Старая армия - Антон Деникин

«…Благоприятели на меня с удовольствием плетут всякий вздор. Это потому, что я многим не нравлюсь. На мое несчастье, я, подобно древней Кассандре, часто говорил неприятные истины, вроде того, что предприятие, с виду заманчивое, успеха не сулит; что скрытая ловко бездарность для меня была явной тогда, когда о ней большинство еще не подозревало».

Трудно сказать, как отразилось бы на маньчжурских делах назначение тогда ген. Драгомирова и что успел бы он сделать, принимая во внимание, что с июля месяца М. И. не покидал уже кресла, а 15 октября скончался.

Если легче разбираться в способностях и продвигать людей во время войны, то предназначения на высокие командные посты сопряжены с большими трудностями и часто ошибками. Тем более, что характер и способности, проявляемые человеком в мирное время, зачастую совершенно не соответствуют таковым в обстановке боевой. Достаточно вспомнить блестящую и вполне заслуженную мирную репутацию ген. Эверта, далеко не оправдавшуюся на посту главнокомандующего Западным фронтом… И скромную, совершенно незаметную в мирное время фигуру ген. Кондратенки, ставшего душою обороны Порт-Артура…

Назначения на высокие командные посты перед великою войною были тщательно взвешены и намечены заранее мобилизационными планами. И тем не менее, из десяти старших начальников первого состава (главнокомандующие и командующие) половина была впоследствии смещена.

* * *

Японская война, в числе прочих откровений, привела нас к сознанию, что командному составу необходимо учиться. Забвение этого правила и было одной из причин зависимости многих начальников от своих штабов.

До войны начальник, начиная с должности командира полка, мог пребывать спокойно с тем «научным» багажом, который был вынесен им когда-то из военного или юнкерского училища; мог не следить вовсе за прогрессом военной науки, и никому в голову не приходило поинтересоваться его познаниями. Какая-либо проверка почиталась бы оскорбительной… Общее состояние части и отчасти только управление ею на маневрах давали критерий к оценке начальника. Последнее, впрочем, весьма относительно: при неизбежной условности маневренных действий и нашем всеобщем благодушии на маневрах можно было делать сколько угодно и безнаказанно самых грубых ошибок; неодобрительный отзыв в описании больших маневров, доходившем до частей через несколько месяцев, терял свою остроту. Резкое решительное осуждение на месте, с «последствиями» для невежд мне лично приходилось слышать только из уст Гурко и вел. кн. Николая Николаевича (ген.-инсп. кавалерии); так же, говорили, относился к делу Драгомиров. В послегуркинский и последрагомировский период в Варшавском и Киевском округах к маневрам стали относиться вновь с полным благодушием. Да что говорить о репутации маневренной, когда провал на войне всегда являлся препятствием к продолжению службы на высоких постах. Так, во время великой войны дана была «переэкзаменовка» генералу Куропаткину, который стал главнокомандующим Северным фронтом — весьма кратковременно и конфузно… Ген. Орлов, профессор академии, зарекомендовал себя отрицательно в китайском походе, в японскую войну вновь командовал дивизией, потерпел крупную неудачу и был отрешен от командования; тем не менее, в великую войну мы видим его на посту командира корпуса, с которого он также был смещен — на этот раз окончательно — за неумелое руководство войсками, пребывание далеко от района их действий и вымышленные донесения… Ген. Девит (младший), последовательно отрешаемый, переменил за время войны одну кавалерийскую и три пехотных дивизии, пока наконец не успокоился в немецком плену…

Нужно, однако, признать, что вопрос этот гораздо слржнее, чем кажется на первый взгляд. И прошлая боевая репутация не всегда гарантирует от ошибок… Я назову несколько имен, выдвинутых японской войной и пользовавшихся известностью и признанием в военной среде и в обществе: генералы Мищенко, Самсонов, Ренненкампф, Иванов (Н. И.), Лечицкий, Леш, Кашталинский… Все они получили высокие посты во время великой войны. Самсонов трагически погиб в самом начале, а из остальных только один Лечицкий до конца сохранил свой авторитет, прочие были разновременно сменены.

Какие причины вызвали подобное явление? Десять ли лишних лет, утяжеливших бремя жизни, более широкий масштаб операций или тот предел в служебной иерархии, который судьба определяет иногда людям, даже бесспорно талантливым?..

Так или иначе, после японской войны заставили учиться и старший командный состав. Весною 1906 г. впервые появилось по высочайшему повелению распоряжение военного министра: «Командующим войсками установить соответствующие занятия высшего командного состава, начиная с командиров частей до командиров корпусов включительно, направленные к развитию военных познаний». Это новшество вызвало на верхах раздражение: ворчали старики, видя в нем поругание седин и подрыв авторитетов… Но дело пошло понемногу, хотя первое время не без трений и даже курьезов. Так, в Казанском округе командующий войсками ген. Сандецкий вызвал непосредственно подчиненных ему начальников резервных бригад в Казань, засадил их в помещение штаба округа и раздал каждому по задаче — военные люди посмеются — на бивак, меры охранения, оборону и т. д., вне связи и общей обстановки. То есть — элементарные упражнения юнкеров в прикладной тактике. При этом заставил собственноручно чертить кроки, схемы и прочие приложения. Некоторые генералы не на шутку обиделись, другие смиренно выполняли.

Занятия со старшим командным составом заключались нормально в двухсторонних военных играх на планах и в поле. Многократно участвуя в подобных занятиях в Варшавском и Киевском округах, а также в устраивавшихся Главным управлением Ген. штаба, я вынес убеждение в их большой пользе. Не говоря уже о широком масштабе и поучительности большинства этих занятий, они давали участникам возможность присмотреться друг к другу, изучать вероятные театры войны и способствовали добровольному или принудительному отсеиванию невежд.

Как туго входила в сознание высоких чинов идея необходимости учиться, свидетельствует эпизод, относящийся к 1911 г., то есть пять лет спустя после японской войны и за три года до мировой… По инициативе Сухомлинова была организована в Зимнем дворце военная игра с участием вызванных для этой цели командующих войсками. Предполагалось, что будет она вестись в присутствии государя, который лично принимал участие, в качестве будущего Верховного главнокомандующего, в предварительном составлении первоначальных директив. Но такой публичный экзамен не всем пришелся по душе, и, по настоянию некоторых лиц, за час до начала распоряжением государя игра была отменена… Сухомлинов, поставленный в неловкое положение, подал в отставку. Отставка не была принята, а игра, для соблюдения престижа военного министра, была заменена совещанием командующих под его председательством — по текущим военным вопросам. Только в 1914 г., перед самой войной, уже не в Петербурге, а в Киеве, Главному управлению Ген. штаба удалось провести широко и поучительно военную игру, участниками которой являлись будущие главнокомандующий и командующие армиями, а в основание приняты были фактические планы, как наши, так и (предполагаемые или известные) наших будущих противников.

Чем выше пост начальника, тем осторожнее и ревнивее относился он обыкновенно к своему престижу. В этом отношении немалое гражданское мужество проявил Куропаткин в бытность свою военным министром, рискнув взять на себя командование одной из сторон (южной — киевской) на Курских маневрах; противной стороной (северной) командовал тогда вел. кн. Сергей Александрович — московский командующий. Положение руководителей и посредников было очень деликатным, а официальная оценка весьма осторожной… Но все же легко было понять, что успех оказался на стороне Южан.