Хроники уходящего поколения - Валерий Николаевич Стовба

в парилку. Матросы по два часа провели в ней. Форму пропарили и прогладили. Другая группа матросов занималась дезинфекцией постельных принадлежностей. Шла обработка помещений.

С тех пор до самого дембеля я не слышал больше о вшах. Тарасов остался в должности старшины. В знак благодарности он стал иногда приглашать меня после отбоя в каптерку на сто граммов после отбоя.

Кальмары с острова попова

До дембеля оставалось не более месяца. Чтобы выехать из части не эшелоном, а плацкартой, мне надо было отработать так называемый аккорд — покрасить и побелить в клубе все, что возможно. В общем, обстановка рабочая. А тут нате вам с кисточкой — выезд к переработчикам рыбы на остров Попова с концертом художественной самодеятельности. Отменить не было никакой возможности — нас ждали избиратели того самого участка, по которому баллотировался начальник политотдела нашей дивизии. Так что сами понимаете.

В дивизии был свой оркестр — смотры, плацы, торжественные встречи, парады… Собственно, музыкальное сопровождение было сильное, но остальное, что соответствовало концерту художественной самодеятельности, отсутствовало. И все это отсутствующее ложилось на мою шею: певцы, спевки, подбор репертуара для художественного чтения вместе с исполнителями, объединить в единый сценарий. И все это не мог сделать никто, кроме меня.

Однако, матрос полагает, а начпо располагает. Все силы были брошены мне в помощь. Через неделю программа была готова к показу.

До острова добрались на шикарном катере командира дивизии. Это тоже входило в программу и, как мы увидели, не беспочвенно. Рабочие около получаса рассматривали это чудо военной техники, заглядывали во все его дыры и щели. Оценку дали «отлично». Это уже было в пользу нашего начпо.

За это время оркестр и «актеры» расположились у входа в спальный барак. Ведущий стоял на крыльце. А благодарные слушатели расселись на оборудовании для засолки, заморозки, копчения, консервации рыбы.

Два часа общения аборигенов с морпехами пролетели, можно сказать, без срывов. С музыкальными огрехами гремел оркестр. Чтецы незаметно заглядывали в забытые тексты. Певцы давали «петуха». Но все это проходило мимо внимания рабочих, для которых концерт был единственным развлечением в течение прошедшего года. А кроме всего прочего, избиратели познакомились со своим кандидатом в депутаты краевого совета.

В благодарность о доставленном удовольствии, рабочие произнесли в наш адрес массу теплых слов и вручили мне, как ведущему, огромный брикет замороженных прессованных кальмаров. Его держали два дюжих молодца. Они и донесли его до катера.

Пока плыли обратно, я взял бразды правления в свои руки. Оркестру, певицам — женам офицеров, начальнику политотдела, начальнику клуба мы с матросами клубной команды пообещали в течение часа после возвращения доставить по данным нам адресам замороженных кальмаров. Расчет был прост: для удовлетворения потребностей всех вышеперечисленных было достаточно и одной трети огромного подаренного брикета. Остальные две трети брикета оставались у нас.

Выполнив все заявки и получив в благодарность от начпо на следующий день выходной, клубная команда начала операцию «Кальмар». В клуб экстренно вызвали буфетчицу, в ведении которой были варочные котлы. С камбуза, взамен на килограмм кальмаров, были доставлены специи, соль, растительное масло, хлеб. В художественной мастерской накрыли столы. Вовремя поняли, что без спиртного такое количество морепродукта мы не осилим. Позвонили двум вольнонаемным в город, четко поставили перед ними задачу, взамен на приглашение к нашему столу.

«День кальмара» протекал без ЧП. Главным условием мирного течения застолья была тишина — без песен и выкриков. И все потому, что рядом с клубом располагалась военная комендатура.

Все обошлось. Кроме того, что до моего отбытия на гражданку из части ни один участник того застолья не мог на дух переносить запах приготовленных кальмаров.

Самогон

Весной 1975 года я предвкушал близость дембеля. Я — старшина клубной команды дивизии морской пехоты, расположенной на шестом километре от Владивостока.

Клубная команда — это, кроме меня, художник Геннадий Бова, киномеханик Саша Петров, сантехник Алексей Афанасьев и еще один художник — жена командира батальона Людмила Бондаренко. Руководил клубом капитан-лейтенант Юрий Михайлович Либерман.

Табель о рангах в этом коллективе нарушало то, что я был старше и опытнее во взаимоотношениях с окружающими, чем Либерман. Он вовремя понял это и негласно передал мне часть функциональных обязанностей начальника клуба. А это значило, что я вместо него решал, кто из команды ночует не в казарме, а в клубе, находящемся вне пределов части. Я распределял фронт работ. Вечерами, после ужина, обеспечивал для офицеров-холостяков игру в биллиард, иногда заканчивающуюся утром. И еще отвечал за десятки мелких обязанностей.

Такое положение дел устраивало всех: Либермана, поскольку значительно сокращало круг его забот; меня — давало возможность почти полной самостоятельности; команду, у которой вместо двух оставался один начальник.

Так вот, весной 1975 года я вдруг заметил, что не полностью владею обстановкой: ребята о чем-то шептались за моей спиной, при приближении обрывали разговор. Это было похоже на заговор.

Понаблюдав за этими телодвижениями, я в конце дня собрал ребят в каптерке. Поставил вопрос ребром: в чем дело, пацаны? Переглянувшись и немного помолчав, они решились: Геннадий рассказал, что мужики на майские праздники решили организовать застолье, а денег — шиш с маком. Вот и возникла идея выгнать самогон. Уже неделю они прорабатывали вопросы добычи сырья, тары, места изготовления, рецептуры.

У меня не оставалось иного выхода, как поддержать идею ребят. Иначе они бы осуществили эту идею без меня, что грозило гауптвахтой (кичей, как ее принято называть у морпехов).

Наутро я распределил обязанности. Петров по моей договоренности принес с камбуза шесть килограммов сахара. Афанасьев сбегал к моему другу фельдшеру за двадцатилитровым бутылем. Бова подготовил место для брожения на чердаке, куда ни разу за этот год не заглядывал Либерман.

На следующий день в снаряженном бутыле начало булькать содержимое будущего напитка. Операция «самогон» протекала успешно до тех пор, пока начальник клуба не принес нам тревожную новость: с завтрашнего дня начинались трехдневные учения. В них должна была принять участие вся наша команда с клубной машиной.

Сразу после этого состоялась матросская оперативка. Главным докладчиком был Афанасьев, призванный из Белоруссии. С видом знатока он сообщил, что причины для беспокойства нет. За время учений брага созреет для перегонки. Только и всего.

Учения пролетели быстро. Клубная машина, погруженная на малый десантный корабль, позволила новобранцам, проходящим оморячивание, в свободное время прокрутить 3–4 кинофильма. Матросов мы обеспечили шашками, шахматами, домино, художественной литературой.

Когда наша машина сошла на берег, Либерман сообщил, что через два часа в клубе состоится разбор учений.