Общество мертвых пилотов - Николай Горнов

– Ой, чего ж это я, вы же голодные, – охала она. – А у меня как раз картошечка подоспела.

Вадим даже не успел ничего сообразить, как стол был уже накрыт. Из общей кухни была доставлена кастрюлька с рассыпчатой вареной картошкой, сдобренной маслом и обильно присыпанной душистым укропом. Рядом появились огурчики, помидорчики, капусту, грибы. А завершающим штрихом тетка водрузила на стол початую бутылку водки.

– За приезд, – подмигнула она Вадиму. – По русскому обычаю. Я-то уж не можу компанию поддержать, а вам в самый раз будет. С устатку…

– Теть Нин, – смутился Вадим. – Водку-то откуда взяла?

– У соседки заняла. Она эту гадость для компрессов припасает. Ну, ничего, завтра куплю – отдам. Да ты ее помнить должен – соседку мою, Марью Сергевну, которая учительницей работала в школе. Она да еще Степанида – вот и все мои соседи теперь. Остальные разбежались кто куда. А мы так и кукуем здеся. Втроем на десять комнат. Почитай, уж лет пять. Кто в город подался, а кто и на Большую Землю. Сейчас покупателя на такие хоромы не найдешь, так они позакрывали свои комнаты и разъехались. Да вы ешьте, деточки мои, ешьте, не стесняйтесь…

Тетка Нина с ловкостью фокусника разложила еще дымящуюся картошку по тарелкам и наполнила две граненые стопки. Глядя на мигом запотевшее стекло, Вадим не стал особо сопротивляться. Опрокинул в себя пятьдесят граммов почти ледяной жидкости, закусил хрустким огурчиком и покосился на Мануэлу.

– Ты не стесняйся меня, деточка, – приободряла ее тетка Нина. – Не смотри, что водка, она почитай как лекарство. Прими – и сразу легче станет. А потом и спать. Хотите, я вас здесь устрою – на диванчике, а сама к соседке уйду. Или могу вас к соседу в комнату определить. Он мне свой ключ доверил, когда уезжал. Присматривай, говорит, Нинок, за моим имуществом. А имущества того, смешно сказать, шкаф и топчан. Правда, широкий топчан. Как раз на двоих будет…

Вадим предпочел топчан. Он отодвинул его подальше от двери и помог тетке застелить доски старыми матрасами. Получилась вполне сносная двуспальная кровать. Пару недель точно выдержит. А на больший срок Вадим и не рассчитывал.

– Теть Нин, а не в этой ли комнате мы когда-то жили?

– Точно тут, – подтвердила тетка. – Тока после вас еще трое хозяев здесь поменялись.

– А комод наш, который в углу стоял, он куда делся? – неожиданно для себя поинтересовался Вадим.

– Да на чердаке, поди. Надо глянуть.

– А другие вещи тоже сохранились?

– Так я, почитай, и не выбрасывала ничего. Как вынесли все на чердак, так я и не заглядывала туда ни разу. А тебе эта рухлядь зачем? – забеспокоилась тетка.

– Да и незачем, вроде, – успокаивающе улыбнулся Вадим. – Так, ностальгия. Тетка оглянулась на Мануэлу. Та уже ни на что не реагировала. Просто стояла, подперев спиной пыльный косяк.

– Вадик, деточка, а жена у тебя и вправду нерусская? Мне когда мать твоя в письме написала, так я ей и не поверила даже. Ну, думаю, опять Татьяна что-то напутала. У нее это обычное дело. Как удумает чего, бывало, так втроем потом не разберешь…

– Как есть – не русская! – Вадим рассмеялся. – Она из Испании, теть Нин.

– То-то я смотрю, все молчит и молчит. По-нашему не понимает?

– Понимает немного. За полгода подучилась. Только с ней нужно помедленней говорить…

На улице заворчала собака. Сначала глухо, вполсилы, а потом все громче и громче. Вадим насторожился. Ему показалось, что под окном кто-то прошел.

