Семь чудес и затерянные в Вавилоне - Питер Леранжис

– У тебя богатое воображение, брат Джек, – протянул Марко.

– После временного разлома, – упрямо продолжил я, – эта местность оказалась в изоляции! Стала отдельным миром! Со своими законами пространства и времени! Как космический корабль Эйнштейна! Вот почему они не могут никуда отправиться! Соседнего города просто нет! Он в другом столетии!

Марко погрузился в размышления.

– Ладно, предположим, ты прав. Получается, это хорошо, нет? Может, нам не придется проплывать через тот дурацкий портал, просто пройдем через волшебный покров – и вуаля!

Он направился прямиком навстречу тьме, а я в ужасе крикнул:

– Ты сдурел?! Куда ты собрался?

– Схожу проверю, – бросил он в ответ. – Вблизи все станет ясно!

В следующую секунду он уже скрылся из виду. А мне вовсе не хотелось оставаться одному в компании с затаившимся где-то диким мушушу.

Я последовал на звук шагов Марко, пока их еще можно было различить. Но вскоре жутковатый шум от Сиппара поглотил все вокруг, вибрации от него сотрясали деревья. Мои барабанные перепонки заныли, чувство равновесия стало подводить. Споткнувшись о какой-то корень, я повалился на землю.

Тогда я и заметил Марко, взбирающегося по какому-то разрушенному кирпичному строению, похожему то ли на стену, то ли на укрепления, то ли на ворота.

Я уже хотел закричать, чтобы он никогда больше не смел так убегать, но слова застряли в горле.

Марко смотрел на небольшую долину впереди. Горизонт скрывала пульсирующая стена-покров, до него было где-то с сотню ярдов. На какую-то наносекунду меня затопило воспоминание о том, как мы с отцом наблюдали северное полярное сияние в ночном небе Нантакета, огромную разноцветную ленту, развевающуюся, будто радужный флаг. Эта тьма была сиянием, всасывающим в себя цвета, сиянием злым, что, продвигаясь, поглощает землю под собой, выкорчевывает корни и сносит всякую мелочь с мощью торнадо.

Марко повернул голову:

– Готов, брат Джек?

– Нет! – заорал я. – Я не готов! Погоди! Готов к чему?

С грохотом надвигающегося поезда тьма заскользила к нам.

Я не чувствовал под собой ног. Шум поглотил нас, сжал наши тела в звуковых потоках. Марко что-то кричал. Тянул меня за руку. Его пальцы крепко сжимали мое плечо, пока мы опрометью неслись назад в лес, но мои глаза видели всего на несколько дюймов вперед. Прямо передо мной упала мертвая летучая мышь. Справа, оглушительно затрещав, рухнуло дерево. Я старался смотреть себе под ноги, но тут земля передо мной разверзлась.

Я зацепился за что-то лодыжкой и рухнул лицом вперед. В щеку вдавился корень. Спину пронзила боль.

А затем все стихло. Ни чириканья птиц, ни шепота ручейка.

– Джек? – послышался голос Марко. – Ты в порядке?

– Только когда не дышу, – простонал я.

Слева от меня из оседающего облака пыли вынырнул Марко. Он помог мне привстать, отряхнул мою тунику. Его лицо почернело, волосы на затылке опалило.

– Интересно, а если бы мы попробовали по очереди…

– Ты совсем сбрендил, – перебил я. – Но спасибо, что вытащил нас оттуда. Кстати говоря, ужасно выглядишь.

Марко улыбнулся.

– Ты тоже.

Медленно он поднял глаза, всматриваясь во что-то позади меня. Я выпрямился и оглянулся.

Покров черноты отступал, взметая своим движением пыль и всякий мелкий мусор. Но там, где она успела пройти, на месте леса осталось поле пепла с догорающими каркасами деревьев, почерневшими и примятыми к земле. Повсюду виднелись трупы животных и птиц, и, судя по их позам, смерть застала их прямо в полете, некоторые сгорели до костей. Из дренажной штольни, сейчас потрескавшейся и пустой, поднимались тоненькие усики дыма.

– И ты правда думал, что мы сможем пробежать сквозь нее, Марко? – вскричал я.

Он пожал плечами.

– Возможно. Ну, в том плане, мы же Избранные, и все в таком духе. Переоценил наши возможности.

До границы серого поля, ужасающей в своей четкости, нас отделяло где-то тридцать ярдов. Наша часть оказалась припорошена пеплом, но, во всяком случае, осталась целой. Неподалеку слышался гул воды, а над головой одинокая птица удивленно прочирикала.

– Что, если эта штука вернется за нами?

Марко поднялся и рывком поставил меня на ноги.

– Давай поймаем этого зверя, отдадим его Вертлеоку и найдем наш локулус. Если будем держаться спиной этой черной дыры и следовать течению воды, то, уверен, выйдем куда надо.

– Пообещай больше не убегать, – попросил я.

– Договорились.

Мы пошли по тропе между деревьев, стараясь не отходить от журчания штольни. Воздух вновь становился прозрачным, и птицы одна за другой возобновили своим песни. Где-то с полчаса или около того я надеялся достичь таким темпом границы угодий. Но вокруг все казалось незнакомым.

– Насколько же они большие, эти угодья? – спросил Марко.

Я пожал плечами. Влажность здесь была запредельная. Я оттер со лба пот.

– Не знаю.

Я привалился к дереву, переводя дыхание, Марко закружил вокруг.

– Бред какой-то! Там мы никогда не найдем это чудище! Предлагаю забить и самим найти Висячие сады.

– Мы должны сотрудничать с вавилонянами, – напомнил я. – Помнишь, что приказал Профессор Бегад?

– К черту этого Пи-Бега! – огрызнулся Марко. – Будем во всем его слушаться – и закончим трупами к концу недели! Он меня уже достал! Как и вся его тупая организация!

Я не верил, что Марко мог такое сказать.

– Предлагаешь делать все, что вздумается? Как ты недавно? Взгляни в глаза правде, Марко. «ИК» занимались этим многие годы. Они знают, что делают. Мы не можем рисковать нашими же жизнями.

– Брат Джек, без обид, но у меня было время подумать, – голос Марко был усталым и раздраженным. – Ты никогда не задумывался, что все происходящее… попахивает чем-то не очень приятным? Представь себя на его месте – на месте Бегада. Ты старый профессор, решивший, что нашел Атлантиду. Открыл ген 7ЧС, построил секретную лабораторию. Вложил в это всю свою жизнь, даже бросил преподавание в Гарварде…

– В Йеле, – поправил я.

– Без разницы! – отмахнулся Марко. – Итак, у меня есть несколько особых детей. Я говорю им, что им уготовано стать супергероями. Но еще я знаю, что скоро они умрут. Поэтому разрабатываю способ, как сохранить им жизнь, пока они не вернут все семь локули. Я не объясняю, как все происходит. Подпускаю тумана, называя это «процедурами». Пугаю их. Теперь они у меня как шелковые. Я точно знаю, они сделают все, что надо. Но что потом, когда все семь малышек вернутся к папочке? Бинго – спасибо, ребята, сайонара! Следующая остановка: Нобелевская премия!