Кровные братья - Фридрих Незнанский

— О, чую дух родных кабинетов. Прилично охраняют, однако, поклонников международного светила.

— Ты, Шурик, совсем оторвался от жизни, вращаясь в своих высоких инстанциях. А охраняют сейчас не только твоих министров и депутатов, но и простых смертных, даже тухлых интеллигентов, посещающих симфонические концерты. Тем более сегодня, на концерте скрипача из Израиля.

— Во-первых, он не из Израиля, а из Лондона…

— Это одно и то же.

— Здрасте!

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

— А во-вторых, перед началом концерта никаких особых мер безопасности я не заметил, а это значит… — За неспешной беседой достойная пара миновала между тем массивную входную дверь, и сразу же в глаза бросились мигалки нескольких милицейских машин. — Ну вот, пожалуйста, еще и милиция в усиленном составе! Это безусловно означает, что за время концерта что-то такое случилось.

— А еще это значит, что сейчас правая рука генпрокурора А. Б. Турецкий бросит на произвол судьбы свою даму и помчится выяснять, что там происходит.

— Ни в коем случае! Первый помощник генпрокурора сегодня отдыхает. Имеет право, в конце концов?!

— Так что, дама может надеяться на некоторое внимание?

— Не только на внимание, но и на настойчивое ухаживание. А посему… посему… Как насчет ужина где-нибудь в симпатичном месте?

— Уж не соблазняете ли вы меня, господин государственный советник юстиции?

— Безусловно!

— Ну что ж, перед таким напором трудно устоять…

— Так куда?

— Ой, Шурик, да куда хочешь, решай сам.

Подобные празднично-сюрпризные вечера случались в их семейной жизни столь редко, что Ирине действительно ничего определенного не приходило в голову. А посему наилучшее — полностью довериться выбору мужа.

Турецкий на мгновение прикрыл глаза, потер переносицу и решительно повернул ключ в замке зажигания.

«Гигант, Герка, поистине гигант! После такого удара суметь так собраться, настроиться и выдать на чужом инструменте нечто совершенно невероятное!» Уж кто-кто, а Юрий Владимирский, сам десятки раз игравший этот популярнейший концерт, многократно аккомпанировавший его различным солистам, как никто мог по достоинству оценить свежесть, оригинальность и истинную глубину исполнения Райцера.

Отгремели безумные овации, авансцена похожа была на витрину роскошного цветочного магазина, демонстрирующего коллекционные корзины и букеты. Настало время окунуться в не слишком радостные послеконцертные следственные будни.

Оперативная группа, прибывшая вскоре после начала второго отделения, уже проделала значительную работу. Тщательнейшим образом был исследован замок в артистической Райцера, на котором не обнаружилось ни малейшего намека на следы взлома. Совершенно очевидно, что открывали его обычным, нормальным ключом, а следовательно, в организации похищения был задействован кто-то из своих, имеющих доступ к щиту, на котором располагались ключи. Были дотошно опрошены сотрудники охраны, сидевшие на служебном входе. Безрезультатно. Два молодых парня начали работать совсем недавно, далеко не всех артистов огромного коллектива знали еще в лицо, а любая репетиция или концерт всегда сопряжены с многочисленными перемещениями участников: кто-то входит, кто-то выходит, вновь возвращается — и так до бесконечности, большинство с футлярами, чехлами от музыкальных инструментов, портфелями и даже чемоданами. За всеми не углядишь. Одному из охранников, правда, как-то бросился в глаза вышедший вскоре после начала антракта человек в шикарном кожаном пальто с поднятым воротником и очень красивой норковой шапке. Но ничего предосудительного в его поведении не было, а если что и могло показаться странным, так это несоответствие очень качественной и дорогой одежды слишком уж зачуханному и ободранному скрипичному футляру. Но опять-таки никаким криминалом тут не пахло, и охранник не счел необходимым поинтересоваться личностью кожаного господина.

Райцера и Владимирского, уставших и даже измочаленных прошедшим тяжелым концертом, отпустили довольно быстро. Все, что они могли сообщить на данный момент следствию, было уже запротоколировано, а поиск каких-то возможных нюансов и тайных пружин происшедшего вряд ли мог разрешиться сиюминутно.

— Знаешь что, Герка, нечего нам сегодня сидеть как двум сычам — каждый в своем углу. Поехали ко мне.

— Ну я не знаю… Беспокоить твою жену…

— Жена вот уже две недели пьет водичку в Карловых Варах. Я, собственно, изначально предполагал, что ты будешь жить у меня. Но в Министерстве культуры встали на дыбы: «Как вы не понимаете, Юрий Васильевич, столь важный и значительный визит… Придавать ему оттенок частной поездки совершенно недопустимо!» Ну я и «проникся» государственными интересами. А уж сейчас… Да пошли они все к черту!

Посиделки не получились ни веселыми, ни многословными. Не то было настроение.

— Ну для концерта в Петербурге ты, естественно, возьмешь мою скрипку.

— После случившегося даже и не знаю: возможно ли так рисковать?

— Это не твоя забота. Я завтра переверну все министерство — и будь спокоен: они сумеют обеспечить надежную охрану.

— Одного не понимаю, Юра: зачем? Зачем красть скрипку, которую никогда никому нельзя будет показать, кроме разве что таких же приятелей-ворюг, а уж тем более использовать ее по прямому назначению. Впрочем, возможно, будущий хозяин моего Страдивари умеет играть что-нибудь типа: «Жили у бабуси два веселых гуся». Погиб инструмент.

— Гера, не надо так пессимистично. Поверь, наши следователи умеют достойно работать, когда захотят. А в этом случае, безусловно, захотят, хотя бы из духа конкуренции. Ведь сейчас твоя страховая компания начнет поднимать на ноги весь мир, вашу полицию, Интерпол… И сегодня, по-моему, приезжали достаточно толковые ребята.

Но ведь это были первые, кого выхватили на это ЧП. А завтра мы подключим к делу лучшие силы. Вот что, я с утра же первым делом — в Генпрокуратуру. Пусть сразу же по горячим следам подключают лучших из лучших.

— Тебя там уже ждут.

— Ну, знаешь ли, все-таки как-никак, но я народный артист России. От меня нельзя так просто отмахнуться.

— Ладно, Юра. Давай спать.

— И то правда.

Возможно, железные нервы Райцера и тут сыграли свою благотворную роль, но Юрий Васильевич спал плохо, нервно и как-то дергано. И самым противным было то, что в смутных и бессюжетных сновидениях несколько раз мелькнула гнусная ухмылка его собственного главного администратора.

Заместитель генерального прокурора России Константин Дмитриевич Меркулов проводил глазами тяжелую дверь, закрывшуюся за последним посетителем, облегченно потянулся и развалился в своем удобном мягком кресле. Достал из пачки сигарету, задумчиво повертел ее в руках и положил на стол: хватит уже курить, сколько можно. И так никакого здоровья не осталось.