Баллантайн - Уилбур Смит

на свои сахарные и хлопковые плантации возле Батон-Руж, – за несколько недель до первого пушечного выстрела в форту Самтер, с которого началась Гражданская война в США.

Луизиана проголосовала за выход из федерации. С началом военных действий Мунго собрал верховой отряд ополченцев и совершил несколько блестящих налетов на пути подвоза и тыловые базы федеральной армии. Потрясенные успешностью набегов северяне прозвали Сент-Джона Смертоносным Мунго, объявили вне закона и назначили за его голову награду в пятьдесят тысяч долларов. Сент-Джон получил звание генерал-майора, а затем раскаленный осколок выбил ему левый глаз; лошадь понесла и тащила запутавшегося в стремени Мунго целую милю. К тому времени, когда он вышел из госпиталя, Виксбург пал, Грант одержал победу. Сент-Джон понял, что Конфедерации нанесен смертельный удар, и захромал по безлюдной дороге обратно в Фэрфилдс. Там воняло хуже, чем на любом поле битвы: к зловонию забродившего сахара примешивался смрад горелой плоти. От сгоревшего дотла дома остались лишь четыре колоннады – точно памятник мечтам Мунго.

Теперь, годы спустя, Сент-Джон приехал с мыса Доброй Надежды в фаэтоне, запряженном парой великолепных соловых лошадей, в зубах черная сигара, единственный глаз сверкает, а рядом сидит эта странная женщина. В Кимберли Сент-Джон первым делом зашел в отделение банка на рыночной площади и предъявил ошеломленному клерку кредитное письмо на плотной дорогой бумаге с золотым и розовым тиснением, удостоверенное печатью лондонского банка. Кредит был выдан на умопомрачительную сумму в полмиллиона фунтов стерлингов. Сент-Джон скромно ограничился сотней фунтов наличными и снял номер в отеле «Крейвен» – самой роскошной и удобной гостинице в Кимберли. Придя в себя от изумления, клерк взволнованно поделился новостью об американском генерале с полумиллионом фунтов в кармане.

На следующий день Мунго невозмутимо принял приглашение пообедать в клубе Кимберли и снисходительно улыбнулся, когда мистер С. Дж. Родс высказал предложение, поддержанное доктором Линдером Старром Джеймсоном, принять генерала Сент-Джона в члены клуба. Некоторые богатые и влиятельные люди тщетно добивались этой чести с самого основания престижного общества.

Сент-Джон откинулся в кресле и крутил между пальцами бокал шампанского, наблюдая, как собравшиеся за столом мужчины раболепствуют перед его женой. Даже мистер Родс, известный своим безразличием к женским чарам и обычно грубо прерывавший фривольные беседы, отвечал на бесхитростные вопросы миссис Сент-Джон и улыбался ее остротам.

Сделав над собой усилие, Зуга оторвал взгляд от Луизы и повернулся к Мунго, решительно переведя разговор с покроя юбки, позволявшего ездить верхом по-мужски, на то, чем занимался Сент-Джон в последнее время.

Луиза прекрасно поняла причину такого поведения. Тем не менее, бросив на Зугу оценивающий взгляд, она мило улыбнулась и покорно замолчала, позволив наконец мужчинам поговорить о вещах действительно важных.

Сент-Джон побывал в Канаде и Австралии. В подробности он не вдавался, но все поняли, что путешествия были весьма успешны, и внимательно слушали рассказы о пшенице, опалах, шерсти и золоте, засыпая Мунго вопросами, на которые он со знанием дела отвечал.

– Ну а потом, джентльмены, – наконец сказал Сент-Джон, – я получил письмо от моего дорогого друга майора Баллантайна, узнал, чем вы здесь занимаетесь, и решил приехать посмотреть.

В этот момент, точно по подсказке, на веранде появился Ральф, державший в руках выскобленную разделочную доску, на которой красовался запеченный в тесте окорок газели. Гости с восторгом захлопали в ладоши.

Зуга встал, чтобы разрезать мясо. Затачивая охотничий нож, он посмотрел на сына, задержавшегося на веранде.

– Ты нездоров? – тихонько спросил Зуга.

Ральф встряхнулся, оторвав полный обожания взгляд от миссис Сент-Джон.

– Нет, папа, со мной все в порядке.

– Непохоже. У тебя такой вид, будто живот прихватило. Пусть Ян Черут даст тебе серы с патокой.

Ян Черут, нарядившийся в старый военный мундир с отполированными до блеска пуговицами, в красной фуражке, задорно сдвинутой набок, принес шампанское в ведерках, набитых льдом.

– Лед! – восторженно захлопала в ладоши Луиза. – Никогда бы не подумала, что здесь есть такая роскошь!

– Ну что вы, мэм, у нас есть практически все, – заявил Родс. – Моя фабрика по производству льда работает уже год, если не больше. Еще через годик до Кимберли дойдет железная дорога, и тогда мы станем самым настоящим городом.

– А все благодаря женскому тщеславию! – Луиза покачала головой в притворном ужасе. – Благодаря дамским побрякушкам! Целый город построен на обручальных кольцах!

Несмотря на усилия Зуги, внимание присутствующих снова переключилось на миссис Сент-Джон. Все слушали Луизу с тем слегка озадаченным выражением, которое появляется на лицах даже самых благоразумных мужчин в присутствии очаровательной женщины.

«Очаровательная женщина» – Зуга впервые признал этот факт и почему-то еще больше разозлился на Луизу.

– Знаете, мистер Родс, – она заговорщицки наклонилась через стол, – вот уже пять дней я усердно смотрю под ноги. Тем не менее я не нашла ни единого бриллианта, хотя меня уверяли, что улицы Кимберли прямо-таки вымощены алмазами.

Мужчины расхохотались, сверх меры позабавленные шуткой. Родс пробормотал что-то Пикерингу и повернулся к Луизе:

– Миссис Сент-Джон, мы сделаем все возможное, чтобы исправить этот недостаток.

Торопливо написав какую-то записку, Пикеринг подозвал темнокожего конюха, который покуривал в тенечке.

– Майор, нельзя ли позаимствовать ведерко для шампанского? – спросил Пикеринг.

Получив согласие, он вручил слуге пустое ведерко и записку.

Зуга раскладывал по второй порции жаркого, когда вернулся конюх в сопровождении неприметного белого служащего, неуверенно державшегося в седле. Новоприбывший вошел на веранду, держа в руках ведерко с такой осторожностью, словно оно было наполнено гремучим студнем, изобретением мистера Альфреда Нобеля. Застенчиво взмахнув рукой, он поставил ведерко на стол перед мистером Родсом и мгновенно исчез: редкие бесцветные волосы, близорукие глаза, очки в проволочной оправе, темный сюртук, лоснящийся на локтях и манжетах, делали его неотличимым от прислуги.

– Где Джордан? – спросил Родс. – Он любит алмазы не меньше любого из нас.

Раскрасневшийся от жара очага Джордан вышел из кухни, не снимая фартука, и смущенно поздоровался с Родсом.

– Леди и джентльмены, мистер Джордан Баллантайн не только самый искусный повар на всем прииске, но и один из лучших сортировщиков алмазов, – многословно пояснил Родс, поскольку мало кто из присутствующих знал юношу. – Джордан, подойди-ка ко мне, здесь тебе будет лучше видно.

Когда Джордан встал рядом, Родс осторожно перевернул ведерко… Луиза