Альпийская фиалка - Аксель Бакунц

потом размахнулся и бросил их в морскую пучину. И там, куда упали ключи, пошли маленькие круги, которые, постепенно расплываясь, исчезали. Набежала большая волна и скрыла то место, — ключи исчезли в бездне.

Лар-Маркар никому не сказал, почему, когда он впервые из окна вагона увидел снежную вершину Арарата, почему на его глаза навернулись слезы.

Здесь, в этой стране, должны были дать свои первые ростки косточки абрикоса.

…И если кто вне очереди поливал свои сады и поля, если кто воровал воду, Лар-Маркар, загораясь гневом, корил его:

— Не приучайся к воровству, дитя, не приучайся, родимый, — засохнет твое деревцо, не принесет тебе хороших плодов…

Если же кто сомневался в правдивости его слов, то Лар-Маркар всегда добавлял:

— Недаром я дожил до этих лет, — теперь уж не время мне лгать, не по годам это мне…

Конечно, в деревне немногие знали, как тяжела была жизнь Лар-Маркара, какие мучения он перенес.

А если он был расположен к кому-либо и хотел сделать ему приятное, то, улыбаясь, говорил:

— Подожди, подрастут мои абрикосовые деревья, я тебе подарю одно. Ты убедишься, как сладки, вкусны плоды на них. В этих краях ни у кого нет таких абрикосов, как у меня.

И в маленьких слезящихся глазах Лар-Маркара светилась большая радость, особенно когда весной во время распределения воды он проходил мимо школы и через щель забора видел играющих во дворе детей, а среди них и своего Торосика. Дети, резвясь, с веселыми криками бегали по двору, а Лар-Маркар с безграничной радостью в душе смотрел на них.

А немного дальше школы, там, перед домом, тянутся под палящими лучами солнца абрикосовые ростки…

1927

САБУ

Перевод П. Макинцяна

1

Они живут в лесу. И оттого, что они отрезаны от шумных, оживленных дорог и высокие горы отделяют их от соседних деревень, оттого, что село с незапамятных времен расположено в густых лесах, — оттого дети села Сабу убеждены в том, что весь мир — это сплошной, бесконечный лес, где на полянах человек сеет просо, а медведи собирают желуди, ломают ветви деревьев и, наевшись досыта, укладываются на просяном поле.

Лес оставил свой отпечаток на Сабу.

Не только тарелки, ковши и плуги сделаны из дерева, но и большинство съестных припасов добывается в лесу: дикие груши и сливы, разные бобовые растения, полевые ягоды и плоды — столь же вкусные и приятные лакомства и для живущих в глубинах леса кабанов.

Нигде медведя не знают так хорошо, как в селе Сабу.

И ребенок скажет вам, что эти свежие следы на тропинке принадлежат медведю, а там прошел волк или олень спустился в ущелье на водопой.

Большая часть их рассказов относится к жизни диких животных.

Вот, например, легендарный герой, имя его Гевуш, острая могильная плита его и поныне является святыней для Сабу.

Старики передают молодым охотникам рассказы о стальном мече Гевуша, одним взмахом которого он надвое разрубал голову медведя.

Или вот другой герой, на которого напали сразу три медведя, со всеми он вступил в бой, одного убил, а от других спасся на дереве, оставив в пасти медведя ступню ноги.

Во многих домах вы найдете висящую на стене медвежью шкуру, на дверях — оленью голову с ветвистыми рогами, в углублениях черепа — сухая трава, во впадинах глаз — цветные кусочки паласа, из открытой пасти виднеется пучок сена, будто олень день и ночь ест траву.

Но кто знает, быть может, это у него в зубах остался последний мох, когда охотник Сабу из-за дерева выстрелил из кремневого ружья.

В этой темной стране наряду с древними мифами и легендами до сих пор сохранилась и уцелела старая вера.

И если лесной медведь остался таким же диким, как многие века тому назад, то и древняя вера деревни Сабу осталась нетронутой, как девственная чаща леса.

Лишь одна пергаментная рукопись повествует о тех ранних детях солнца, которые населяли левый скалистый берег реки Араке. И страна та называлась — Аревик.

В стране детей солнца росли высокие стройные кипарисы, и каждое утро на восходе под кипарисами поклонялись они солнцу.

Быть может, в далекие дни огнепоклонного Ирана залетела эта искорка на другой берег Аракса, превратившись в своеобразный культ.

В этой стране находится и деревня Сабу.

Кто Знает, кто скажет нам о тех невидимых нитях, которые по складкам и извилинам многих древних веков тянутся, доводят нас до кипарисов и детей солнца?

В Сабу также имеются высокие, стройные кипарисы, но жители его теперь не поклоняются солнцу, быть может, потому, что здесь, в темных лесах ущелья, редко бывают солнечные дни.

Однако и теперь кипарисы почитаются священными; цветными паласами обматывают люди их стволы, чтобы избавиться от болезни, от дурного, злого глаза.

В деревне Сабу живут татары. И оттого, что они сектанты, их с давних времен высмеивали, подвергали преследованиям.

Сабу глубже спряталась в свою скорлупу, крепко придерживаясь древней веры своей. И в течение многих лет ни одно новое слово не проникало и не произносилось в деревне Сабу, все осталось таким, как и раньше, все застыло в своей неподвижности, в своей раз навсегда принятой форме.

И непроходимый лес остался покрытым густой листвой, лучи солнца бессильны были проникнуть в глубины лесов, бессильны были разогнать густые тени, обступившие те недра лесов, где гнили упавшие деревья, где земля, деревья и листья на них покрывались зеленой плесенью.

В Сабу не стригутся: здесь считают смертельным грехом снять усы или бороду. И потому мохнаты и длиннобороды здесь люди. Грудь и впадины ушей зарастают волосами. Волосы свисают до бровей: не видно и лба. Как крылья ласточки, черны бороды у них, усы срослись с бородой. Когда же, улыбаясь, раздвигаются губы, обнажаются перламутровые зубы, такие же прозрачные и чистые, как ключевая вода.

Мрачна Сабу. Это лес приучил ее жителей ходить с нахмуренными, нависшими бровями под тенистыми деревьями, крепко сжимая в руке рукоятку острого топора. Этим топором можно не только рубить деревья> но и разрубить черен медведя, подобно легендарному герою Гевушу.

Они не берут себе в жены девушек из чужих сел.