И все мои девять хвостов - Мила Коротич

трогая мех зверей. Даже пол-листа опросника заполнила.

Антон на нее не смотрел. Васильева улыбалась ей как парню, Чжао подглядывал в записи. Преподаватель Ли. Да, тот самый Ли Чжан – то и дело поглядывал на нее. Кого он в ней сейчас видел: шалопая Алекса, как все, или?..

И тут Кислицкая неожиданно дотронулась до трупа. Васильева сунула ей кусок мертвечины, и Саша просто рухнула в туман.

А Васильева обомлела: от прикосновения к куску лисьего меха грохнулся в обморок! О, где вы, доблестные воины Шаолиня?!

Четкость сознания к Александре Кислицкой вернулась, когда кто-то визгливо стал ругаться по-китайски прямо над ухом.

В обложенном кафелем помещении (в таком легче прибираться), где на витрине стояли склянки и пузырьки с лекарствами, а за витриной в ящиках навалены почти медицинские товары типа водки со змеями, массажеров, похожих на миксеры, и носков от всего и сразу, друг на друга орали Чжао и высокий мужчина средних лет.

– Убирайтесь, убирайтесь из моей аптеки! – орал незнакомец. – Уноси отсюда свою тварь! И дорогу ко мне забудь навсегда! Я ничего уже не должен твоему хозяину! Убирайся вон!

– Скотина! Пес ты шелудивый, а не сын грома! Трудно тебе стало! Мой хозяин тебя на помойке нашел, от полиции спас, от бандитов спас, ты ему ноги должен целовать!

Никогда еще Кислицкая не видела такого Чжао!

– Прочь! Прочь из моей аптеки! Я не ветеринар и не даос! Я людей лечу! У меня нет звериных лекарств! – не уступал аптекарь. – Иди вон к старухе Ен Ху, тебе не в мою аптеку.

– Что ты несешь?! – наседал Чжао. – У тебя всегда что-то было с головой, но сейчас ты совсем чокнулся!

– Иди прочь от меня, заколдованный! – орал какую-то чушь мужчина.

И вдруг выхватил из-под прилавка свиток с тремя узлами счастья и запустил им в Кислицкую. Попал. Свиток вспыхнул и оплавился, жидкой ртутью стек на ковер с одежды ошарашенной девушки. Та выскочила за дверь и побежала как ошпаренная, сама от себя не ожидая такой прыти. Чжао – за ней, метнув гневный взгляд на аптекаря.

– Братец Ши! – кричал он.

Но Саша свернула в какой-то переулок, потом в какой-то еще, потом в открытую дверь и замерла. Чжао не нашел ее.

Чжао отстучал сообщение: «Хозяин, проверка пройдена. Хули-цзин».

Точно такое же сообщение отправил и аптекарь минуту назад. Затем он перешел через дорогу и зашел в сувенирную лавку, где пахло благовониями и красивая пожилая женщина в ципао грызла серебряный мундштук, листая бухгалтерскую книгу.

Колокольчики зазвенели над входом. Женщина подняла глаза на вошедшего. Улыбнулась приветственно.

Аптекарь почтительно поклонился.

– Бабушка Ен Ху, пусть свет звезд и улыбки предков со звезд озаряют ваш земной путь все тысячелетия.

– Ты только что называл меня старухой, – проговорила та. – Я не сержусь. Как сердиться на того, кого переживет даже дерево в лесу?!

Она не упустила случая подчеркнуть разницу между ней и человечишкой.

– Простите, бабушка Ен Ху, – снова поклонился аптекарь.

На этот раз еще ниже поклонился и стоял, пока та не спросила:

– Ты пришел, чтобы рассматривать ковер в моей лавке?

Не поднимая головы, аптекарь сказал:

– Я встретил вашу родственницу, бабушка Ен Ху, у нее растут хвосты, и сыны грома идут за ней. Я достоин прощения за дерзкие слова?

Бабушка кивнула. Аптекарь, словно у него глаза были на макушке, тут же распрямился.

– Чтобы не ошибиться, я проверил ее свитком трех узлов. Он испорчен теперь. Могу я получить компенсацию?

Глава 12

На фото Му Лин выглядела настоящей китайской куколкой – неудивительно, что Ларин был готов на нее запасть: сама тоненькая, кожа молочная, волосы в каре с челочкой, остренький подбородок, маленькие губки, круглые глазки. Хотя глаза его не слишком интересовали – он знал о фильтрах и программах для фотографий, которыми с удовольствием пользуются китаянки.

Написала, что ей девятнадцать, но в праздник середины осени уже и двадцать исполнится. Что она из Нанкина. В Харбин приехала, чтобы посмотреть на Восточную Москву и выпить местного голубичного вина.

«Намек понял», – решил Антон.

Он тут же прислал ей свою фотографию на фоне Лесного университета. Чтобы название было видно. «Вичат» пиликнул незамедлительно. Му Лин предложила встретиться у поющих фонтанов на набережной Сунгари. «Туда легко добраться», – был ее аргумент.

Антон уже было согласился, но потом вспомнил, что там самые дорогие рестораны, а далеко ходить современные китаянки не приучены. Это в России можно гулять с девушкой по набережной, в Китае с девушкой можно дойти только до ближайшего ресторана. Он посмотрел на фото Му Лин еще раз, повнимательнее.

«Я приглашаю тебя в книжный магазин „Харбин“ на Пешеходной улице. Там прекрасный выбор книг и кофе», – написал он.

Ответ прилетел с небольшой задержкой. Му Лин согласилась и назвала его старшим братцем[48].

Тут Ларин присмотрелся к фотографии еще внимательнее. На «старшего братца» он однозначно не тянул, да и Ши говорил что-то про тонкости обращений. Когда кто-то кого-то как-то называет, то это что-то значит… Но тогда Ларин сильно не прислушивался, а сейчас в голове звоночек предупредительно так звякнул. То ли что-то подозрительное было в словах девушки, то ли что-то подозрительное было в ситуации, когда даже в момент назначения свидания в голове у Ларина маячил Ши.

«В семь вечера, – отстучал он. – Приходи в ципао[49]. Ты будешь в ципао очень красивая».

Она не пришла. Антон подождал несколько минут, мысленно проверяя сам себя – не ошибся ли с пекинским временем[50]. Потом выбросил в урну завядшую розу и написал: «Где ты, Му Лин?» Ему пришло извещение, что пользователь его заблокировал.

Вообще-то девушки нечасто отшивали Ларина. Но тут задето было не сердце, не чувства – вступать в брак с девицей, фото которой он видел всего один раз, он не собирался, интрижка ему была нужна лишь для разнообразия, как, наверное, и ей, но настроение испортилось. Надо будет узнать у Ши и Чжао, чего этим китаянкам надо.

Он зашел в отдел классической литературы. Стеллажи до самого потолка, метров пять в высоту. До верха добраться можно только по приставной лестнице, но никто туда не стремился. Несколько человек сидели прямо на полу, читая столбцы иероглифов в кирпичиках книг. Да и сами книги в этом отделе были словно блоки из песчаника – одинаковые, ни иллюстраций внутри, ни разницы в формате изданий снаружи.

Зашел в отдел современной литературы. Тут было повеселее. По обложкам было