Самый счастливый развод - Пиппа Роско

Она знала, что муж еще не готов услышать эти слова от нее. Еще рано. Но можно показать ему свои чувства с помощью прикосновений и поцелуев.

Волна желания накрыла ее с головой. Элоиза удивилась тому, как сильно хочет Одира, хотя муж обладал ею всего несколько часов назад.

Он стоял позади нее, и воздух между ними, еще недавно наполненный откровениями, теперь словно сгустился от взаимного влечения. Элоиза сделала глубокий вдох и прижалась к твердой груди мужа.

Его губы коснулись ее обнаженного плеча, руки обвили ее под грудью. Затем Одир поднял подол платья Элоизы, скользнул ладонью по ее бедру и шепнул ей на ухо:

— Я выполняю свои обещания, хабибти.

Она застонала.

— Когда ты так стонешь, ты сводишь меня с ума. Посмотри, что ты со мной сделала, — гортанным голосом произнес Одир.

Да, она чувствовала его возбуждение и хотела, в свою очередь, показать мужу, что к нему испытывает, хотела показать ему, каким может быть их брак…

2 августа, 06.00–07.00, посольство Фаррехеда

Настойчивый стук в дверь разбудил Элоизу. Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы сообразить, что она находится в апартаментах посольства.

Одир распахнул дверь ванной таким сильным рывком, что в стене, наверное, осталась вмятина от дверной ручки.

— В чем дело? — рявкнул он, и звуки его голоса, пролетев через спальню и гостиную, без сомнения, донеслись до слуха того, кто посмел нарушить его покой.

Элоиза потрясла головой, пытаясь стряхнуть с себя паутину сонливости. Судя по времени, которое показывали часы, удалось поспать всего двадцать минут.

Лежа голой в постели, она слушала тихие голоса, доносящиеся из гостиной, чувствуя волнение от переполняющих ее оптимизма и надежды. Все будет хорошо. Одир и она сумеют справиться с испытаниями, которые предстоят им в следующие несколько дней. У них все получится. Она встала и направилась в ванную, чтобы принять душ…

— Это невозможно. Я не могу этого сделать, — сказал Одир, пытаясь говорить спокойно, чтобы не обнаружить свой гнев перед советником.

— Мой король, правитель Каларана нуждается в подтверждении наших союзнических намерений.

— Я ценю это, Ламир, но не собираюсь тратить сейчас время на встречу с ним. Первое, что я сделаю по возвращении в Фаррехед, — обращусь к своему народу. Мы обязательно проведем переговоры с нашими союзниками, но только после похорон отца.

— Но…

— Нет!

Одир обвел взглядом гостиную, которая была пуста всего несколько мгновений назад. Теперь сюда вторглась и окружила его небольшая армия людей в деловых костюмах, вооруженных ноутбуками и стопками бумаг.

Один из помощников вложил в руку Одиру какой-то документ:

— Сэр, мне нужно, чтобы вы подписали пресс-релиз для брифинга.

— Я признателен вам… — Одир попытался вспомнить, как зовут этого молодого парня, но не смог. — Но я уверен, вы не хотите, чтобы завтра в новостях написали, что свой первый официальный документ новый правитель Фаррехеда подписал одетым в халат. Дайте мне пять минут.

— Но, сэр…

Вместо ответа он посмотрел долгим взглядом на настырного мальчишку и вышел из гостиной.

Выругавшись, Одир захлопнул за собой дверь спальни и увидел жену. Она только что вышла из ванной, завернувшись в пушистое белое полотенце.

В ответ на вопросительно вскинутую бровь Элоизы Одир предупредил:

— Мы не одни.

— Я предполагала, что так будет.

— Когда я сказал «не одни», я имел в виду около двадцати человек в нашей гостиной.

— Мы с этим справимся, — заверила она.

Он знал, что так и будет.

— Нужно одеться.

— Жаль, — ответила она почти кокетливо.

— Жаль тебе или нет, но одеться придется. А еще сделать прическу и макияж.

— Сделать прическу и макияж тебе?

— Нет, Элоиза, тебе.

— Ой!

Одир подошел к шкафу и достал костюм, который дожидался его там со вчерашнего дня. Рядом с костюмом висело платье для Элоизы, поспешно подобранное командой по связям с общественностью. «Не будет ли оно чересчур велико, учитывая, что жена сильно похудела за последние несколько месяцев?» — подумал Одир, но тут же отмахнулся от этой мысли. Сейчас ему было не до этого. Надо сосредоточиться на том, что происходит в гостиной.

Он надел трусы и брюки от костюма, чувствуя, что Элоиза наблюдает за ним не сводя глаз. Странный жар начал проникать в его кости, кровь в венах будто сгустилась, тело охватило желание.

— Я не буду… — с трудом выговорил Одир, подбирая слова. — Я не смогу уделить тебе сегодня много времени. После пресс-конференции мы поедем на аэродром, а оттуда отправимся в Фаррехед.

* * *

«Вот и все, — подумала Элоиза, — пришло время надеть маску».

Сейчас она облачится в платье, которое видела висящим в гардеробе рядом с костюмом мужа. Судя по всему, оно было выбрано для нее еще до того, как Элоиза покинула Цюрих.

Но если раньше эта мысль разозлила бы ее, то теперь лишь укрепила. Элоиза наконец стала самой собой. Она хотела стоять рядом с мужем, когда он объявит всему миру о смерти своего отца. Надо поддержать Одира, ведь она его жена и его королева. Поэтому она будет носить это платье так же гордо, как и свое обручальное кольцо.

Элоиза подошла к шкафу и вынула из него платье, упакованное в защитный чехол. Здесь же она обнаружила приготовленный для нее комплект дорогого нижнего белья, а также чулки и смутилась, зная, что их заказывал какой-то незнакомый человек — возможно, один из тех, кто сидел сейчас в гостиной.

Платье, очевидно, выбирали очень тщательно. Оно не было слишком открытым: с длинными рукавами, неглубоким вырезом на груди, и все же Элоиза не будет напоминать в нем викторианскую матрону. Она не должна выглядеть слишком сексуальной, но и нельзя казаться холодной и отчужденной. Этот наряд обеспечит идеальный баланс.

— Я переоденусь в ванной.

— Я подожду тебя в гостиной.

— Пригласить стилиста и визажиста?

— Да, позови их, пусть ждут в спальне. Я скоро к ним выйду.

— Элоиза…

На этот раз ее имя прозвучало в его устах странно, почти с сожалением, и сердце перевернулось у нее в груди.

— Все нормально. Я понимаю.

Но, кажется, эти слова не успокоили Одира. Перед тем как войти в ванную с платьем, Элоиза улыбнулась, надеясь, что эта улыбка ободрит мужа. И ее тоже.

В ванной она скинула на пол полотенце, в которое была завернута, и ей показалось, что рухнул некий защитный барьер между ней и остальным миром.