– Разбрехался мой Шарнир, – проворчала тетка. – Пойду, успокою кобеляку.

– Подожди, теть Нин, – остановил ее Вадим. – К тебе никто не должен был зайти?

– Ко мне? – удивилась тетка. – Да кого же понесет в такую темень?

Вадим покосился на часы. Стрелки подходили к двенадцати. Как-то неожиданно заныли поломанные ребра.

– Лучше я сам Шарнира успокою, – предложил Вадим. Мануэле он коротко бросил несколько слов по-испански. Она скривилась, но промолчала.

– Теть Нин, ты останься пока с Мануэлой. Только не говори ей ничего.

– Что не говорить? – удивилась тетка.

– Вообще ничего не говори. Если спросит, куда я пошел, скажи, что в уборную, мол. Скоро вернется.

Когда Вадим проходил по длинному коридору, прихватил с собой на всякий случай отломанную ножку стула, давно пылившуюся в углу. У входной двери выключил единственную тусклую лампочку и осторожно выглянул во двор. Где-то вдалеке мелькнула дальним светом фар проезжающая машина. Собака уже молчала, забившись в будку. Оттуда раздавалось только тихое бренчание цепи. Вадим медленно досчитал до десяти и сделал глубокий вдох. Потом еще один. За это время глаза успели привыкнуть к темноте. Пересилив себя, он подошел к калитке. Немного постоял, прислушиваясь к звукам за низкой оградой, проверил запор и заставил себя дважды обойти вокруг барака. Ничего подозрительного не заметил. Только исцарапал лицо сухими ветками боярышника. Следов, которые незваные гости непременно оставили бы на мокрой земле, он тоже не обнаружил, сколько ни светил себе под ноги экраном мобильника.

– Черт! Полный бардак! – тихо выругался Вадим и с раздражением отбросил ножку стула. – Не могло же мне показаться?

* * *

– Спишь? – шепотом спросила Мануэла. – Хочешь знать, как я думаю?

– Ты думаешь, как тебе здесь не нравится, – сонно пробормотал Вадим. – Но я тебя честно предупреждал…

– Нет. Я думаю, как тебе приходят в голову плохие мысли. Я про тебя все чувствую. Расскажи мне о них.

– О ком? – не понял Вадим.

– О мыслях. Ты только что вспоминал своего папа, да?

– Не совсем. – Вадим заложил руку под голову, протяжно зевнул и посмотрел в окно. В открытую форточку вползала полная луна. Значит, поспать не удастся. В полнолуние Мануэлу всегда страдала от бессонницы.

– Ты думаешь как? – не отставала она.

– Я думаю, что уже наступила осень. – Вадим вздохнул. – А если осень, то очень, очень скоро здесь будет зима. А когда наступает зима, то мне иногда кажется, что она уже не закончится никогда. Смотришь в окно, а вокруг только снег. Очень белый. А ты сидишь и смотришь. Вроде бы красиво. А у тебя нет денег. И тебе больше не хочется жить…

– Это страшно…

– Первый раз страшно, да. А потом привыкаешь…

– Когда тебе первый раз не захотелось жить?

– Лет десять назад. Когда просидел без работы несколько месяцев…

Вообще-то увольнение не было для Вадима неожиданностью. Он чувствовал, что рано или поздно именно так и произойдет. Фирма, куда он пристроился экспедитором, медленно загнивала, и в его услугах не нуждалась совершенно. А впереди маячила перспектива расчетов за съемную квартиру. Вадим целыми днями думал только о деньгах. И даже ночью думал, когда ворочался в постели, пытаясь уснуть. В минуты почти полного отчаяния он шел к ближайшему киоску «Роспечати», покупал какую-нибудь газету типа «Ищу работу», а потом с фломастером в руках подолгу изучал все вакансии.