Идеальные - Николь Хакетт

неозвученного правила. Селеста нарушила его только в этот раз. И только потому, что была очень расстроена. Проболталась она сразу после того, как у «Акуры» Луи повредился каталитический дожигатель выхлопных газов. Селеста выпустила тогда все пары, растрепав подруге даже лишнего. Зря Селеста занервничала. Луи не раздосадовался и не рассердился. Наоборот, его явно распирала гордость.

– Таков план, – самодовольно хмыкнул он и жадно отхлебнул вина. – Похоже, нам предстоит многое отпраздновать сегодня вечером, учитывая, что вы, дамы, удостоились приглашения от «Розового кошелька» поучаствовать в грандиозном путешествии. – Луи поднял бокал в сторону Алабамы, а затем – своей жены.

– Да, за Ал и Селесту! – подхватил тост Генри, поспешив поднять и свой бокал. В рубашке, застегнутой на все пуговицы, он резко контрастировал с Луи, который, продолжая ерошить рукой волосы, уже выглядел неопрятным.

– За вас, – эхом повторил он, и Алабама подняла свой бокал. Красное вино в тусклом свете над их головами, приобрело темно-бордовый оттенок.

Селеста чокнулась со всеми стаканом с водой.

– Поздравляю, Си-Си, – сказала Алабама, поднося напиток к губам. Выражение ее лица было достаточно искренним, и Селеста не смогла не улыбнуться в ответ.

В ресторане царили оживление и гам; болтовня вокруг них то и дело перемежалась со звяканьем вилок о фарфор или хохотом. Народу было много, столики стояли так тесно, что Селесте дважды пришлось задвинуть под себя стул, чтобы освободить проход для гостей, пробиравшихся в туалет. Алабама без умолка болтала о поездке в Исландию и о том, кто собирался туда поехать, кто отказался, а кого обошли вниманием и оставили без приглашения, если ее источники были правы (в чем Алабама была уверена «на все сто»). Они прикончили бутылку «Шираза», и когда к ним подошла официантка, чтобы принять новый заказ, Луи потребовал графин белой сангрии. Алабама взяла на себя ответственность за кушанья. Загибая пальцы один за другим, она перечислила: севиче, пататас бравас и какое-то сырное блюдо с красивым названием, которое Селеста не стала есть, потому что из-за сыра у нее расстраивался живот. В итоге Луи не выдержал и затребовал чоризо на шпажках.

– Мне нужно настоящее мясо, – заявил он, толкнув локтем Генри.

Тот неловко улыбнулся и поблагодарил официантку, хотя та, похоже, не расслышала его благодарности, утонувшей в гуле нескольких десятков голосов.

Пока официантка собирала их заказ, Алабама продолжила болтать как ни в чем не бывало – как будто вообще не прерывалась. А когда официантка вернулась к их столику с сангрией, никто уже и не пытался вставить слово в ее нескончаемый поток речи. Селеста слушала подругу вполуха, занятая телефоном. Каждый раз, когда она высвечивала экран и убеждалась в отсутствии сообщений, ее тревога нарастала.

Она отвезла Беллу на эту ночь к своим родителям. И хотя Селеста не просила мать информировать ее о текущем положении дел, она была бы ей признательна даже за одну эсэмэску. Селесте казалось, что мать должна была догадаться об этом и без ее просьбы, интуитивно. Хотя… когда дело касалось Селесты и ее матери, говорить об их интуитивном чувствовании друг друга не приходилось. Они нормально общались, часто созванивались и при случае виделись, но их отношения нельзя было назвать близкими. Они должны были быть таковыми – хотя бы в силу тесного родства. Но мать и дочь так и не стали друг другу близки. По мнению Селесты, дело было в самом ее существовании. Ее зачатие стало для матери неожиданным, дочь так и осталась для нее «случайностью», и этот факт ее братья жестоко разоблачили, когда она была еще маленькой. Селеста подозревала, что ее мать так и не оправилась от шока, вызванного ее рождением.

Каковы бы ни были причины их прохладных отношений, Селеста всегда чувствовала, что они с матерью все больше отдаляются, упуская друг друга. И ни о какой откровенности и доверительности речи не шло. Например, сегодня, когда Селеста завезла матери Беллу, они умудрились весь разговор ходить вокруг да около главного вопроса, но так и не озвучили его вслух. «Я положила обе пасты – и клубничную, и мятную, – сказала Селеста, передавая матери сумку с вещами Беллы. – Я обычно разрешаю Белле самой выбрать». Мать взяла сумку с озадаченным выражением на лице. Будь у этих двух женщин иные взаимоотношения, Селеста рассказала бы матери, как остро и переменчиво Белла реагирует на разные привкусы, и выбор не той зубной пасты может привести к тому, что весь оставшийся вечер девочка будет держать рот на замке. Это была тактика, которая и изнуряла, и раздражала Селесту – до такой степени, что она уже начала сомневаться в своей родительской компетенции и авторитете для дочери. Другая женщина призналась бы в этом матери. Но Селеста просто наклонилась, чтобы поцеловать Беллу в лобик, на что девочка отреагировала как на удар кулаком.

– Так, значит, ты точно поедешь, Си-Си?..

Экран ее мобильника потускнел, когда Селеста вскинула глаза.

– Прости. Что?

Алабама сидела, откинувшись на спинку стула. Но, почувствовав, что не владеет всецело вниманием подруги, подалась вперед. Селеста заметила, что графин с белой сангрией наполовину опустел. Этим и объяснялась настойчивость Алабамы. Она была из тех людей, кто, выпив, становился напористым и назойливым.

– Я спросила: ты точно поедешь в Исландию?

Ее тон был боевым, как будто она ожидала конкретный ответ и иного не допускала.

– Ох, гм-м. – Селеста стиснула салфетку на коленях. – Я еще не решила.

– Ты еще не решила? – Алабама растянула слово «решила» так, что у него появился лишний слог. – Ты должна поехать, Си-Си. Назови мне хотя бы одну весомую причину, по которой ты могла бы отказаться от путешествия.

– Я просто не знаю, как оставить Беллу на такой долгий срок, – сказала Селеста, не ожидая, что Алабама ее поймет. Это мог понять лишь тот, у кого были дети. Даже для самой Селесты стало в свое время шокирующим открытием, что любое родительское решение – любое, самое простое! – могло быть чревато непредсказуемым результатом. Что приготовить на ужин. Какие фильмы смотреть. Даже то, каким стиральным порошком пользоваться. Ничего не давалось просто. Любое решение открывало врата для последствий.

Алабама тяжело вздохнула:

– О-господи-ты-боже-мой! Это же меньше недели.

– Это будет почти неделя, если добавить время на перелеты, – распрямив плечи, Селеста ушла в оборону. – И я думаю, сейчас не лучшее для меня время, чтобы оставлять Беллу.

– Не лучшее для тебя время? Ты себя слышишь? Да Белле всего пять! – воздела руки вверх Алабама. – У нее нет никаких важных дел или встреч.

Селеста поджала губы и покосилась на мужа. Сама не