Замочек для моего любимого - Владимир Колычев

– За полгода чего? Я и сама тут неплохо справляюсь, – пожала плечами Лилия, вопросительно глянула на него.

– Так в том-то и дело.

– И нам никто здесь больше не нужен, правда?

Она подошла к нему, грудью прижалась к его плечу, заставив ощутить ее упругость, одной рукой провела по спине, другую прижала к груди. Он, естественно, не железный, но сдаваться ни в коем случае нельзя!

– А Семен? – спросил Кирилл, отстраняясь.

– Семен был моей ошибкой.

– Семен был твоим искушением. И ты с ним не справилась… Извини, мне нужно позвонить.

Кирилл поднялся на второй этаж, закрылся в своей спальне. Но Лилия продолжала преследовать его. Она стояла перед глазами и хитро улыбалась. Никуда ему от нее не деться, рано или поздно придется подписать капитуляцию…

На границе тучи ходят хмуро. Менты где-то рядом, возможно, Евгений Спартакович у них уже «под колпаком». Но бояться их не стоит. У ментов свои правила игры: нет доказательств, нет и обвинения. А доказательств у них нет, иначе его бы уже закрыли.

Евгений Спартакович вышел из бассейна, погрелся на солнце, вернулся в беседку, бухнулся в кресло. Вроде бы все хорошо, а душа не на месте. Черт с ними, с этими ментами. Ну, закроют и закроют, ему не привыкать. А то, что за смерть сына не отомстил… Да и Семена потерял… Потому и потерял, что мстил за сына…

В беседку влетела Карина. Волосы развеваются на ветру, глаза «по пять копеек».

– Это правда, что Семена убили?

– Кто тебе такое сказал? – Евгению Спартаковичу пришлось изобразить удивление.

Он уже обо всем договорился, тело заберут из Москвы, доставят в родные места. Будут пышные похороны, все как положено, но Карине об этом пока лучше не знать.

– Знаю!.. И ты знаешь?.. Это все ты! – выплеснула она.

– Уходи! – Казаков махнул рукой в сторону дома. – Когда успокоишься, поговорим.

– Не успокоюсь! Никогда не успокоюсь! – воскликнула она и повернулась так резко, что подол платья раздулся колоколом.

– В этом нет моей вины! – крикнул ей вслед Евгений Спартакович, но дочь уже скрылась в доме, а ее место занял Пасюк.

– Рассказывай, – кивком показал Казаков на свободное кресло.

Пасюк сел, неторопливо взял бокал с холодной минералкой, с жадностью сделал несколько глотков.

– Канат Семена сделал. Случайно. Думал, это Остогов…

– Если он так плохо думал, зачем ему голова?

Евгений Спартакович не собирался щадить идиота, который подстрелил Семена, но с исполнением приговора не торопился.

– Но мы же решили, сначала Остогов, потом все остальное, – кивнул Пасюк.

– Сначала Остогов… А за Семена спросишь лично.

– Не знаю, – глянув куда-то в сторону, протянул Лева.

– Что ты не знаешь? – удивленно повел бровью Евгений Спартакович.

– Я же говорил, что Канат сразу всю сумму запросит. Так оно и оказалось.

– Не жалко. Лишь бы с Остоговым решили.

– Канат решит. Сделает все, чтобы решить. Но больше мы его не увидим.

Евгений Спартакович угрюмо глянул на Леву. Канат, конечно, идиот, но не до такой же степени, чтобы не понять простую истину: если Остогову мстят за Спартака, то с него спросят за Семена.

– Я могу ошибаться… – пожал плечами Пасюк.

– Можешь ошибаться.

– Я хотел с ним сегодня связаться, глухо. Он уже обрубил концы.

– Пусть рубит. Пусть щепки летят. А когда все сделает, ты его найдешь.

– Я знаю Каната, он зашхерится так…

– А ты все равно его найдешь.

– Ну, если это так нужно.

– Нужно.

– Тогда будет, – без энтузиазма ответил Пасюк.

– Но сначала Остогов.

– Канат не будет торопиться. Там и охрана, и менты на стреме, наскоком не возьмешь…

– И ты не торопись. А еще лучше потеряйся. За бугром. Двухнедельный тур за мой счет. Куда, выберешь сам…

– Я все понял, – взбодрился Пасюк.

– Тогда все.

Лева ушел, а у Евгения Спартаковича вдруг возникло желание вымыть руки. Как будто в крови своего племянника испачкался. Но в бассейн он погрузился целиком, с головой. А когда вынырнул, увидел Карину. Она стояла у бортика и с ненавистью смотрела на него.

– Я все слышала!

– Что ты слышала?

– Это из-за тебя убили Семена!

– Из-за меня?

– И еще я знаю, кто такой Остогов!

– Так, давай поговорим.

Евгений Спартакович подплыл к поручням, но Карина навалилась на них с другой стороны, загораживая проход.

– Оставь его в покое! – потребовала она.

– Кого оставить? – не понял Казаков.

– Остогова!

– Он убил Спартака!

– Спартак пытался изнасиловать его жену! Остогов его всего лишь толкнул!

– Не важно, что было, важно, чем все закончилось.

– Чем закончилось? Спартака больше нет! Это все из-за твоей кровожадности!

– Это не кровожадность!

– Кровожадность!.. Ненавижу тебя!

Карина оттолкнулась от поручней, стала разворачиваться, но споткнулась, потеряла равновесие и упала. Вскочив на ноги, громко разрыдалась и помчалась к дому.

Евгений Спартакович ошарашенно смотрел ей вслед. Как же она умудрилась подслушать его разговор с Пасюком? И что теперь делать? Вендетту он, конечно же, отменять не станет, Спартак будет отомщен, а с Кариной придется договариваться.

Решение проблем подкралось незаметно. Сначала позвонил Крапивин, затем появился его помощник, молодой юрист с глазами взрослого, умудренного жизнью человека.

– Вы инвестируете в организацию производства, получаете свой пакет акций, а мы принимаем решение о вашем трудоустройстве. Учитывая ваши знания и опыт работы, руководство вполне может утвердить вас на директорскую должность.

Кирилл искал возможность вернуться в бизнес, звонил, интересовался, но пока ни к чему конкретному не пришел. И вдруг предложение от группы компаний «БРИКС». Видимо, Крапивин заметил активность, которую он проявлял, и решил подсуетиться. Действительно, а почему бы не вернуть свои же деньги в виде инвестиций в новое производство. Кирилл вкладывается в завод, становится и акционером, и директором.

– Может утвердить, – усмехнулся Кирилл, – а может и не утвердить.

– К сожалению, гарантировать мы можем только выплату дивидендов.

Кирилл скривил губы. Дивиденды – это, конечно, хорошо, но вдруг у «БРИКСа» возникли серьезные проблемы с инвестициями, которые компания хочет решить за счет Кирилла и ему подобных. Хорошо, если решит, а если нет? Она пойдет на дно, а вместе с ней утонет и сам Кирилл.