорая». Через пять минут из нее уже выгружали носилки, расстегивали черный пластиковый мешок…

Небо над Куприяновским карьером было чистым и ясным. По нему белыми барашками ползли самые невинные, самые живописные на свете облака.

В эту самую минуту вроде бы совершенно спонтанно (это ведь не относилось прямо, никак не относилось к тому, что видели сейчас ее глаза) Катя решила, что поедет в Центр судебной психиатрии снова, завтра же поедет. И встретится с арбатским убийцей Романом Пепеляевым лицом к лицу еще раз.

Нет, угрызений совести не было никаких. Ведь кто-то сказал когда-то: совесть – химера. А то, что домой возвращаться не тянет, это уж как водится. Бар круглосуточный, но пустой в этот час, деревянные панели «под дуб», хмурый бармен – сам бы пил, да камни в почках…

Григорий Дьяков – младший сын мамы Лары в который уж раз заказал «повторить».

Совесть – химера, химера – совесть… самое главное – «очистить дом, все убрать» – так приказала мать, они и убрали все, увезли…

Ночью, той же ночью, не откладывая в долгий ящик… Светила луна… Ах какая луна светила… сука бледная… скрылась за тучи…

Как же мать отыскала ЕЕ через столько лет? Она и видела-то ее всего раз-два… А может, и не видела, просто знала – есть такая, живет… Ах да, она ведь тогда работала в том самом банке, в «центральном офисе», а там, на Новой Риге, был филиал…

Если бы все тогда получилось, как мать задумала, они бы сейчас… где бы они жили, к примеру, сейчас? Мать, конечно же, тут, она из страны не собиралась линять никогда. Брат Петр… возможно, он даже бы женился, завел детей, тесно ему с матерью, давит она на него.

А он… Что было бы с ним?

Григорий Дьяков тупо смотрел на пустой стакан – барное стекло, толстое дно, удобно мыть в посудомоечной машине.

Химера, химера… все муть, все мрак, пустота… Что было бы, если бы ТОГДА все удалось? Клуб «Голден палас»? Отель в Майами? А может, тухлый притон в Салтыковке в хрущобе на первом этаже, где ржавая раковина, вонь, тараканы и шприцы, шприцы, шприцы, разбросанные по полу…

Когда много денег – куда их употребить?

Когда нет своего счета в банке и мать – мама Лара по-прежнему хозяйка всему и выдает тебе, здоровому двадцатидевятилетнему мужику, бабло на бензин, на пиво, на «Трансформеров» в «Киноплексе», на телок, потому что молодые телки полезны для здоровья… Куда употребить ВСЕ ЭТО?

ЗАТКНИ ЕЕ! ДА СДЕЛАЙ ЖЕ ЧТО-НИБУДЬ…

– Эй, командир, повтори…

– Не хватит вам, а?

– Не твое дело, я плачу…

ЗАТКНИ ЕЕ… СДЕЛАЙ…

А потом «очисти дом», «убери все». Мать лишь приказала им с братом, сама и пальцем не шевельнула. Они поехали ночью, он, Григорий, сам выбрал это место, потому что помнил о нем с тех самых пор, с Новой Риги… Да, помнил, память, оказывается, держала это место в себе. И хотя брат Петр был крепче и физически сильнее, он сам один выволок тело из багажника.

Пес за ними туда увязался… вот малахольный… мало ему подвала… Они и ахнуть не успели, как пес запрыгнул в салон этого вот самого пикапа «Фиат», с надписью «Химчистка «комфорт и уют», что стоит сейчас под окнами бара. Когда-то у них был шофер, который забирал и развозил заказы клиентам на дом, но сейчас эту работу вынужден исполнять он, Григорий, потому что оплачивать водилу у них не хватает бабла.

Ни на что не хватает бабла… Кризис сожрал… Кредиты горят. И мать стала похожа на беса в юбке – от разочарований, от жадности, от жалости к себе…

Но все-таки она отыскала ЕЕ, ту девку, через столько лет. И что толку? Они так ничего и не узнали. Хотя и бились над ней там, в подвале, больше недели. Он, Григорий, бился над ней, Петька-чистоплюй сразу уходил, поднимался наверх. Даже поиметь ее не посмел там, в подвале, когда она еще была похожа на бабу, не на кусок говядины… Испугался братец… Он и тогда, одиннадцать лет назад, тоже дал слабину. И вот они все сейчас расплачиваются за его трусость.

А мать – мама Лара расплачивается за обман. Не она – ее обманули, кинули по-крупному – сразу и на всю жизнь. Кинули, сбежали, утекли со всем награбленным баблом…

– Может быть, все-таки довольно? Хватит? Не пора вам на воздух?

Григорий тупо, так же как на опустевший стакан, смотрел теперь на бармена.

– Пошел ты… твою мать…

– А вот оскорблять не надо, молодой человек.

У бармена были пудовые кулаки и сломанный нос. Бывший спортсмен, наверное, боксер… Связываться еще с тобой, сука…

На улице было свежо и прохладно. Вроде и летний день, а как будто осень, хотя до нее еще так далеко.

«Фиат» завелся нехотя: пьяный же ты, куда лезешь за руль?

А ПОШЕЛ ТЫ… ХЛАМ… ХИМЕРА… ХИМЕРА…

КОГДА НЕТ ИНОГО ПУТИ, КРОМЕ КАК ДОМОЙ, ГДЕ МАТЬ И ПОДВАЛ, КУДА, ХЛАМ ЖЕЛЕЗНЫЙ, ПОВЕЗЕШЬ ТЫ МЕНЯ?

Куда?

Как, каким макаром добрался он до ЭТОГО МЕСТА, Григорий Дьяков не помнил. Вроде ехал по Москве – сначала по МКАД, потом по улицам в центр и вот…

Лубянка, налево памятник героям Плевны, бульвар, потом направо и снова налево – горбатый переулок, церквушка, похожая на пряник, а там в глубине…

Дом он узнал сразу, хотя и прошло одиннадцать лет, хотя он был тогда почти пацан и ночь тогда была… темно…

Он приезжал сюда с матерью уже ПОСЛЕ ПОЖАРА. Пожар тогда быстро потушили, дом не сгорел, только первый этаж, где, видимо, все и началось, был черным от копоти.

Но ЕГО, кого мать искала… кого все они потом искали, тщетно искали столько лет, тогда уже и след простыл. Его уже не было по этому адресу – Никитников, 12, который сейчас вновь засветился в газетах.

А что это за машина там, возле дома? Ба, серый «Шевроле»… И кто же там за рулем? Брат Петруша? И ты захотел глянуть, что и как здесь спустя одиннадцать лет, братец? А куда ж ты сейчас? Разворачиваешься? Куда ж ты так скоро?

Григорий следовал за машиной брата Петра, просто так, возможно, потому, что любопытство вдруг взыграло, да и домой совсем не тянуло… совсем не хотелось сейчас, после всего…

Центр, богато живут люди… рестораны шикарные, бутики… Все как в Европах, и все говно… Ох, химера, химера…

Серый «Шевроле» свернул на Малую Бронную и остановился возле театра. Брат Петр вышел и дальше пошел уже пешком. А, понятно, куда ты приехал, братец… Зазноба тут у тебя… Новая телка, и, кажется, богатая телка… Мать сюда ездила «пытать ясновидящих», потому что та сука в подвале, которую они наконец-то нашли и на которую возлагали такие надежды, орала благим матом: «Я не знаю, где ОН, не знаю о нем ничего много лет!», даже когда он собственноручно прижигал ей соски сигаретой.