Синий лабиринт - Линкольн Чайлд
Шрифт:
Интервал:
– Спасибо и всего вам доброго, мистер Кайют, – сказал он, рассовывая покупки по карманам, а карту и дорожный знак пряча под мышкой. – Иметь с вами дело – одно удовольствие. Можете не вставать. Я найду выход.
Д’Агоста сидел на столе в центральной лаборатории остеологического отдела. Марго Грин стояла рядом, сложив руки на груди и беспокойно постукивая пальцами одной руки по локтю другой. Д’Агоста с растущим раздражением наблюдал за тем, как этот лаборант, Сандовал, действует за своим компьютером, то стуча по клавиатуре, то пялясь на экран. Все в этом музее происходило так медленно, что д’Агоста вообще не понимал, как они умудряются доводить дела до конца.
– Я выкинул бумажку, на которой был записан номер хранения, – сказал Сандовал. – Никак не думал, что этот экспонат понадобится вам еще раз.
Он был недоволен тем, что приходится все это проделывать снова, а может, опасался, что вот-вот войдет Фрисби и увидит, как нью-йоркская полиция опять отнимает у него время.
– Я хотел, чтобы доктор Грин тоже осмотрела этот экспонат, – ответил д’Агоста, чуть выделив интонацией слово «доктор».
– Понятно.
Еще несколько ударов по клавишам, и из принтера с легким шорохом выполз лист бумаги. Сандовал протянул его д’Агосте, а тот передал распечатку Марго, которая быстро просмотрела ее.
– Это резюме, – сказала она. – Могу ли я увидеть детали?
Сандовал несколько секунд смотрел на нее, моргая, потом снова наклонился над клавиатурой. Из принтера появились еще несколько листов бумаги, и он протянул их Марго. Она стала изучать их.
В помещении – как и во всем музее – было прохладно, но д’Агоста заметил несколько капелек пота, выступивших у нее на лбу. И лицо у нее было бледное.
– Вы здоровы, Марго?
Марго с мимолетной улыбкой отмахнулась от его вопроса:
– Значит, других экспонатов Вик тому липовому ученому не показывал?
Сандовал кивнул в подтверждение, и Марго продолжила просматривать запись:
– Готтентот, мужского рода, приблизительно тридцати пяти лет. Цельный. Препаратор – доктор Э. Н. Паджетт.
Услышав это, Сандовал хмыкнул:
– О, тот самый.
Марго скользнула по нему взглядом и снова погрузилась в чтение распечатки.
– Видите что-нибудь интересное? – спросил д’Агоста.
– Вообще-то, нет. Вижу, что запрос был оформлен, как обычно, экспонат возвращен, больше ничего. – Она пролистала еще несколько страниц. – Похоже, музей заключил контракт с путешественником по Южной Африке на поставку скелетов для остеологической коллекции. Полевые записки этого путешественника – его звали Хатчинс – прилагаются. – Несколько секунд тишины, пока Марго читала распечатку дальше. – Думаю, этот Хатчинс был обычным расхитителем могил. Он, вероятно, узнал о намеченной погребальной церемонии, проследил за нею, а потом темной ночью раскопал могилу, приготовил скелет и прислал в музей. Предполагаемая причина смерти – дизентерия, подхваченная во время Седьмой пограничной войны, – была ухищрением, которое позволяло сделать эту операцию приемлемой для музея.
– Вы не можете этого знать, – возразил Сандовал.
– Вы правы, не могу. Но я прочла достаточно антропологических сопроводительных документов и научилась читать между строк.
Она положила бумаги.
– Будьте добры, принесите теперь скелет, – обратился д’Агоста к Сандовалу.
Тот вздохнул:
– Хорошо.
Он поднялся из-за стола, взял лист с инвентарным номером и направился в коридор. У двери оглянулся через плечо:
– Не хотите пойти со мной?
Д’Агоста дернулся было с места, но Марго остановила его, притронувшись к руке:
– Мы подождем в смотровой комнате.
Сандовал пожал плечами:
– Как угодно. – С этими словами он исчез за дверью.
Д’Агоста последовал за Марго по коридору в помещение, где командированные ученые обследовали экспонаты. Он уже начинал жалеть, что отверг предложение Синглтона и не занялся делом бегуньи трусцой. Так некстати, что Пендергаст исчез в своей обычной манере, даже не сказав, почему он считал этот скелет важным. Д’Агоста слишком поздно понял, что напрасно полагался на помощь агента ФБР. Помимо всего прочего, он начинал тонуть в записях допросов, протоколах и отчетах. Всем делам сопутствовала масса бесполезной бумажной работы, но дело об убийстве Марсалы – из-за размеров музея и числа сотрудников – было в этом смысле уникальным. Комната рядом с его рабочим кабинетом в управлении полиции уже была заполнена грудами макулатуры.
Марго надела резиновые перчатки, посмотрела на часы и снова начала расхаживать по комнате. У нее был озабоченный вид.
– Марго, – сказал д’Агоста, – если для вас сейчас неподходящее время, мы можем прийти позже. Я вам уже говорил, это скорее наитие, чем что-либо еще.
– Нет, – ответила она. – Я и в самом деле должна вскоре вернуться в институт, но дело не в этом.
Она сделала еще несколько шагов, затем, словно приняв решение, остановилась и повернулась к лейтенанту. Ее зеленые глаза, такие чистые и внимательные, заглянули в его, и д’Агосте показалось, что он вернулся на много лет назад, в те времена, когда он допрашивал ее по делу о музейных убийствах.
Несколько секунд она не отводила взгляд, потом опустилась на стул около смотрового стола. Д’Агоста тоже уселся.
Марго откашлялась и сглотнула:
– Я буду благодарна вам, если вы никому об этом не скажете.
Д’Агоста кивнул, приготовившись слушать.
– Вы знаете, что случилось со мной тогда.
– Да. Музейные убийства, убийства в подземке. Плохие были времена.
Марго опустила глаза:
– Дело не в этом. Я говорю о том, что… что случилось со мной после.
Поначалу д’Агоста не понял, но потом воспоминание обрушилось на него, как груда кирпичей. «Боже мой», – подумал он. Он совершенно забыл о том, что случилось с Марго, когда она вернулась в музей, чтобы редактировать научный журнал «Музееведение». О том, как она кралась, как животное, по темным коридорам, охваченная ужасом, в страхе, что вот сейчас злобный маньяк, серийный убийца набросится на нее и убьет. Понадобилось много месяцев лечения, чтобы она восстановила здоровье. Он даже не предполагал, как это может повлиять на нее.
После паузы Марго снова заговорила, хотя и немного сбивчиво:
– С тех пор мне… трудно бывать в музее. Вот какая ирония судьбы: ведь я могу проводить свои исследования только здесь, и нигде больше. – Она сокрушенно покачала головой. – Я всегда была такой храброй. Таким сорванцом. Помните, как я настаивала на том, чтобы сопровождать вас и Пендергаста в туннели метро и ниже? Но теперь все иначе. В музее есть всего несколько мест, где я не чувствую приступов паники. Я не могу глубоко заходить в хранилища. Приходится вызывать кого-нибудь из персонала. Я заучила все ближайшие выходы, чтобы при необходимости выбежать как можно скорее. Когда я работаю, мне нужно, чтобы неподалеку кто-то был. И я никогда не остаюсь после закрытия, ухожу до наступления темноты. Даже само пребывание здесь, на верхнем этаже, для меня затруднительно.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!